!I1!Знаю бухгалтера «Восточки» Татьяну Ларину доброй и
внимательной к сотрудникам и к посетителям редакции.
Такое отношение к авторам писем, общественным корреспондентам
газеты и посетителю редакции всегда отличало журналистов
и всех сотрудников. Молодые это воспринимали от старых
газетчиков, и сегодня эта традиция не померкла.

Нынче Таня сказала мне: «А вы, наверное, не знаете той
военной специальности, какой в совершенстве овладела
на фронте моя двоюродная бабушка…»

— Наша Нина Владимировна по своей природе человек военной
дисциплины и строгого порядка в жизни. От деда это у
нее, тункинского казака Фомы Михайловича Беспалова,
да и отец ее Владимир Фомич оставил заметный след в ее
натуре. На фронт ушла добровольцем. И сегодня разговаривает,
словно с плеча рубит. Образно, доходчиво и четко.

В этом я убедился, когда мы втроем, Таня с супругом
и я, пришли на квартиру к Нине Владимировне. Все было
точь-в-точь, как мне говорила Татьяна Ларина.

Самостоятельная девчонка

Анастасия Степановна так и сказала соседям по дому и
подругам по работе на «трикотажке», когда в тот майский
день 1942 года, возвратясь с фабрики, поняла, что дочь
уехала и не оставила даже записку.

Уже почти год шла война. Нина училась на последнем курсе
авиатехникума. Восемнадцатилетние парни и даже семнадцати
лет еще зимой ушли в армию — кто в училище, а кто в
действующие на фронте войска. И она, все обдумав, решилась.

— Так и уехала, — с чувством глубокой вины перед памятью
матери вспоминает Нина Владимировна. — Нас увозил эшелон
за Байкал, в Песчанку. И только осенью, оказавшись в Иркутске,
дома, я все объяснила маме. Наша группа — семь девчонок.
Я тогда была назначена старшей и несла ответственность
за то, чтобы каждый из группы своевременно прибыл на
учебу, всемером и пришли к маме, прямо с вокзала. Мне
стало легче, какой груз упал с плеч, когда мама без
лишних слов все поняла и простила мое самовольство.
В добром настроении мы поехали дальше…

Это были шестимесячные курсы по подготовке специалистов
армейской аэроразведслужбы. Сюда прибыло на учебу много
раненых со Сталинградского фронта. Училась Нина на «отлично»
— иначе не могла по своей натуре, она и тогда и теперь
остается самостоятельным, ответственным и решительным
человеком.

Полк воздушной разведки

Заканчивался 1942 год. Нине исполнилось 18 лет. Вот
и позади курсы. На этот раз ей, старшей «семерки», достались
неожиданные хлопоты — пришлось одну по болезни оставить
в больнице. Начали судачить о приметах, но Нина сумела
всех успокоить. Они прибыли на 2-й Белорусский фронт.
Воздушные силы фронта имели в своем составе 164-й отдельный
Керченский дважды Краснознаменный полк воздушной разведки,
где и прошла военная служба Нины до конца войны. Победу
они встретили в Берлине (на снимке: в мае 1945 года
у поверженного рейхстага запечатлен момент этого главного
события войны).

!I2!Разведывательные авиационные части и отдельные подразделения
в составе фронтовой авиации выполняли особой важности
задачи, имеющие решающее значение. Они показали границы
районов сосредоточения сил противника, составы выявленных
группировок его войск, схемы коммуникаций и аэродромов,
средств противовоздушной обороны. После беседы с Ниной
Владимировной я обратился к архивным и справочным материалам.
За время войны силами авиационной разведки на фронтах
и в тылу противника была сфотографирована территория
общей площадью шесть с половиной миллионов квадратных
метров, наши «фотопулеметчики» отсняли миллионы кадров, а
лаборанты, как и старший сержант Нина Беспалова, сделали
6,5 млн. негативов и 9 млн. отпечатков с них. Снайперы
на фронте вели личный счет, летчики-истребители наносили
звездочки на фюзеляжи по числу сбитых самолетов противника,
но навряд ли Нина Беспалова считала количество обработанных
ею пленок и сделанных негативов и отпечатков.

— Из этих отпечатков (50х30 см каждый) мы составляли
планшетку и доставляли в штаб армии. Приходилось и рулить
баранкой. А наши девчата-фотовооруженцы оснащали самолеты
всем необходимым для съемки: аппаратами, камерами, фильтрами…

Радости и печали день за днем

Личный состав полка, в частности его фотослужбы, был
полностью взаимозаменяем, каждый владел несколькими
специальностями. С тем большей ответственностью они
выполняли задание, и тем больше было чувство радости
за конечный результат. Но даже маленький срыв у одного
из них грозил большой бедой. Обычно их Ил-2 поднимались
в сопровождении «ястребков», которые отвлекали немецкие
средства ПВО и самолеты противника.

Однажды… Нина только и заметила отмашку флажка, а
ее летчица уже устремилась ввысь. А у самой, словно
в первый день, заныло сердце. Накануне один экипаж не
вернулся. А теперь произошел тот случай, единственный
в ее жизни, но оставивший след в душе, как раны шрам
на теле. С содроганием она вспоминает сегодня тот случай.

— Кручу пленку, — необычен и тихий голос ее отмечаю
я. — Чувствую: заусеница! Зацепило, заело, пленка
начала рваться. Ну, думаю, девоньки, мне конец. Голос
сразу пропал. Зову Максимыча — это наш старший лаборант
— и сама не слышу. А он тут как тут: «Не суетись.
Заверни все в одеяло». И, спокойно перемотав пленку,
стал сам проявлять. А меня всю трясет.

— Нина, ты в рубашке родилась, — улыбнулся Максимыч.
— А этот кусок сохрани на память. И успокойся. Он
не был отснят. Пустой…

И похлопал меня ласково по плечу.

В семейном альбоме много интересных снимков, одни вызывают
воспоминания радостные, другие навевают печаль. Снимки
фронтовые, но больше всего, конечно, послевоенных.

Вот и этот снимок, сделанный зимой 1944 года. Три машины
фотослужбы 164-го полка. Нина Беспалова в белой шапочке
слева вверху.

— Нет, чтобы Максимыча поблагодарить, так я тогда ему
сказала: «Родилась я нормально, как и положено. А вот
на войне, здесь в полку, действительно, одна в белой,
как зайка, шапочке».

Он улыбнулся и еще раз похлопал
по плечу.

Нина Владимировна знакомит со своими девочками: это
Люба Яцкова, дешифровщица, а это Рита, забыла ее фамилию,
фотовооруженец, а это наш Максимыч, рядом с ним Федор
Бабаян. А вот это Ванечка — так мы обращались к нему,
вскоре ему плечо оторвало…

* * *

Недавно Таня сказала мне: «Наша бабушка и теперь не
оставит без внимания ни одной просьбы пожилых пенсионеров.
Знают ее. И приходят, и по телефону обращаются. Это
началось в годы ее активной общественной работы в Свердловском
совете ветеранов. Так и продолжается».

Такой человек, с белоснежной, как ее фронтовая шапочка,
душой и своей открытостью к людям. Хотя у самой сильно
болят ноги, она все делает собственноручно и помогает
другим. Это ей завещали, уходя из жизни, ее супруг Николай
Александрович, заслуженный строитель, и младший сын
Владимир Рыжиков. Володю в Иркутске и в области хорошо
знали многие инвалиды Отечественной войны, Даманского,
Афгана и Чечни. Династия добрых и милосердных людей.