Эта цитата взята мною из учебного пособия, изданного
в минувшем году Иркутским институтом
усовершенствования врачей. Она вполне может служить
эпиграфом к историям болезней десятков миллионов
человек, в которых бесстрастно зафиксирован
драматический исход поединка медицины с недугом.
Соглашаясь на эксклюзив нашей газете, автор —
заслуженный деятель науки России, член-корреспондент РАМН,
профессор Александр Александрович Дзизинский — начал
интервью, словно продолжил ту же мысль:

— В прошлый век человечество вступило с проблемой
артериальной гипертонии; оттого, что двадцатое
столетие кануло в Лету, проблема не стала менее
острой. Принимая участие в европейских конгрессах
врачей-кардиологов, я вижу, какие усилия
прилагаются цивилизованным миром, чтобы обуздать
болезнь, жертвами которой за рубежом становятся 30
процентов взрослого населения.

— А в России?

— У нас среди мужчин 39,2 процента гипертоников;
среди женщин — 41,1 процента. И чтобы уже не
возвращаться к печальной статистике, Россия конца
девяностых годов по смертности от ишемической
болезни сердца и инсультов заняла одно из первых
мест в Европе. И знаете, что трагичнее всего? То,
что уходили и по сей день уходят люди в
расцвете физических и творческих сил; можно сказать,
уходят, не исполнив земного своего предназначения.

— Представляю, в каком минорном звучании проходят
ваши ежегодные профессиональные встречи, хоть в
Париже, хоть в Берлине, хоть в Стокгольме. И тем не
менее человечество пребывает в наивном неведении.
Мне кажется, Александр Александрович, в этом есть
немалая вина прессы. У всех на слуху лишь ВИЧ,
туберкулез, онкология. Ну а выражение «повышенное
давление» стало таким же расхожим признанием, как,
скажем, ОРЗ или еще что-то не менее привычное
и будничное…

— Сразу замечу: респираторные заболевания не столь
безобидны, как думают многие. Но гипертония в ряду,
как вы сказали, «привычных» недомоганий по своему
коварству занимает особое место. Обещал больше не
прибегать к статистике, но чувствую, нам без нее
пока не обойтись. Так вот, среди россиян более 40
миллионов гипертоников. Из них всего лишь процентов
12 лечатся активно. Остальные либо вовсе не
подозревают у себя болезни, либо не считают свой
недуг достойным систематического лечения, обрекая
себя на трагедию. Гипертония очень жестоко мстит за
легкомыслие, за неосведомленность, за
укоренившуюся у нас привычку относиться к самим
себе спустя рукава. И знаете, во что обходится
такая всеобщая недальновидность? Министр
здравоохранения назвал такую цифру: государство
теряет около 30 миллиардов рублей на лечении тяжелых
форм гипертонии, на реабилитации больных, на их
инвалидности.

— Меня всегда коробит, когда любую информацию о
нашем здоровье или, точнее сказать, о нашем
нездоровье там, «наверху», тут же сводят к денежным
расчетам. Что-то в этом есть циничное,
отстраненное от конкретной человеческой боли.

— Вот в этом вы не правы. Практическое
здравоохранение, как и медицинская наука, — в
прямой, самой непосредственной связи с экономическим
состоянием общества. Так что в подсчете убытков как
следствия неосведомленности, недальновидности
общества нет ничего циничного. Такова печальная
необходимость государства, но это же и стимул для
властей — уделять здравоохранению, кардиологии в
частности, больше внимания и помощи.

— Что касается стимула для власти, нет, наверное,
сейчас смысла углубляться в эту тему; достаточно
констатировать: здравоохранение, вообще медицина у
нас всегда финансировались по остаточному принципу…

— Тем более важно знать каждому гражданину: прежде
всего он должен сам заботиться о своем здоровье.
Знаете, в чем коварство гипертонии? В том, что
она, крадучись на первых порах, почти неощутимо
овладевает организмом. Именно тогда, когда ее легче
победить, она труднее всего диагностируется. И вдруг
— внезапность, как гром среди ясного неба:
инфаркт, инсульт… Я уверен: давно уже нужно было
мобилизовать народ, объясняя людям, насколько же
опасно это самое «подумаешь, давление подскочило».
И одновременно надо не уставать повторять: гипертонию
можно успешно лечить. Вот мы сейчас выпускаем
листовки; сделали настоящий фильм об этом: гипертония
— предтеча фатальных трагедий; гипертония,
невинно, казалось бы, начинающаяся, ставит точку на
здоровье, на карьере, часто на самой жизни.

— Александр Александрович, а что же мировой, что же
европейский опыт? Как же они там живут с
гипертонией, если «за бугром» личная забота о своем
здоровье — чуть ли не основной показатель
благополучия, престижа в обществе. Ведь и там
гипертония — один из самых распространенных
недугов, так сказать, своеобразная «визитная
карточка» технического прогресса.

— Да, это так. Но одна, принципиальная разница все
же есть. «Там» гипертония — предмет не только
медицинского внимания, но внимания государства. Как
пример приведу вам Америку. В Соединенных Штатах
число инсультов уменьшилось на 60 процентов,
инфарктов — больше, чем наполовину. И знаете, почему?
Тридцать лет тому назад США приняли две
общенациональные программы. Одну — по холестерину,
провоцирующему ишемическую болезнь сердца; вторую —
по артериальной гипертонии. А что такое — принятие
общенациональной программы? Да прежде всего —
проявление государственного интереса, материальная поддержка
всех предусмотренных такой программой мероприятий.

— Вы хотите сказать о том, что в России такой
интерес на высшем уровне к болезни, заглатывающей
миллиарды, неощутим?

— Я хочу сказать только о том, что мы у себя
приняли федеральную программу по гипертонии не
тридцать лет тому назад, а всего лишь летом 2001
года. И те самые 30 миллиардов убытка, на которые
ссылался наш министр здравоохранения, прозвучали
тогда, когда он убеждал Государстенную Думу такую
программу все-таки принять.

— И во сколько государство оценило «вес» этой
программы в рублях?

— На семилетку «под нее» выделено 3,6 миллиарда
рублей. Причем федеральный бюджет расщедрился всего
на 372 миллиона; остальное ложится на внебюджетные
фонды и взнос регионов.

— ?

— Да, это очень скромно. Но это лучше, чем вообще
ничего. И, кроме того, на основе федеральной
принята и наша региональная целевая программа по
профилактике и лечению гипертонии. Она начала
финансироваться с прошлого года и рассчитана тоже на
семь лет. А потянула наша региональная аж на 28
миллионов рублей…

— На семь лет? Но что можно сделать на четыре
миллиона рублей в год?

— Мы надеемся сделать немало. Главная задача —
за семилетку снизить мозговой инсульт в Приангарье
хотя бы процентов на 16; поведем наступление на
ишемическую болезнь. Задача первая, стоящая перед
кардиологией Приангарья, — выявить больных
гипертонией. Особенно первичных гипертоников. Мы
уже разработали трафаретные вопросники, позволяющие
терапевтам, а это именно те врачи, к которым сразу
обращается пациент, собирать информацию именно под
определенным углом врачебного зрения. Такие
«трафареты» вскоре появятся в каждом кабинете
участковых терапевтов — по всей области. Второе —
мы сейчас открываем кабинеты специально для приема
гипертонических больных. Прием должен вести
прошедший специализацию врач-кардиолог. Это очень
важно! Схема такова: если терапевт затрудняется
поставить точный диагноз, он направляет больного в
кабинет кардиолога. Если и кардиолог в чем-то
сомневается, пациент направляется в
специализированный центр лечения гипертонии,
развернутый на базе областного диагностического
центра, где имеется все современное, очень точное
медицинское оборудование. Сейчас кардиологические
кабинеты уже открыты в Заларях, в Братском районе, в
Саянске. И — в ряде поликлиник Иркутска. Это
начало. Сеть кардиологических кабинетов должна быть
развернута по всему нашему региону. Мы у себя в
институте подготовили врачей-кардиологов.
Следующий этап — начнем готовить по специальной
программе кардиологов-фельдшеров. Ну и, конечно,
будем стремиться к широкому просвещению сограждан.

— Пользуюсь представившейся возможностью. Вы ведь
не только возглавляете институт усовершенствования
врачей, но и руководите в нем кафедрой терапии и
кардиологии. Посоветуйте, Александр
Александрович, что может каждый из нас, ваших
потенциальных пациентов, в житейских буднях
противопоставить заболеванию?

— Самое простое, доступное и необходимое: хотя бы
раз в год проверять свое артериальное давление.
Потому что начальные стадии гипертонии
диагностируются труднее всего. Их просто можно «не
заметить».

— Но существует целое море медикаментозных средств.
В любой аптеке — по любому кошельку…

— У такой возможности есть обратная сторона:
лекарство без консультации врача принимать просто
опасно. Кстати, ни в одной цивилизованной стране ни
одна аптека не отпустит медикаментозное средство
без рецепта.

— Но есть же испытанные, проверенные лекарства: тот
же адельфан…

— А вот про адельфан лучше забыть вовсе.
Устаревшее, имеющее множество побочных эффектов
лекарство. К тому же вводящее в заблуждение.
Пациенту кажется, что после принятия адельфана
давление падает. Однако измеришь его — зашкаливает за 160.
А это очень опасно. Давление не должно подниматься
выше 140. Но вот о чем еще хочу напомнить: ни одно
самое современное лекарство не поможет, если человек
не в состоянии избавиться от опасных привычек.

— То есть спасение утопающих — дело рук самих
утопающих?

— Ну, в этом выражении больше злой иронии, чем
здравого смысла. Я просто хотел сказать о факторах,
провоцирующих высокое артериальное давление:
избыточное потребление соли, курение, алкоголь,
малоподвижный образ жизни, ожирение. Прибавьте к
этому перечню и психосоциальные стрессы, поглощающие
наши дни, недели и месяцы, и вы получите общий фон,
на котором прогрессирует гипертония.

— И подняться над которым способна помочь только
воля самого человека?

— Да. Без волевых усилий вообще избавиться от самых
безобидных привычек невозможно. Но в отношении
гипертонии дело усложняется тем, что благие порывы
глушатся агрессивной, абсолютно бессовестной
рекламой. Поэтому еще один мой совет: не верьте
никаким посулам рекламных роликов. Не верьте
популярному актеру, восхваляющему циркониевые
браслеты, — для актера это просто неплохой заработок,
для человека, поверившего в подобную чушь, это шаг
к трагедии. Ни цирконий, ни какой другой металл не
способен регулировать артериальное давление. Как
никакие аппараты, рекламируемые как средства,
«помогающие ото всего», не способны вылечить
Человека. Нельзя в XXI веке верить мифам
Средневековья. Гипертония подобной доверчивости не
прощает…