На жизненном пути я встречал немало замечательных,
известных в научном мире людей, но Василий Николаевич
Скалон по масштабности и образности мышления был и остается
недосягаем. Меня всегда поражала его способность мгновенно
определять суть мыслей говорящего и так же мгновенно
и умно отвечать на заданные вопросы. Его мозг можно
было сравнить с электронной машиной.

Мы познакомились весной 1971 года, когда я, студент
5 курса охотфака, совмещая обучение в ИСХИ с работой
педагогом, организовал в 25-й восьмилетней школе, что
была в иркутском предместье Рабочее, клуб друзей природы
имени Улдиса Кнакиса — выпускника нашего факультета,
трагически погибшего в Калмыкии от рук браконьеров.

На одной из ребячьих конференций присутствовала супруга
Василия Николаевича, профессор Татьяна Николаевна Гагина,
и аспирант охотфака Олег Жаров. Они-то и рассказали
Василию о добрых делах юных защитников природы. Основатель
охотоведческого факультета захотел встретиться и уделил
мне немало времени. Задавал вопросы, рассуждал, советовал.

— Какова тема твоей дипломной работы? — спросил он.

— Зимующие птицы истока Ангары, — ответил я.

— Вряд ли что-то нового ты здесь откроешь, — заметил
он. — А вот создание клуба друзей природы, где сочетаются теория
с практикой и вовлечены даже родители, — это новаторство.

От такой оценки у меня выросли крылья. Жаль, что большинство
руководителей системы охотоведения не способны мыслить
на ход вперед. Не считают нужным уделять внимание
воспитательной работе со школьниками и молодежью, с
теми, кто вступает в ряды охотников и рыболовов. Потому
и браконьерство процветает.

В подаренной мне книжке «Охраняйте природу» Василий
Николаевич пишет: «Охрана природы — это есть создание
армии друзей и защитников природы», «Охрана природы
— проблема педагогическая». Последнее изречение стало
в нашем сибирском крае девизом многих экологических
конференций и форумов. Василий Николаевич поощрял толковые
идеи студентов и выпускников охотфака. Оказывал им всемерную
помощь. Одним из его учеников был Анатолий Никифорович
Захлебный — ныне известный ученый, эколог, доктор
педагогических наук, профессор, который с теплотой и
благодарностью вспоминает своего мудрого наставника
и воплощает в жизнь его идеи.

Поскольку Василий Николаевич взял меня под свое крыло,
я стал встречаться с ним чаще и после каждой встречи
все больше и больше проникался уважением к седовласому
ученому. Квартира Скалонов по улице Ф.-Каменецкого являлась
одновременно консультационным центром, ученым советом
и гостиным двором. Сюда денно и нощно приходили студенты,
ученые, журналисты, бывшие выпускники охотфака, оказавшиеся
проездом, например с Камчатки, из Якутии, Монголии или
Казахстана. Василий Николаевич по-отцовски всех выслушивал,
давал ценные советы по возникшим проблемам. Гости же
расширяли его информационное поле, особенно в вопросах
экономики, охотоведения, этнографии, практической охраны
природы.

Аббревиатуры БЦБК, БрАЗ, БАМ угнетали и порой выводили
из себя профессора. И дело не в самих стройках, а в
непростительном отношении к хрупкой, легкоранимой природе
Сибири. Василий Николаевич писал резкие письма в вышестоящие
органы, встречался с первыми лицами Иркутской области,
организовывал конференции по охране природы, активно
выступал в средствах массовой информации. Опасения его
подтверждались. В зоне БАМа нарушалась миграция лосей,
изменился режим рек. В местах варварской вырубки горной
тайги появились наледи, оползни, разрушающие железнодорожные
насыпи, корежащие многочисленные мосты. Экономический
ущерб от экологической безграмотности проектировщиков
и строителей был колоссальным. От охотоведов Приморского
края пришло письмо: «Корейцы бесконтрольно хозяйничают
в кедровых лесах. Рубят лес и сплавляют его по нерестовым
рекам». Василий Николаевич не сдержался, выехал. Добился
аудиенции с первым секретарем крайкома КПСС. Пытался
внятно объяснить чиновнику возможность непредсказуемых
последствий. Позже он с тревогой вспоминал: «Я тогда
сказал ему, что это то же самое, что если вы пригласили соседей
в гости, а они стали бы бить вашу посуду».

Василий Николаевич умел достоверно оценивать события
реальной жизни, впрочем, как и людей. Он был человеком-компасом,
человеком-маяком. Ему было всегда виднее, понятнее,
чем другим. На добрые события он отзывался светлыми
словами, радовался. На раздражающие его факты сыпал
едкие афоризмы.

Зная, что некоторые известные ученые Советского Союза,
угодничая перед вышестоящими органами власти, способны
подписывать государственной важности проекты освоения
Сибири, заведомо зная о их несовершенстве, неподкупный
Скалон с грустью молвил: «Если кандидат наук дурак —
это еще не беда, если же академик или министр дурак
— это бедствие». В порыве гнева он неожиданно рождал
образы, как говорится, не в бровь, а в глаз: «Хитрость
на двух ногах», «Мозг стерильный», «Каша во рту»…
Профессор никогда не держал «кукиш в кармане». Был открытым,
бескомпромиссным, непримиримым, особенно когда это касалось
вопросов охотоведения, охраны природы или беззащитного
порядочного человека.

Эрудированность и ораторский талант именитого ученого
сыграли важную роль на судебном процессе
в Усть-Ордынском, где он вместе с командиром боевой
комсомольской дружины охотфака Г. Смирновым выступал
общественным защитником охотинспектора Г. Медведева,
который при попытки задержания злостных, вооруженных
автоматами браконьеров, применил табельное оружие, а
пуля, вместо шины скрывающегося УАЗа, пробила салон,
смертельно ранила одного из браконьеров. Окружной суд
приговорил тогда Медведева к десяти годам лишения свободы.
После долгих мытарств, под нажимом общественности во
главе с неутомимым Скалоном Верховный суд освободил
охотинспектора, признав его действия правомерными.

Василий Николаевич был обеспокоен судьбами охотников-промысловиков,
заработок которых мизерный и зависит всегда от множества
факторов: качества охотничьих угодий, природных катаклизмом
и просто стечений обстоятельств. В своей брошюре «Предложения
по упорядочению дела охраны природы, использованию дикой
живой природы тайги» (1970 г.) ученый поднимает вопрос
о материальной защите охотника. «Беспризорной тайге
нужен хозяин, а хозяин этот — охотник-производственник,
всей своей жизнью связанный с тайгой и кровно заинтересованный
в ее сохранении. На охотника ложится большая ответственность,
и он должен получать заработную плату равную зарплате
лесника».

Писать статьи в сборники и газеты, отвечать на многочисленные
письма Василию Николаевичу удавалось в перерывах между
работой в институте, встречами с гостями да ночью.
Он уставал. Сказывался возраст. Хроническую утомляемость
снимал общением с членами семьи. Иногда, правда, поругивал
младших детей, школьников Николая и Варю, за чрезмерное
увлечение телевизором. Сам он ценил каждую минуту и
хотел, чтобы его примеру следовали все, прежде всего
дети. Наверняка сейчас его сын Николай, защитив в
Москве докторскую диссертацию по экологическому образованию,
по достоинству оценил отцовские требования. Глава семьи
любил разговаривать с домашними животными — тонконогим
пинчером Топкой, голубем, уткой, огарем или синицей.
Оторвавшись от печатной машинки, откинувшись на спинку
стула, Василий Николаевич нараспев произносил: «Пинь-пинь!»
И желтобрюхий комочек, в какой бы из комнат не находился,
летел на знакомый голос хозяина. Садился ему на голову
или плечо, затем на щедрую ладонь и жадно уплетал мучных
червей. Это была своеобразная зоотерапия.

Василий Николаевич был почетным членом Всероссийского
общества охраны природы, и это его обязывало, несмотря
на занятость, просвещать народ в вопросах культуры природопользования,
призывать его к активным действиям в деле защиты Прибайкальской
природы. За выступления в СМИ гонораров не брал, заявляя
о том, что это его общественная работа. Ученый был
желанным гостем и учителем курсов повышения квалификации
педагогических кадров, студенческого штаба боевой комсомольской
дружины им. У. Кнакиса, клуба «Я и время», организованного
при госпединституте, школьных городских праздников. В
иркутской школе N 32 он был принят в почетные пионеры,
и, когда проводились экологические конференции, его
приглашали. Василий Николаевич бодрой походкой входил
в шумный актовый зал с красным галстуком под ухоженной
пышной бородой. Стоило ему лишь подняться на сцену,
как детвора замолкала. Это удивляло педагогов, которые
обычно прибегали к иным методам организации внимания
подростков. Доступная, поучительная речь ученого проникала
в умы и сердца всех, кто его слушал, надолго оставаясь
в «архивах» памяти. Старшеклассникам С. Яныгину, С.
Кузиной, В. Пальчуку, С. Ванценвею повезло больше других.
Их выступление о деятельности клуба друзей природы было
высоко оценено Василием Николаевичем, а позже и помещено
в сборнике тезисов по экологической тематике в ряду
с известными учеными края.

12 мая 1973 года просторный актовый зал старого корпуса
ИСХИ по ул. Тимирязева был до отказа наполнен друзьями,
коллегами, учениками Василия Николаевича. В тот весенний
день ему исполнялось 70 лет. Море цветов, греющие душу
слова и бесконечные аплодисменты. На юбиляра надевали,
то монгольский то бурятский, то якутский национальные
костюмы, а он переполненный энергетикой аудитории, мило
всех благодарил, от души смеялся и только разводил руками.
Среди множества отечественных и зарубежных телеграмм
была и юморная: «Дорогой Василий Николаевич! Третий день
пьем за Ваше здоровье. Ваши ученики — охотоведы Камчатки».
Знаменательное торжество было тогда наполнено каким-то
необъяснимым свойством психологической атмосферы —
неповторимым духом охотоведов. Таежные условия жизни
большинства этих бородатых парней, приехавших или прилетевших
на самолете поздравить своего кумира, закалили характер,
сделали их выносливыми, мужественными, знающими цену мужской
дружбе. В их словах не было лукавства и фальши. В тот
памятный день каждый из выступающих неожиданно для
других высветил новые грани достоинств Учителя: знания
иностранных языков, мировой художественной культуры,
этнографии, археологии, музыкальное дарование. Мы словно
обрели нового, более универсального, непознаваемого,
как сама природа, Василия Николаевича, который благотворно
коснулся судьбы каждого. Никто тогда не мог и подумать,
что меньше чем через три года этот необыкновенно значимый
для общества человек, патриот и рыцарь природы покинет
нас и с горсткой земли иркутской будет захоронен в г.
Кемерове.

12 мая этого года Василию Николаевичу исполнилось бы
100 лет. Для охотоведов страны и для тех, кто ратует
за сохранение природы, — этот год — год Скалона. Был
ли Василий Николаевич востребован временем? Безусловно,
да. Чего только стоит открытый им факультет охотоведения в Иркутске,
которому в прошлом году исполнилось полвека.
Но остались еще и его ценные идеи, которые по наследству
должны перейти нам, его ученикам, для практической
реализации во имя светлой памяти Учителя. Хочется надеяться,
что на учебном корпусе ИСХА, где он обучал и воспитывал
многие поколения охотоведов, появится мраморная плита
с надписью: «Охотоведческий факультет имени Василия
Николаевича Скалона».