Прежде всего завершим цитату, начало которой вынесено
в заголовок. Она взята из автобиографических записок,
фрагмент которых публикуется в знак памяти и уважения
накануне 70-летия их автора. Итак, о чем он мог не без
гордости сказать? О многом. Но в этом конкретном случае
— о том, «что медицинский центр в Якутске по своему
проектному решению, функциональным связям и уровню оснащения
медицинской техникой еще долгие годы в Сибири и на Дальнем
Востоке не будет иметь себе равных, а приобретенный
опыт организации строительства и финансирования будет
оставаться уникальным. То, что обстоятельства не позволили
мне осуществить в Иркутске, мне удалось полностью реализовать
в Якутске».

Астафьев — вовсе не строитель, как можно опрометчиво
подумать. Он выдающийся хирург, ученый, организатор
здравоохранения. Настолько талантливый в каждой ипостаси,
что, пожалуй, ни один эпитет не будет чрезмерным для
него. Он поистине корифей, причем по гамбургскому счету,
и это не игра слов: именно в Гамбурге на Европейском
конгрессе рентгенологов и радиологов ему вручили памятную
медаль имени К. Рентгена за работу по эндоваскулярным
методам лечения.

Если уж о регалиях и наградах зашла речь, то их у профессора
с избытком. Он доктор не только медицинских наук, чья
диссертация была зачислена в разряд важнейших достижений
отечественной медицины 1986 года, но также наук философских
и информациологических наук. Академик Российской академии
естественных наук, Российской академии медико-технических
наук, Нью-Йоркской академии наук. Лауреат Международной
премии и Золотой медали «За вклад в развитие информациологии»
и медали ООН, премии и Золотой медали имени А. Чижевского,
кавалер восьми правительственных наград… Это еще не
все.

Будучи в студенческие годы рекордсменом Курской области
по прыжкам в высоту, он потом всю жизнь поднимал для
себя планку. Но длить перечень его отличий и званий
уже не имеет смысла. Великие редко бывают живыми —
наблюдение юмориста отдает, согласитесь, горечью. Всеволода
Ивановича Астафьева не стало в мае 1999 года. Громадной
потерей для Иркутска называют теперь его уход. Не из
жизни — это необратимо, а с должности руководителя
созданного им Сибирского филиала Всесоюзного научного
центра хирургии Академии медицинских наук. Не по собственной
воле уход — по скоропалительному решению бюро обкома
партии с формулировкой «за игнорирование партийных органов»,
которому предшествовали, по негласному сценарию тех
лет, две разгромные статьи собкора «Комсомольской правды»
Г. Сапронова. «Власть, уму не по размеру, только пагуба
одна». Поистине так.

На него, как в недоброй памяти времена (да, собственно,
изжиты ли они?), навешали всех собак заодно с блохами.
Но и оболганный, ошельмованный, он отнюдь не утратил
достоинства, не пал духом, оставшись верным своему
чувству долга, своему призванию. Пережить удар помогла
поддержка коллег-хирургов со всех концов страны.

Астафьев из тех немногих, кто сильно опережает время.
Он буквально ошеломлял и поражал. Чем? Вулканической
энергией, работоспособностью, бесстрашием поиска, смелостью
идей. А еще эрудицией, кругозором. Владея быстрочтением
(по 400 страниц в день словаря Брокгауза — Ефрона одолевал!),
он знал все новости медицинского мира. А главное,
целеустремленно прокладывал дорогу новым направлениям
в хирургии, практической и теоретической, привлекая
на службу им кибернетику, гомеостатику и делая открытия.

Это стоило неимоверных усилий. Но как раз с его именем
связана высокая репутация иркутской школы хирургии, где
многое было пионерским по сути. В частности, Всеволод
Иванович впервые в Иркутске применил аортокоронарное
шунтирование при ишемической болезни сердца, и коллеги-терапевты
устроили ему овацию после показа прооперированного больного,
который прежде шагу не мог ступить без нитроглицерина.
Заметим, острый инфаркт миокарда тогда, в 80-е, был
по зубам лишь столичному «Склифу». На периферии методом
внутрикоронарного тромболизиса лечили только в Таллине
и… в Иркутске. Здесь впервые реплантирована оторванная
кисть руки — заслуга, безусловно, Астафьева, внедрявшего
реконструктивно-пластическую микрохирургию. Он, лидер,
дал мощный толчок, обеспечив прорыв в развитии грудной
хирургии, кардиохирургии, ангиографии, в лечении хирургической
инфекции…

«Не надо похвалою оскорблять

Хирургов русских адскую работу», —

чуть переиначу поэтическую строку, чтобы по необходимости
остаться в границах перечисления лишь малой толики сделанного
Всеволодом Ивановичем в Иркутске за 15 лет его заведования
кафедрой госпитальной хирургии, а затем и филиалом ВНЦХ.
Масштаб его личности, как и драматизм его судьбы, внятен
каждому непредубежденному человеку. Учителя, надо сказать,
свято чтут. Его портрет я видела в кабинетах по крайней
мере двух его учеников: доктора наук профессора Евгения
Григорьева и кандидата наук доцента Юрия Желтовского.

Портретом Астафьева и посвящением ему открывается изданный
«Наукой» в Новосибирске солидный фолиант со специфическим
названием «Хирургия тяжелых гнойных процессов». Авторы
— тот же Е. Григорьев и А. Коган. Глава школы мог бы
гордиться нынешними блистательными успехами своих учеников
и соратников.

Трудно выбрать всего пару страниц из объемных записок
Всеволода Ивановича, но и они, думается, вполне характеризуют
дерзновенность и размах его замысла, который был столь
близок к воплощению и которому, увы, не суждено уже
сбыться.