Последняя декада мая, ознаменовавшаяся празднованием 300-летия
второй столицы России, стала периодом интенсивных контактов российских и
зарубежных политиков и бизнесменов. Состояние праздника располагало к
более плодотворному поиску решений проблем, которые никак не могли
разрешиться в будничной, хотя и более деловой, обстановке.
28 мая с.г. весомое оформление получили намерения НК «Юкос» (ныне
НК «ЮкосСибнефть») и Китайской национальной нефтегазовой корпорации
(КННК) организовать экспорт российской нефти из Восточной Сибири (г.
Ангарск, Иркутская область) на северо-восток Китая (г. Дацин). В соответствии с
подписанным сторонами генеральным соглашением об основных принципах и
договоренностях в отношении долгосрочного контакта на поставку нефти в
Китай в 2005-2010 гг. в эту страну будет ежегодно экспортироваться по 20 млн.
тонн с последующим увеличением объема до 30 млн. тонн. За 25 лет объем
поставок составит 700 млн. тонн.

Напомним, что проблема выбора основного экспортного маршрута из
Сибирского региона стоит перед правительством РФ уже давно. В июне 2002
года им подготовлена стратегия экономического развития Сибири, в которой
подчеркивалась «необходимость создания новых центров добычи нефти и газа в
Восточной Сибири» и «сооружения магистральных нефте- и газопроводов
«Запад — Восток» экспортного направления».

При разработке программы конкретных мер реализации
стратегии возникли сложности. Долгое время ответственные лица в
соответствующих министерствах и ведомствах не могут определиться по
важной ее составляющей, а именно — по какому маршруту экспортировать
сибирскую нефть. Есть два основных варианта: проект «Ангарск
— Дацин» (китайский маршрут), предполагающий ежегодную транспортировку от 20 до
30 млн. тонн нефти на северо-восток Китая, и «Ангарск
— Находка» (тихоокеанский маршрут) с последующей доставкой 50 млн. тонн в год на
рынки Японии, Южной Кореи и, возможно, США.

Не вдаваясь в детальный анализ проектов по этим показателям, следует
сказать, что каждый из них имеет свои плюсы и минусы. Так, маршрут
«Ангарск — Дацин» уже располагает подготовленным технико-экономическим
обоснованием (ТЭО), предполагает сравнительно короткий срок и меньшую
стоимость реализации. Вместе с тем китайский вариант не обуславливает
развитие месторождений Западной Сибири и ставит Россию в потенциальную
зависимость в вопросах диверсификации экспортных потоков, определения их
объемов, а также цен на сырье. Проект «Ангарск — Находка» дает перспективу
широкого освоения сырьевых ресурсов Сибири и Дальнего Востока, социально-
экономического развития этих регионов, масштабного вывода сырья за рубеж,
не допускает какой-либо зависимости от других государств, так как проходит
только по российской территории. При этом, однако, подробное ТЭО проекта
не разработано, экономичность его не подтверждена, не ясны перспективы
заполнения нефтепровода «рентабельными» объемами сырья, в том числе из-за
необходимости реконструкции системы трубопроводов «Западная Сибирь
— Ангарск»; весьма высоки стоимость и сроки реализации. Попытки сделать
выбор между краткосрочно (на Дацин) и стратегически (на Находку)
выгодными России проектами осуществлялись и продолжают осуществляться
на фоне попыток Китая и Японии активно лоббировать «свой» вариант.

Стремление получить доступ к российской нефти обусловило
активность Китая и Японии по поиску контактов с российскими чиновниками
различного уровня, так или иначе имеющими отношение к проектам. Обе
стороны неоднократно затрагивали этот вопрос на встречах с высшим
российским руководством и членами правительства..

В контактах с российской стороной представителями как Китая, так и
Японии приводились доводы о перспективности «своего» направления (обычно в
сравнении с альтернативным вариантом), распространяются соответствующие
аналитические выкладки. Их содержание в целом основывается на приведенных
выше плюсах и минусах проектов.

Важный момент в рассуждениях китайцев: проект на Дацин
предусмотрен российско-китайским межправительственным соглашением «Об
основных принципах строительства нефтепровода Россия — Китай», что в
принципе не должно создавать проблем в его осуществлении. Видимо, часть
тактики Китая — проявление готовности к сближению по другим вопросам
отношений с РФ (сотрудничество в Центральной Азии, в том числе в рамках
нефтепроводных проектов, а также в России), хотя оно носит и несколько
декларативный характер.

На китайском направлении есть и объективные препятствия.
ТЭО проекта не прошло экологическую экспертизу, а ведь именно состоянием
экологии ряда российских регионов, в том числе и сибирского, на днях выразил
неудовлетворенность президент РФ и распорядился выработать программу
экологосберегающих мер. При этом Министерство природных ресурсов,
осуществляющее экологическую экспертизу проекта, уже высказывало
определенное недовольство этим маршрутом. Отрицательное заключение дала и
экспертиза проекта, проведенная в 2002 году экологами,
посчитавшими, что трубопровод пройдет по
территории Тункинского национального парка. Не решен вопрос о
собственности российского участка (стоимость 2 млрд. долларов США), не
определено, будет ли «Транснефть» строить его за государственные деньги или
за средства частных компаний тогда как другие нефтяные компании пока не
выразили желания участвовать в заполнении трубы сырьем.

Все же Китай близок к тому, чтобы отстранить Японию от права
получать сибирскую нефть. Помимо приведенных выше факторов, есть и еще
один, но весьма весомый — реализация альтернативного тихоокеанского
варианта «отягощена» российско-японскими противоречиями по вопросу о
принадлежности южнокурильских островов. Китаю выгодно нынешнее
положение дел, когда Япония связывает возможность своего активного
включения в конкурентную борьбу с подписанием мирного договора с Россией, то
есть с передачей Японии Южных Курил. Насущными являются проблемы в
отношениях двух стран в рыбопромышленной сфере. К тому же Япония вряд
ли пойдет на допуск российских компаний к созданию (приобретению)
объектов энергетического сектора, что позволило бы частично гарантировать
России стабильность спроса на энергоресурсы и повысить привлекательность
тихоокеанского проекта. Не хватает здесь и японской практической
заинтересованности в стабильном потреблении российской нефти в других
потенциальных экспортных направлениях, например в Южной Корее.