— Борис Александрович, у меня была идея посвятить
эту нашу встречу итогам прошедшего заседания
правительства РФ, на котором губернатор Иркутской
области выступал с докладом и где обсуждались
вопросы развития топливно-энергетического комплекса
Сибири. Но жизнь подвижна, она требует реакции, и
поэтому начать я хотел бы с другого. Не так давно
вы, Борис Александрович, сделали очень важное
заявление. Оно и политическое и управленческое,
связано с сохраняющейся задолженностью по выплате
заработной платы бюджетникам муниципальных
образований.

Вы заявили о том, что считаете необходимым взять
финансирование оплаты труда работников бюджетной
сферы органов местного самоуправления на областной
бюджет и контроль и организацию этой работы поручить
администрации Иркутской области. Я хотел бы
спросить, в какой степени это решение соответствует
бюджетному законодательству, получит ли оно
поддержку Законодательного собрания, и каковы ваши
мотивы?

— Я думаю, что этот вопрос очень важен для самой
широкой аудитории. Картина сегодняшняя: по итогам выплаты зарплаты за
2003 год у нас есть долги за первые два месяца по
статье N 1 в размере 94 млн. рублей. С начислениями
— 400 с небольшим млн. рублей. Как вы понимаете,
зарплата для любого человека является условием
материального существования, самой жизни. Кому
выплачивают зарплату органы местного самоуправления?
Учителям, врачам, работникам культуры и социального
обеспечения. Что мы имеем в результате невыплат и
задержек? Страдания людей, ухудшение имиджа целого
региона, который якобы не может и не способен
справиться с элементарными задачами. Я считаю, что
это элементарная задача. Все это не повышает
авторитет в целом населения Иркутской области и
руководства Иркутской области. Поэтому мы
предпринимали ряд шагов для исправления этой
ситуации. Эти шаги были предприняты мною в конце
2002 года, когда вся накопленная задолженность за
2002 год по 1 декабря была полностью погашена по
статье N 1.Это то, что люди получают непосредственно
в виде реальных денег.

Сейчас развернулась дискуссия, которая уже получила достаточно широкий
резонанс, о том, что причиной невыплаты зарплаты
стало отсутствие этих денег в бюджетах
муниципалитета. Я считаю, что мы можем в
определенной степени с этим согласиться. Но я вижу:
для многих глав местного самоуправления приоритет
выплаты зарплаты почему-то отнесен на второй-третий
план, при этом аргументация весьма и весьма
посредственная. Я еще раз хотел бы подчеркнуть, что
мы осуществили поддержку, ликвидировали все эти
долги и в декабре посмотрели, как органы
местного самоуправления, отдельные главы местного
самоуправления обеспечивают эту работу. Еще раз
информирую о том, что у нас главы местного
самоуправления Тулуна, Мамско-Чуйского района,
Зиминского, Нижнеилимского, Катангского районов, по
сути дела, либо не направили деньги на зарплату,
либо направили в пределах 70%. Я считаю, что это
вызов. Говорится о том, что прилагаются всяческие
усилия для обеспечения порядка в этом вопросе. На
самом деле это лукавство. В январе мы вновь оказали
помощь 19 территориям. Выделили 73 млн. рублей,
проинформировали население и сделали этот процесс в
достаточной степени прозрачным во взаимодействии с
обкомами профсоюзов работников бюджетной сферы. Тем
не менее острота не снята. В первую очередь речь
идет о Тайшете, Усть-Куте, Нижнеилимском и Чунском
районах, где задолженность сегодня по сумме в
пределах одного месяца. Можно вести красивые
разговоры в плане того, что мы прилагаем все
усилия, чтобы эти деньги своевременно были получены
учителями и врачами, и на этом заканчивать свою
деятельность. Я считаю, что от слов пора переходить
к делу. И убежден в том, что мы смогли бы
кардинально изменить ситуацию, если бы областная
администрация взяла на себя обязанности по выплате
зарплаты, не вторгаясь в сферу компетенции органов
местного самоуправления. За ними осталось бы все,
кроме зарплаты, — коммунальные платежи, ремонт школ и
т.д., это можно перечислять до бесконечности.

Почему мы считаем, что это возможно? Потому что
новые законопроекты, которые внесены
после обсуждения президентом на Госсовете и в других
властных структурах в Федеральное Собрание, по сути
дела говорят о том, что вопросы зарплаты должны
перейти в прерогативу региональных властей. Раз у
нас сложилась такая ситуация, я считаю, что мы,
пойдя на этот шаг, и предвосхитим
события, и, с другой стороны, создадим реальные
условия, чтобы люди своевременно получали зарплату.
Убежден, что спокойствие и благополучие в области,
после наведения порядка в этом вопросе, благотворно
скажется на экономике регионов и создаст условия
для укрепления имиджа и рейтинга Иркутской области.

— Борис Александрович, насколько я понимаю, эти
предложения в Законодательное собрание формально не
внесены, но уже есть какая-то реакция со стороны
законодателей?

— Меня пока это мало волнует, эта реакция. Почему?
Да потому, что мы должны обозначить цель. То есть
реакция на любой вопрос может быть у любого.
Я ставлю цель — ликвидировать эту позорную для
Иркутской области практику невыплат зарплаты
работникам бюджетной сферы. Если Законодательное
собрание эту же цель ставит, то оно должно вместе с
губернатором включиться в разработку механизмов, для
того чтобы эти цели достигнуть. В равной степени
как и главы местного самоуправления.

— Я уловил мысль одного из депутатов, которая была
распространена, что на самом деле ситуация в бюджете
наладилась и теперь губернатор хочет оттянуть эти
средства муниципалитета, чтобы получить определенные
политические преференции. Заявить, что он всех
напоил и накормил.

— Понятно. Если главы местного самоуправления
сегодня публично скажут и на деле, причем это очень
важно, докажут, что они в состоянии самостоятельно
решать эти проблемы, эта инициатива губернатора
станет излишней.

— Но пока-то я слышал высказывания
мэров — депутатов Законодательного собрания об
обратном. Что они-то как раз поддерживают инициативу
губернатора.

— Поэтому я убежден, что это на пользу нашему
населению, нашим избирателям, нашим сибирякам, и это
будет абсолютно справедливым шагом региональной
власти по ликвидации того кризиса, который сегодня
наличествует.

— Если можно, Борис Александрович, технологическую
схему, план… Каким образом это решение должно быть
формализовано?

— Формализовано оно должно быть внесением изменений в
бюджет на 2003 год. Предусмотренные для
муниципалитетов суммы на зарплату возвращаем в
областной бюджет и, в рамках этой суммы,
обеспечиваем через казначейские процедуры выплаты
работникам бюджетной сферы. Вот и все.

— Когда будут внесены эти изменения?

— Мы это внесем на следующую сессию. Кроме этого,
мы выстраиваем взаимоотношения с Министерством
финансов по поводу межбюджетных отношений. И вот я с
зам. министра финансов госпожой Максимовой
встречался, как раз обсуждали темы, каким образом
эти межбюджетные отношения построить на гармоничном
уровне, в рамках принятого федерального закона. Наши
решения и предложения разумны. Они позволят нам
достаточно оперативно и активно сделать так, чтобы
эта ситуация ушла в прошлое. Понятно, что мы выйдем
на 1 апреля с долгами. Я назвал эти долги, которые
сформировались, — 400 с лишним млн. рублей. Наверное,
к сожалению, задолженность увеличится по выплате
зарплаты за февраль.

Это все было предметом работы областной
администрации с Минфином по погашению этих долгов.
Но мы гарантируем, что восстановим статус-кво
своевременности и полноты выплаты зарплаты всем
работникам бюджетной сферы Иркутской области.

— Может, это вообще самое главное.

— Да, это самое главное.

— Напрямую с этим связана как раз тема, с которой я
начал. В своем выступлении на только что прошедшем
заседании правительства вы говорили о том, что
реализация всего комплекса по развитию
топливно-энергетического комплекса Иркутской области
будет приносить в консолидированный бюджет ежегодно 200
млн. долларов. Это, действительно, принципиально
новое качество, и, конечно, это вопрос не завтрашнего
дня. Но хотелось бы, чтобы послезавтрашнего, а не
какой-то сумасшедшей перспективы. На сегодняшний
день у всех на слуху будущие бюджетообразующие
проекты: Ковыкта, Верхняя Чона, еще два нефтегазовых
месторождения, о которых вы говорили на заседании
правительства. И тема газо- и нефтепроводов с
Ковыкты и Верхней Чоны в Иркутск и Ангарск. И,
естественно, стратегический нефтепровод из Ангарска,
судьба которого, в частности, решалась на заседании
правительства.

— Это вы правильно подметили составляющие. Очень
важный вопрос. Я вам могу сказать, что сегодня
борьба разного рода групп, корпораций за участие в
проектах Ковыкты, Верхней Чоны и других нефтегазовых
месторождений Восточной Сибири не
в пользу большинства, не в пользу населения. В этой
борьбе задействованы чиновники разного уровня, и по
сути дела вопрос заблокирован — нам говорят: в 2020,
в 2050 году мы будем осваивать месторождения. Я не
согласен с такой позицией, с таким подходом. Потому
что мы считаем, что сегодня никаких препятствий к
освоению этих месторождений нет, т.е. потенциальных
недропользователей, которые готовы вкладывать
средства в развитие нефтегазовых месторождений
Иркутской области, более чем достаточно. Это и
государственные компании — Роснефть, Газпром, это и
частные компании — нефтяная компания ЮКОС, Тюменская
нефтяная компания, Сургутнефтегаз и другие. Поэтому
я очень рад, что этот вопрос был в таком
консолидированном виде обобщен и внесен на заседание
правительства. Вторая принципиально важная тема —
мы согласны, и я настаивал на этом и очень рад
тому, что наконец-то Газпром повернулся с западного
на восточное направление и готов прийти сюда в
качестве активного игрока, участника этих событий.
Вы знаете, правительство заявило тезис о том,
что транспортные схемы должны принадлежать
государству. То есть куда бы нефть или газ ни пошли
— транспортная схема должна быть в руках государства.

Вторая тема — какие приоритеты выбраны. То есть
можно направить этот газ в Китай или продать в
Японию. Или же все-таки нужно удовлетворить
потребности своей страны, наших регионов —
Иркутской области, Республики Бурятия, Читинской
области, Красноярского края, дальневосточных
регионов. Отрадно отметить, что кабинет министров в
лице председателя правительства, членов
правительства сделал, на мой взгляд, очень важное
как для всех нас, так и для других стран мира
заявление. Нефтегазовые месторождения Сибири и
Дальнего Востока вначале должны использоваться в
интересах России. Это очень важное заявление.
Поэтому в своем докладе на заседании правительства я
сказал, что в рамках степени готовности этих
проектов мы считаем целесообразным строительство
газопровода от Ковыкты до Ангарска с газификацией
населенных пунктов Иркутской области, в равной
степени как и строительство нефтепровода с Верхней
Чоны в южном направлении до Ангарска для создания
условий глубокой переработки нефти на Ангарской
нефтехимической компании и использования этого сырья
для работы Усольехимпрома и Саянскхимпрома. Затем
нам созвучны предложения Газпрома газифицировать не
только Иркутскую область, но и подать газ в
Красноярский край, Кемеровскую область — войти в
единую газовую сеть страны, газифицировать
Республику Бурятия, Читинскую область и подать газ
на Дальний Восток. Свободные остатки газа и нефти
продать тем странам, которые готовы приобретать, —
это Китай, Республика Корея, страны АТР. Но тут
сдерживающим фактором является не отсутствие
нефтегазовых месторождений, а отсутствие
транспортных коммуникаций. Основная тема возникла, по
сути, по поводу того, как эти трассы должны быть
сформированы. Есть разные точки зрения.
Государственная компания «Транснефть» считает, что
нефтегазовые схемы, коридоры должны пойти по Северу
вдоль Байкало-Амурской магистрали с выходом на порты
Дальнего Востока. Нефтяная компания ЮКОС по
поручению высших должностных лиц Российской
Федерации в рамках межправительственных соглашений
России с Китаем разработала проект подачи нефти из
Ангарска в Дацин в объеме 20 млн. тонн по году.
Начиная с 2006 года — путем прокачки нефти из Западной
Сибири с последующим освоением
нефтегазоместорождений Восточной Сибири и
транспортировкой нефти уже с увеличением до 30 млн.
тонн. И, естественно, этот вариант может быть
продолжен и с Дацина уйдет на Дальний Восток.

Развернулась дискуссия, она, может, и носила несколько
боевой характер, но тем не менее мне понравилось
аргументированное и взвешенное выступление академика
РАН Кантаровича, который сказал с точки зрения
специалистагеолога: сомнительно строительство нефте-
и газопровода по северному варианту, такие крупные
нефтепроводы в сейсмоопасной зоне могут быть
источником опасности для Байкала. Плюс Северомуйский
тоннель, который мы 25 лет делали в СССР и который
в этом году пытаемся закончить. Поэтому
южный вариант, по мнению Кантаровича, более
привлекателен. Дискуссия была полезной. Обсуждалось,
какие силы должны быть включены, какие решения
должны быть приняты для того, чтобы ускорить этот
процесс.

Объем инвестиций огромен — десятки
миллиардов долларов. Поэтому те игроки, которые
приходят в эти проекты, должны быть с деньгами. У них
должны быть реальные деньги. И ЮКОС говорит: у нас
есть такие деньги.

— Вот в этой связи проблемный вопрос. Насколько я
понимаю, ЮКОС был готов сформировать консорциум и
строить трубу на свои деньги, если она, естественно,
будет не государственной, а частной под контролем
государства. Государство сказало: «Труба будет у
Транснефти». А будут ли средства у государства и у
госкомпании «Транснефть» на строительство газопровода?

— Ну, по крайней мере, я могу сказать, что никто не
обозначил, что такие средства у газовых и нефтяных
государственных компаний есть. Да и члены
правительства не говорили, что, вы знаете, у нас тут
деньги лежат, мы не знаем, куда их использовать.
Поэтому я считаю, конструкция должна строиться с
учетом готовности проекта ТЭО ЮКОСа в конце 2002
года. И вот его надо рассматривать, его надо
реализовывать. Причем на встрече с руководителями
Госплана Китайской Народной Республики я услышал
достаточно твердое заявление о том, что и КНР готова
инвестировать в трубопроводный транспорт деньги
своей страны. Для нас очень важно.

Вы правильно напомнили порядок цифр — 200 млн.
долларов в исчислении по существующей налоговой
схеме, что очень важно, ведь она все время меняется.
200 млн. долларов — это по существу где-то около 30%
существующего доходного потенциала бюджета Иркутской
области, они ой как нам нужны.

— Да, конечно.

— Они нам необходимы. Но, кроме этого, мы ведь
обеспечиваем по сути дела конкурентоспособность
нефтехимического комплекса за счет подачи газа с
Ковыкты; второе — мы газифицируем и урбанизируем
значительное число населенных пунктов, мы избавляем
себя от проблемы ежегодной подачи энергоносителей на
Север, в северные территории, потому что эти
месторождения на Севере. Мы создаем рабочие места,
новые отрасли экономики, занятость у населения
появляется. Эти отрасли, как правило, применяют
высокооплачиваемый труд, мы имеем мультипликативный
эффект от использования этих месторождений и ввода
их в эксплуатацию. И еще, что немаловажно, было
заявлено (это и Кантарович подтвердил): от момента
прихода недропользователя и ввода в промышленную
эксплуатацию месторождения, как правило, проходит
от 5 до 8 лет. То есть мы вот сейчас проговорим
и не дадим возможность приходить частным,
эффективным инвесторам к недропользованию. Мы потом
какие угодно осуществим проекты создания
транспортных коммуникаций. Но у нас будет нечего по
этим коммуникациям прокачивать. Поэтому мы говорили:
на Талаканское месторождение надо объявлять или
конкурс, или аукцион, чтобы недропользователь
появился. Не надо закрывать глаза на то, что
имеющиеся геологические данные — это все данные
СССР. Эти работы — той страны, которой уже нет. Россия
не вкладывает средства в геолого-разведочные работы.
Мы обедняем будущее своей страны, будущее своего
населения. Поэтому мы говорили о том, что
необходимо, чтобы геолого-разведочные работы также
были предусмотрены в федеральном бюджете. А
потенциал лежит в земле, и не стоит говорить, что
этот потенциал будет использован через 15—20 лет.
Мы бы хотели, чтобы он был использован для нынешнего
поколения людей, которые живут на территории
Иркутской области, мы бы с большой ответственностью
воспользовались теми дарами природы, которые
достались нам в наследство.

Поэтому я убежден, что
это заседание правительства очень полезное, и сейчас
мне кажется, многое зависит от позиции президента
Российской Федерации. Потому что он определит
дальнейший механизм работы правительства по
реализации этих целостных, глубоко проработанных,
проинспектированных разного рода институтами — и
отраслевыми, и Академией наук — предложений. Чтобы
они были положены в конкретную программу действий. В
мае будет рассмотрена энергетическая стратегия
России до 2020 года. Поэтому в мае на многие
вопросы мы получим ответы. Но я убежден, что это
было прогрессивное заседание правительства, потому
что по сути дела впервые разные позиции, разные
точки зрения были так емко, так прозрачно
представлены: с блестящим докладом выступил Михаил
Борисович Ходорковский, очень хороший был доклад
директора НИИгаза, хорошими выступлениями были
отмечены и мои коллеги — руководители Республики
Саха-Якутия, Сахалинской области, и я думаю, что это
очень полезный диалог.

— Борис Александрович, я думаю, что напрашивается
необходимость в мае вернуться к обсуждению этой темы
— развития всего энергетического комплекса Сибири и
Иркутской области.

— Обязательно это сделаем.