Жизнь и смерть… На эту вечную тему неизбежно заставит
задуматься недавно вышедший капитальный труд «Александр
Вампилов. Драматургическое наследие». Однако не будем
сразу о печальном, лучше о том, как пришла к читателям
и театралам необычная книжная новинка. Этот солидный
том, насчитывающий более 800 страниц, был подготовлен
к изданию Иркутским областным фондом А. Вампилова и
кафедрой новейшей русской литературы ИГУ.

Главная «движущая сила» фонда Галина Анатольевна Солуянова,
осуществившая многотрудный проект, достойна
уважения. В самом деле, легко ли было в наше время
тотального недофинансирования изыскать, собрать, как
говорится, с миру по нитке весьма немалую сумму на издательские
расходы. Спасибо иркутским, шелеховским, усть-илимским
меценатам, не поскупившимся и в этот раз на поддержку
культуры. А в результате появилась уникальная книга
писателя-земляка, классика XX века. Впервые в стране
изданы во всей полноте его драматургические произведения
в различных редакциях и вариантах. Причем все тексты,
даже заготовки размером в машинописную страницу сопровождаются
обстоятельными литературоведческими комментариями. Столь
масштабное издание, выполненное в провинции на академическом
уровне, без преувеличения, делает честь Иркутску как
культурному и научному центру, о чем говорилось и на
презентации книги в Москве.

Даже при поверхностном знакомстве с драматургическим
наследием Вампилова читательское внимание прежде всего
привлечет то, как напряженно, упорно работал он над
своими произведениями. Особенно больших творческих усилий
потребовала первая многоактная пьеса «Прощание в июне».
Ее варианты занимают ни много ни мало третью часть всех
вампиловских текстов, опубликованных в томе. Нелегко
дались и три варианта «Старшего сына», снискавшего наибольшую
любовь зрителей театра Вампилова.

А вот такие шедевры, как «Утиная охота» и «Прошлым летом
в Чулимске», писались словно бы набело, единым духом.
Тут, безусловно, сказалась окрепшая рука зрелого мастера.
А быть может, он поторапливал себя, предчувствуя, что
времени у него в запасе остается немного: «Я знаю
— я старым не буду…».

Все, кто знаком с творчеством Вампилова, хорошо помнят,
что в финале «Утиной охоты» писатель-гуманист все-таки
пощадил, удержал от самоубийства многогрешного, но не
вконец безнадежного циника Зилова. Что же касается Валентины,
главной героини пьесы о таежном Чулимске, то в «Драматургическом
наследии» публикуется первый вариант финала, где она
стреляется из отцовского ружья. Но этого не случилось.
Драматург, значительно усложнив финал, пожалел и Валентину:
пока жив человек — не все потеряно…

Многие критики обращали внимание на одно важное обстоятельство,
вызывающее печальные раздумья о судьбе самого Вампилова:
почти во всех его пьесах то отчетливо, то приглушенно
звучит тема смерти, кладбища, похорон. И можно заметить,
что в иных подготовительных вариантах она порой прописана
даже острей, чем в окончательном тексте. Так, перелистывая
без спешки том «Драматургического наследия», мы обнаруживаем
черновые фрагменты, которые предшествовали «Прощанию
в июне», комедии о студенческой молодежи. И, оказывается,
у молодых людей, окончивших институт, довольно-таки
похоронное настроение. Один из героев, ерничая, начинает
цитировать Блока:

Похоронят, зароют глубоко,

Серый холмик травой порастет…

Девушка по имени Зина уныло замечает, что в комнатах
опустевшей общаги «одни матрацы, как покойники, лежат».

Ребята и вправду словно бы хоронят свою беспечную студенческую
молодость.

Таня. Это что — панихида?

Викин. Вот именно — панихида… Я пришел на могилу
своей молодости и вот сижу и слушаю, как весело стучит
земля по крышке гроба. Через тридцать пять минут станет
тихо и темно.

Таня. — Это что, знакомый покойник делился с вами впечатлениями?..

Сие дурашливое бравирование загробной темой, разумеется,
не вошло в канонический текст. Правда, появилась там…
кладбищенская ограда, как место действия третьей картины.
И в связи с этим главный герой Колесов тоже не упустил
возможности поострить: «Живописный уголок, не правда
ли?»..

По трагедийному накалу превосходит все остальные вампиловские
пьесы, конечно, «Утиная охота». Здесь и попытка самоубийства,
и похоронный венок, принесенный живому человеку, и издевательская
телеграмма от группы товарищей по поводу «преждевременной
кончины», и зиловское приглашение собутыльников на собственные
поминки, и опасное манипулирование заряженным ружьем,
и возникающая время от времени траурная мелодия. Поистине
с пронзительной силой звучит в этой пьесе «трагическая
музыка вампиловской драматургии» (по верному определению
критика Е.Стрельцовой).

Впрочем, не будем забывать, сосредоточась на трагическом,
и о другом — ярком комическом начале таланта. Когда-то
в газетной заметке Вампилов высоко оценил американского
писателя O’Генри: «Смешно и печально. Таков юмор высшего
сорта, юмор, наделенный чувством и мыслью». Именно на
таком высшем уровне работал сам Вампилов, сказавший
своими великолепными, глубокими трагикомедиями новое
слово в русской драматургии.

Как бы демонстрируя свои выдающиеся творческие возможности,
молодой, не по годам мудрый писатель снова и снова обращался
к вечной — и куда уж серьезней — теме смерти. Чем
объясняется его тяга к трагической стороне бытия? Критики,
привыкшие оперировать в основном текстами пьес, кажется,
не задавались таким вопросом. Да и ответ на него следует
искать не в произведениях, а в биографии драматурга.

Так выстроился сюжет его жизни — и в начале, и в конце
была трагедия. Весной 1938 года в семье Вампиловых случилась
двойная беда: не стало сразу и отца, и деда по материнской
линии, которых арестовали как «врагов народа». Их бесследное
исчезновение в застенках тоталитарного режима долгие
годы оставалось мучительной, страшной тайной для семьи.
И у взрослых сжималось сердце от безнадежности
ожидания, от боли за судьбу безвинно пострадавших.

Нельзя забывать и о том, что детство Саши пришлось на
тяжкие годы Великой Отечественной войны, когда сам воздух
России был пропитан всеобщим горем и сама земля стоном
стонала…

А позднее, в подростковом восприимчивом возрасте, Саше
довелось пережить еще одну семейную беду: внезапно
умер средний по возрасту брат, шестнадцатилетний Владимир.
Все, связанное с этой личной утратой, так глубоко ранило
его душу, что сказалось впоследствии и на творчестве.
Хотелось бы обратить внимание читателей вот на что.
Главным героям трех (!) пьес он дал одно и то же имя
— Владимир: учителю Третьякову («Дом окнами в поле»),
студенту Бусыгину («Старший сын») и следователю Шаманову
(«Прошлым летом в Чулимске»). Кому-то может показаться
случайным это совпадение имен в произведениях, написанных
в разное время. Но, скорее всего, такова была авторская
воля. Писатель хотел, чтобы имя Владимир жило в его
пьесах, звучало со сцены. Таким образом он как младший
брат отдавал долг памяти.

Вампилов жил на земле в суровые годы жестокого двадцатого
столетия. У сына расстрелянного отца-учителя, у внука
расстрелянного деда-священника не могло быть иного,
без трагических тонов, мировосприятия. Его бескомпромиссный
творческий путь, его «прекрасный и яростный» художественный
мир несут на себе резкий, горестный след народных драм.

Героев своих он жалел, а сам не уберегся от удара судьбы.
«Я хозяин своей жизни, хочу — умру, хочу — нет», —
черкнул он как-то по молодости, сгоряча в своей записной
книжке. Все тот же неотступно звучащий мотив…