В сознании большинства людей, далеких от дела сохранения
наследия прошлого, понятие «памятник истории» ассоциируется прежде
всего со старинными зданиями, церквами, монастырями, т.е. с
архитектурными сооружениями. Но долгое время дело обстояло
совершенно иначе. Первоначально «древностями» в России считались
исключительно предметы старинного быта, орудия труда, оружие, монеты,
ювелирные изделия. С освоением новых территорий и бурным развитием
научных, в том числе исторических, исследований стало меняться и
само понятие источника этих исследований — понятие «памятник».

Положение Комитета министров от 4 июля 1822 г. «О средствах к
сохранению достопамятностей Тавриды» впервые официально отнесло к
памятникам архитектурные шедевры: мечети в Евпатории, Феодосии,
Феодосийские бани, старинные крепости в Балаклаве, Мангупе, Судаке и
некоторых других местах Крыма. Это была, так сказать, первая ласточка в
деле законодательного оформления сохранения памятников архитектуры.
Более весомым по своему содержанию стал циркуляр Министерства
внутренних дел «О доставлении сведений об остатках древних зданий в
городах и о воспрещении разрушать оные» от 31 декабря 1826 г., который
представлял собой Именной указ императора, доведенный министерством
до сведения губернаторов. Согласно этому указу, «Воля Его Величества
…чтобы строжайше было воспрещено разрушать… здания» «древности».

Ответственность за соблюдение этого постановления возлагалась на
городских начальников и местную полицию. Но для более строгого
контроля предписывалось прежде всего составить как можно более
полные списки старинных сооружений во всех губерниях Российской
империи. Причем списки эти представляли своего рода досье на древнее
здание. Подробнейшим образом следовало описать: когда и кем
сооружение было построено или перестроено, из каких материалов; для ка-
ких целей первоначально использовалось; какие в нем есть разрушения и
по какой причине они произошли; не содержит ли оно каких-либо
примечательных или отличных от обыкновенных вещей; для чего
используется в настоящее время. Но самая главная и примечательная
обязанность возлагалась на губернских и городских архитекторов, которым
предписывалось снимать подробнейшие планы и рисунки со старинных
зданий, пересылать их в столицу со своими предложениями о «починке»,
которая бы «не переменяла древних планов и фасадов» данных
сооружений.

По сути, перед нами — первый документ, в котором
оговаривалась возможность не только сохранения того, что осталось от
памятников, но и их реставрация.

По Именному указу от 5 мая 1829 г. центром, куда стекалась вся
информация об имеющихся в России старинных зданиях, а также чертежи,
планы с них, было определено Министерство внутренних дел, а в нем —
департамент государственного хозяйства и публичных зданий.
Обязанности же по охране старинных сооружений от возможных
разрушений возлагались (в частности, в Санкт-Петербурге) на городских
обер-полицмейстеров.

В 1842 г. по указу Синода от 31 декабря в число охраняемых
государством памятников зодчества вошли клерикальные сооружения —
церкви, монастыри. Судя по тексту указа, поводом к нему послужил
недопустимый, с точки зрения сохранения уникальных произведений
искусства, поступок руководства одной из епархий — самовольное
закрашивание в ходе ремонта древних фресок в соборе. Это деяние
настолько возмутило власти, что впредь строжайшим образом
предписывалось «во всех подобных памятниках ни к каким обновлениям не
приступать без Высочайшего разрешения». Кроме этого, Синод отныне
должен был следить, чтобы местные епархиальные власти не принимали
решение об изменении облика старинных сооружений раньше, чем
представят на рассмотрение его подробные чертежи, планы и описания
«древности».

Во всех представленных выше указах разрушение старинных
построек запрещалось не просто, а «строжайше» и именем государя-
императора. Казалось бы, что еще необходимо для полноценной охраны
уникальных сооружений? Но выяснилось, что даже «Высочайшие
повеления» не исполнялись на местах с должным рвением, а часто
просто игнорировались, и тогда происходили случаи настоящего
варварства. Например, в 1847 г. в Коломне местные власти буквально
учинили надругательство над стенами древнего кремля. По случаю
разрушения одной из его башен было устроено народное гуляние,
кульминацией которого стало падение башни, обставленное фейерверками.
По поводу этого акта вандализма власть издала 14 февраля 1848 г.
сенатский указ с очередным «строжайшим» запрещением разрушать
«памятники древности» и требованием «блюсти за их сохранением».
Примечательность этого указа лишь в том, что он предписывал
составление проекта и сметы расходов на реставрацию разрушенной стены
и башни коломенского кремля.

Главной проблемой сохранения архитектурных памятников, как
достаточно крупных и сложных объектов, было, как и сегодня,
финансирование их реставрации и содержания. В государственном
бюджете никогда не хватало средств на это. 16 июня 1870 г. было издано
новое Городовое положение, в котором рассматривались различные
стороны городской жизни. Пункт 139 в качестве одной из статей расходов
предусматривал передачу на городской бюджет содержание общественных
зданий и памятников. Тем самым государство сняло с себя ответственность
за сохранность и поддержание в первозданном виде старинных
сооружений, переложив ее на городские власти. Неудивительно, что
впоследствии общественность России будоражили сообщения о
разрушении в различных городах уникальных памятников: колокольни
церкви на Пречистенском бульваре в Москве (XVII в.), усадьбы Царицыно,
дворца Голицыных в Кузьминках (XVIII в.) и др.

Законодательная активность правительства по сохранению
памятников зодчества была гораздо ниже, нежели по отношению к другим
видам памятников. А власти на местах зачастую вообще не воспринимали
старинные постройки, как нечто ценное. Именно этим объясняются,
видимо, неэффективность издаваемых указов и постановлений и частые
случаи вандализма по отношению к древним сооружениям.