— Правительство назвало лесную отрасль одним из локомотивов
подъема экономики. Может ли лесопромышленный комплекс
действительно стать таким локомотивом?

— Сегодня проблемы отрасли видны достаточно явно. За исключением
ряда крупных предприятий, прежде всего целлюлозно-бумажной
промышленности, для ЛПК характерны раздробленность, непрозрачность
и, как следствие, низкая инвестиционная привлекательность.

Таможенная политика такова, что глубокая переработка древесины
малодоходна для отечественных производителей и в этом сегменте
рынка прочно доминирует импортная продукция. Вывоз технологичной
бумажной продукции сдерживается высокими экспортными тарифами,
в то же время на круглый лес, пиломатериалы установлены
низкие вывозные пошлины. Все это приводит к снижению ценовой
конкурентоспособности российских продуктов на мировом рынке,
стимулируя экспортеров к вывозу сырья.

Поэтому средний показатель стоимости конечной продукции,
изготовленной из одного кубометра заготовленной древесины
в России, составляет 45 долларов, а в соседней Финляндии
— 476 долларов. В отечественном ЛПК продукция глубокой
переработки составляет только 15 процентов, остальное — древесина,
полуфабрикаты и готовая продукция с низкой добавленной стоимостью.

Но российский лесопромышленный комплекс имеет значительный потенциал
для роста и действительно может стать одним из самых прибыльных
секторов экономики как с точки зрения государства, так и с точки
зрения бизнеса. В перспективе мы будем иметь широкий внутренний
рынок, поэтому переход к глубокой переработке древесины
станет залогом успешного развития лесопромышленных предприятий,
как это уже было в других странах. Соответственно рентабельность
компаний будет максимальна при производстве полного ассортимента
продукции — от пиломатериалов до высококачественной бумаги
и картона. Таким образом, стратегические цели компаний
совпадают с целями государственной структурной политики,
направленной на самообеспечение внутреннего рынка продукцией
глубокой переработки и укрепление позиций на традиционных
экспортных рынках Европы, Азии и Африки. Для реализации этих
целей в первую очередь требуются усилия государства
в определении правил игры и последовательного их исполнения.

— Как крупному бизнесу видится роль государственных институтов
в развитии отрасли? Необходимо ли, например, возрождение
структуры Министерства лесной промышленности?

— Прежде чем говорить о конкретных формах, государство должно
определиться, в какой роли оно будет выступать в отрасли
— регулирующего или хозяйствующего субъекта. В зависимости
от этого его функции будут различаться. В качестве регулирующего
субъекта государство должно лишь обеспечивать условия
для реинвестирования ресурсов, накопленных компаниями,
и укреплять конкурентные позиции перед вступлением
России в ВТО. Для этого достаточно использовать вполне
стандартные для всех отраслей инструменты госполитики,
такие как общее структурное регулирование и стимулирование
роста инвестиций и добавленной стоимости.

Если же государство возьмет на себя не только регулирующую,
но и хозяйственную функции, то тогда оно должно поставить
себе целью создание узлов экономического роста в цепочке
смежных отраслей через собственные инвестиции, а также
создание отечественного производителя для решения задач
импортозамещения в условиях вступления России в ВТО. В этом
случае можно говорить о различных формах участия государства
в капитале компаний или консорциумов из российских
и иностранных инвесторов, которые будут создаваться
под реализацию крупных и дорогостоящих проектов. Таких,
например, как строительство нового ЦБК, которое оценивается
в среднем в миллиард долларов.

Наша компания, участвуя в разработке документов при подготовке
правительственной концепции развития отрасли, предлагала
схему, при которой государство будет финансировать свою долю
в капитале компаний за счет налоговых поступлений, ожидающихся
в бюджет в период окупаемости проектов, в обмен на налоговые
льготы. Естественно, что предоставление налоговых льгот должно
сопровождаться особыми требованиями к прозрачности инвестиционного
проекта и его участников. Для этого предлагается создание
особого института — компании-оператора инвестиционного
проекта, которая будет иметь права на включение в государственную
программу субсидирования процентных платежей или налоговые
льготы, но спектр его деятельности будет ограничен рамками
этого инвестиционного проекта.

— Каким образом будет обеспечиваться прозрачность этого института?

— В учредительных документах такой компании-оператора должен,
по сути дела, указываться лишь один вид хозяйственной деятельности
— реализация данного инвестиционного проекта. Остальные виды
ее деятельности должны быть запрещены. Таким образом,
автоматически обеспечивается контроль за государственными
средствами, участвующими в проекте в виде налоговых льгот
или субсидиях процентных платежей. По некоторым оценкам,
объем необходимых инвестиций в лесопромышленную отрасль
оценивается в более чем 27 млрд. долларов до 2015 года.
При этом основную массу — более 20 млрд. — должны составить
инвестиции частного сектора. Необходимым условием роста
ЛПК должно стать привлечение внеотраслевого капитала.
Доля государственных инвестиций могла бы составить примерно
20-23 процента в тех формах, о которых я уже говорил:
прямое участие в уставном капитале вновь создаваемых
компаний-операторов, предоставление льгот по налогам
и субсидирование процентных платежей по целевым кредитам
для компаний-операторов.

Несмотря на острую необходимость инвестиций в ЛПК, бизнес
не нуждается в прямом государственном субсидировании и дотациях.
Нужно лишь построить систему, при которой государство смогло
бы правильно воспользоваться естественным интересом бизнеса
к этой отрасли. При грамотном подходе мы могли бы достичь
к 2015 году объемов продаж на уровне 21 млрд. долларов в год,
при этом темп роста отрасли составит более 7 процентов в год.

— Сейчас много говорится о более активном вовлечении
лесного фонда в экономический оборот. Как, на ваш взгляд,
это можно сделать?

— Для решения вопроса о механизме эффективного лесопользования
в конкретном районе надо прежде всего ответить на вопрос
о наличии здесь перерабатывающих мощностей и в зависимости
от этого делить лесной фонд на две категории. При отсутствии
перерабатывающих мощностей в радиусе примерно тысячу километров
государство могло бы предоставлять договоры аренды на три года
для лесопользования или на более длительный срок для реализации
инвестиционного проекта по созданию перерабатывающих мощностей.

Для лесов, расположенных вокруг перерабатывающих мощностей,
логично было бы использовать схему договора концессии
на 49 лет. К этим двум категориям лесопользования могли
бы применяться разные принципы налогообложения. Вопросы
регулирования доступа хозяйствующих субъектов к лесным
ресурсам, разделения полномочий управления и контроля
за лесными ресурсами между различными уровнями власти
мы считаем ключевыми при упорядочении нормативно-правовой
базы отрасли. Очевидно, что для крупных компаний, заинтересованных
в долгосрочных проектах и готовых вкладывать средства
в лесовосстановление, система, когда решения принимаются
на уровне региональных властей и срок аренды ограничивается
3-5 годами, неприемлема.

— Как представители крупного отраслевого бизнеса оценивают
новые подходы правительства к управлению лесопромышленным
комплексом?

— Весьма позитивно. Хотя бы уже потому, что столь пристальное
внимание к отрасли было обращено впервые за десять лет
структурных реформ в экономике. Сегодня все заговорили
о национальной лесной политике как основополагающей части
общей стратегии социально-экономического развития страны
на долгосрочную перспективу. Появление таких документов,
как распоряжение правительства «Основные направления
развития лесной промышленности», новый проект редакции
Лесного кодекса, стало первым официальным изложением
позиции государства по поводу проблем ЛПК. 18 января
правительство одобрило концепцию развития лесного хозяйства
и поручило органам власти учитывать положения концепции
при планировании мероприятий.

Но этого совершенно недостаточно. Нужна консолидированная
позиция чиновников и лесопромышленного бизнес-сообщества,
нужны реальные механизмы реализации государственной концепции
развития ЛПК. Изменения к Лесному кодексу, которые разрабатываются
сейчас в Минпромнауки, должны быть вынесены на широкое
обсуждение в отраслевом сообществе. Есть подозрения,
что новая редакция будет носить косметический и ведомственный
характер, и ряд ее тезисов (как, например, тезис о концессиях)
окажется не подкреплен действующими нормативными актами.
И, конечно же, принятие Лесного кодекса должно состояться
лишь после окончательного утверждения программы развития
российского ЛПК на уровне правительства. Иначе мы обречены
на внесение бессчетных поправок к кодексу, что сделает
невозможными эффективные изменения ни в лесу, ни в лесопереработке.

— Сейчас много говорят о саморегулирующих организациях. Какую
роль они должны играть?

— В зависимости от того, какую позицию — активную или пассивную
— в устройстве отрасли займет государство, должна позиционироваться
и роль саморегулирующих организаций. Прежде всего потому,
что пока нет законного способа передачи функции по управлению
имуществом и любых других функций от правительства к общественным
институтам. Поэтому необходимо новое законодательство
по саморегулирующим организациям. При функциональной структуре
правительства оно может передать часть своих функций или полномочий
кому-либо другому. Здесь, безусловно, возникает вопрос: а есть
ли у нас такая саморегулирующая организация и есть ли предпосылки
для ее создания?

На сегодняшний день существует более 40 различных союзов
и ассоциаций, организованных по узкопрофессиональному
признаку (например, ассоциация мебельщиков) или региональному
принципу. При этом есть организации, которые могут претендовать
на решение задач государственного уровня. Среди них
выделяются, на мой взгляд, Союз лесопромышленников Северо-Запада,
потому что он впервые объединил не только промышленников,
но и высших чиновников из аппарата полномочного представителя
президента, и ассоциация «Бумпром», которая объединяет
производителей целлюлозы — основные перерабатывающие
активы отрасли.

В сообществе есть ряд предложений, и одним из перспективных
я назвал бы объединение всех ассоциаций и союзов в саморегулируемую
организацию — Федерацию лесопромышленных союзов России
(ФЛПСР), которая, с одной стороны, представляла бы интересы
отрасли в государственных структурах и международных
организациях, с другой — занималась бы вопросами регулирования
и лицензирования участников организованного рынка, урегулирования
конфликтов, унификацией внутриотраслевых стандартов хозяйственной
деятельности. Ведь никто, кроме самих лесников, не знает
лучше проблемы этой отрасли.