Когда в 1994 г. в Мамонах разбился пассажирский ТУ-154,
вместе со всеми погибли и два сотрудника Государственной
фельдъегерской службы РФ в г. Иркутске — капитаны Игорь
Огарков и Анатолий Большедворский. У первого остался
сын, у второго — сын и дочь. Это была самая страшная
людская потеря за все 80 лет существования организации.
(К сведению любознательных, самой ГФС стукнуло 207
годков).

Валерий узнал о беде в 3 часа дня. Позвонил товарищу,
сообщил: разбились все. Валерий хорошо знал обоих сослуживцев.
С Игорем они дружили, летали на самолетах парно. Покупали
билеты на троих. Третьим был «Федя»: так еще давным-давно
фельдъегери прозвали специальную сумку-баул, в которой
доставляли по назначению важную государственную корреспонденцию.
Сшитая из особо прочного материала, она не горит,
не намокает. Порвать ее практически невозможно. На пепелище
в Мамонах ее нашли сразу. Обычно зеленая, она чуть обуглилась
и побурела. Оказавшись в эпицентре пламени, не сгорела.
Содержимое было цело.

Утром Валерий с напарником первым же авиарейсом повезли
опаленного огнем «Федю» в Москву. Сдавать сумку в багажный
отсек нельзя. Она должна лежать на сиденье рядом. На
нее, собственно, и берется третий билет.

Первый раз Валерий услышал это вымышленное имя в 1975
г., когда отправлялся в один из своих первых самостоятельных
рейсов. Сидели вот так же с напарником в хвосте самолета.
В форме. Из-под военного армейского кителя выглядывала
кобура пистолета. Спать в полете нельзя, и они, тихо
переговариваясь, толковали о том, о сем. В бауле лежала
не одна сотня депеш. В те годы в основном это были партийные
документы. В столицу везли исходящие из обкома КПСС,
облисполкома, других госструктур, а на обратном пути
забирали корреспонденцию из Кремля, Совмина, различных
министерств и ведомств. Ответственность за доставку
— страшнейшая. За потерю секретного груза каждый отвечал
головой и мог даже попасть в тюрьму.

На поверку, может, там, в пакетах, и не было такой уж
большой государственной тайны, но фельдъегерь об этом
не знал. Не мог знать. Не положено. Он лишь исполнял
свой офицерский долг: доставить!!! В любое время суток.
В любую погоду. В любой город. И как можно быстрее.
Если требовалось, для защиты того, что вез, мог применять
и оружие. Такие случаи в истории ГФС были.

Однажды, еще во времена СССР, террорист захватил самолет,
чтобы угнать его за границу. Угрожал взорвать лайнер
вместе с пассажирами, если ему не дадут этого сделать.
Один из фельдъегерей, летевший вместе о всеми, сумел
изловчиться и пристрелил угонщика. Правда, не в воздухе,
а во время промежуточной посадки для дозаправки.

Иркутским фельдъегерям приходилось даже нырять в Ангару
зимой, чтобы достать со дна затонувшую корреспонденцию
и ценности. Это было в декабре 1934 г., во время крушения
поезда. Тогда ушли под воду и секретные депеши, и ящики
с золотом, которые они тоже сопровождали. Самое удивительное,
никто из фельдъегерей не простыл, не слег в постель
или на больничную койку. Отделались легким насморком.

Надо сказать, что и в старые, и в древние, и в очень-очень
древние времена служба гонцов и курьеров, обеспечивавших
доставку правительственной корреспонденции, была всегда
сопряжена с большими трудностями, огромными физическими
и моральными нагрузками. А зачастую и с риском для
жизни. Иногда курьера с плохой вестью правители даже
убивали.

Теперь условия работы и нравы иные. Но в фельдъегери
по-прежнему берут людей не только надежных, быстро
соображающих, но и крепких, сильных, решительных. 50-летний
Валерий Вотинцев всю жизнь занимается спортом, отлично
стреляет, плавает, владеет приемами рукопашного боя.
А отдыхает только на природе. «Там организм лучше восстанавливается».
Любит рыбалку. Это у него еще от отца, который тоже
был почти военным — работал в одной из силовых структур.

Дачу отец поставил на 60-м километре Байкальского тракта,
на берегу залива. Хочешь — купайся, хочешь — лови
хариуса, линка, щуку, хочешь — просто любуйся Шаман-камнем,
который виден сквозь туманную дымку. Отец был аскетом,
как и его жена — щипальщица слюдяной фабрики. Они привезли
на берег скромненький вагончик и этим успокоились.

Валерий потом, уже после смерти родителя, там все перетряхнул.
Срубил добротный домик из бруса. На первом этаже собственноручно
сладил кирпичную печь, рядом расположил кровати. «Чтобы
осенью и ранней весной было спать теплее». А второй этаж
отдал во владение дочерям. Они там, наверху, любят отдыхать.
Обе не замужем. Диана в 26 лет умудрилась получить
два высших образования, а 20-летняя Анастасия еще
пока студентка ИГЛУ. Имена у обеих необычные, певучие,
красивые.

— Кто придумал? — спрашиваю Валерия.

— С именами дочерей «выкаблучивался» я, — ответил
он. — В ЗАГСе Диану вообще поначалу не хотели регистрировать.
Говорят: нет такого имени. Есть вроде бы только Дина.
Я им объясняю, что это имя — из древнегреческой мифологии.
Так звали богиню — покровительницу охотников и рыбаков.

— Эк куда заехал! — удивляюсь я.

— Это еще что, — говорит Валерий. — Я, когда имена
дочерям придумывал, учитывал, как они будут звучать
в паре с отчеством. Легко ли будет выговаривать… Имя
— дело серьезное. Я верю, что оно во многом определяет
судьбу человека.

— Фантазер ты, однако.

— Да, фантазер, — охотно соглашается он. Спохватывается:
— Но только после работы. Так и напишите в своем материале:
только после работы. На службе такими вещами, сами
понимаете, заниматься нельзя. Служба есть служба. У
нас тут все очень строго. Все — по инструкции. Ни шагу
от инструкции.

— О чем мечтаешь «после работы»?

— Уйти на пенсию без единого ЧП. Выдать замуж дочерей.
Дождаться внука. Или внучку… Хочу еще поймать метровую
щуку на новогодний пирог.

— А разве есть такие большие щуки?

— Есть. Но мне пока не попадались.

— Чем еще, кроме рыбалки, увлекаешься?

— Радио. Эта страсть у меня со школы. С советского
ДОСААФ, где окончил курсы радистов. В армии служил
связистом. А когда демобилизовался, год работал на
заводе радиоприемников настройщиком радиоаппаратуры.
Потом пришел сюда, в фельдъегерскую службу, да так
и остался.

Я как-то заметил: многие наши лучшие офицеры начинали
свое житье-бытье в коммуналках. Вот и Валерий Вотинцев
— не исключение. Дом их стоял в самом центре Иркутска,
на ул. Литвинова. Первый руководитель Иркутской фельдъегерской
службы Аркадий Иванович Ломоносов также квартировал
здесь. Правда, еще до своей высокой должности. Маленький
Валерка завтракал, обедал и ужинал вместе с ним в крохотной
кухоньке. Каждая семья имела тут свой небольшой стол.
Ломоносов спрашивал у Валерки, кем тот хочет стать.
Потом, видно, забывал и опять задавал тот же самый вопрос.
Валерка чуть не кричал: «Радистом. Сто раз говорил».
Ломоносов улыбался горячности соседского пацана, примирительно
соглашался: «Хорошая специальность, одобряю, — хитро
щурился и добавлял: — Не передумаешь?» Валерка понял,
что дядя Аркадий его просто-напросто разыгрывает.

Когда, спустя много лет (жили они к тому времени уже
в разных домах), мать Вотинцева-младшего явилась к Ломоносову
в гости и неожиданно попросила принять ее сына к себе
на службу, он удивился: «А как же радио?». «Не нравится
ему на заводе, — развела она руками. — Хочет к вам.
Говорит, что у вас тоже связь?». «Связь — да не такая…
Ну, ладно, пусть приходит. Если медкомиссию пройдет,
приму», — пообещал Ломоносов.

Медкомиссию Валерка осилил, как низенький бордюр на
тротуаре. Заместитель Ломоносова Иван Зайцев представил его
коллегам так: «Знакомьтесь, наш новый сотрудник Валерий
Андреевич Вотинцев. Спортсмен и аккуратист». В зале
сидели тридцать офицеров. Все — в форме. Некоторые
— уже с сединой. Валерку первый раз в жизни назвали
по имени-отчеству. Да еще в таком коллективе. Это ему
страшно понравилось. Он сразу проникся уважением и к
новой загадочной службе, и к ее работникам. Понял: расхлябанности,
панибратства тут не будет. Организация серьезная. И
сразу настроился на такой же лад.

Тогда его еще очень подкупили многообещающие льготы:
стаж идет год за полтора, пенсия — через 12,5 лет службы,
отпуск — 45 дней, бесплатная дорога в любую точку страны
и за полцены — жене (если поехать в отпуск вместе).

Еще Валерию понравилось: часто будет летать самолетом.
По воздуху он передвигался лишь один раз, когда возвращался
после службы в армии из Чехословакии. Дома радостно
сказал: «Полетаем!» Мать снисходительно улыбнулась,
заметила: «Мальчишка, Валерка, ты еще совсем… А если
самолет грохнется?» Но кто же в 20 лет о таких «пустяках»
думает? Вспомните свою молодость…

Однако первый же рабочий день стажера Вотинцева, да
и последующие, оказался не таким уж и романтичным. Самолетом
его никуда не послали. Поездом — тоже. Отправили с
офицером-наставником в ОК КПСС (тогда всей жизнью в стране
и в регионе заправляла компартия) «знакомиться с объектом
службы». Побывал в секретариате, в канцелярии. Ему предстояло
доставлять из «серого дома» в Москву и обратно не подлежащую
огласке, строго секретную переписку и различные документы.
На второй день побывал в МВД, на третий — в КГБ (предшественнике
нынешней ФСБ). Потом — в одной крупной войсковой части.
Все они были клиентами фельдъегерской службы, которая
сегодня обслуживает едва ли не сотню подобных организаций.

Ездили и по области, внутри которой им тоже дел хватало.

А через четыре года офицер по особым поручениям при
обкоме партии Вотинцев встретил Валентину и женился.
Собственно, знали они друг друга давно, еще с детства,
когда учились в одной школе. Но в ту пору влюбленность
между ними не промелькнула. А тут вдруг вспыхнула, как
факел. Встретились совершенно случайно, на свадьбе сослуживца.
В общем, если вы еще не нашли свою половинку, чаще
ходите на свадьбы своих друзей и коллег по работе.
Может, повезет. Валерию вот повезло: более четверти
века они с Валентиной вместе.

— Расскажи что-нибудь про «Федю», — прошу его. —
Были какие-то забавные моменты?

— Были, — вспоминает он. — Однажды летели в столицу. «Федя» лежал рядом.
Пришла молоденькая стюардесса, принесла два обеда.
Напарник спросил: «Почему только два? А на «Федю»?
Обычно стюардесс инструктируют, кто такие фельдъегери,
какая у них форма, что везут и т.д. А этой, видно, рассказали
не все. Она удивилась: «Где третий? Не вижу». «Пошел
в туалет покурить, вот его сумка, сейчас придет». Стюардесса
отправилась за третьим обедом. «Девушка! — крикнул
Валерий ей вслед. — Товарищ пошутил. Нас двое. Третий
— это наш рюкзак по прозвищу «Федя». «Ну и приколы у вас,
ребята… Я ж — на работе».

— А вообще-то мы никаких шуток ни с кем в самолете
или поезде себе не позволяли, — посерьезнев, заметил
мой собеседник. — Не то место, не то время. На маршруте
не до озорства. Даже на минутку боишься расслабиться.
Всегда начеку — мало ли что может случиться. Прилетишь,
сдашь депеши, отчитаешься, выйдешь на улицу и сразу
чувствуешь, как буквально давит накопившееся нервное
напряжение.

— Водкой не расслабляетесь?

— Вопрос провокационный. Отвечаю: нет, водкой не расслабляемся,
— и хитровато на меня щурится.

— А в праздники?

— В праздники можно. Но, говоря откровенно, выпивкой
я не увлекаюсь. Так, балуюсь иногда. И не курю. Лет
в десять попробовал, но отец увидел, поддал мне хорошо.
В назидание сказал: «Не стоит этим заниматься». В армии
еще раз попробовал, но потом бросил. Не потянуло. Не
понравилось. Лучше сто граммов выпить, чем травиться
никотином.

Я вообще там у них произвел легкое замешательство своими
«неправильными» вопросами. Спрашивал не то, что «положено»,
а то, что хотел. Хотел, например, знать: так ли уж секретна,
на их взгляд, нынешняя переписка нынешних властей? Наверное,
часть сообщений можно отправить и электронными средствами.
Не гонять курьеров, не тратить деньги на дорогу. Не
дешевую, кстати, по нынешним ценам. Да и бюджет наш
не такой уж богатый. Скорее, наоборот — бедный.

Как-то один знакомый чиновник рассказал мне такой
случай. В областной администрации случилась запарка
и задержали написание поздравительного приветствия
в адрес главы соседнего региона. Там у них ожидался
назавтра большой юбилей со дня появления этого субъекта
РФ на карте. Губернатор подписал поздравление лишь к
концу дня. Если отправлять обычной схемой, принятой
в ГФС, т.е. через Москву, откуда корреспонденция затем
развозится по стране, то уйдет на дорогу три дня. А
надо доставить к утру!

Валерий Вотинцев вспомнил, что дежурил в тот день. Он
и принял неординарное решение — отправить письмо ближайшим
скорым пассажирским поездом. В обладминистрации не возражали.
Позвонил в управление ВСЖД, обо всем договорился, все
решил, обеспечил. Рано утром депеша уже была у адресата.

— Может, лучше было послать письмо по электронной почте?
— спросил я у Валерия.

— Мы такие вопросы не обсуждаем, — ответил он. —
Наше дело — доставить в срок и в сохранности. Я скажу
вам так: как бы ни развивались электронные способы доставки
информации, связь «из рук в руки» была и останется
самой надежной.

— Говорят, в советское время партийные руководители
заставляли иной раз фельдъегерей сопровождать их детей
в школу? — любопытствую я.

— Не знаю, может, что-то подобное раньше и было… Но
сейчас с этим строго. Сейчас такие вещи не проходят.

— Слышал, что ты работал с самим президентом Владимиром
Путиным, когда он прилетал отдыхать на Байкал и катался
там на горных лыжах?

— Я был тогда дежурным по отделу. Самого президента,
конечно, не видел. Отправлял ему только корреспонденцию
с нашими фельдъегерями. Документы шли к нему из Москвы
потоком. Связь с Кремлем ни на час не прерывалась.

Валерий — чернявый, плотный, сквозь жесткие волосы
пробивается редкий иней — сидит напротив меня, положив
на стол большие мужицкие кулаки. «Такому под горячую
руку лучше не попадаться», — пронеслось в голове. Он
был в очередном отпуске, приехал на встречу прямо с дачи.
Сказал сокрушенно:

— Рыбалки — никакой. Из Байкала после дождей идет
по Ангаре очень холодная вода, и рыба не клюет. Поймал
лишь полдесятка хариусов. Переключился на ремонт дачи.
Обшиваю домик снаружи доской. Чтоб дольше простоял.
Уже половина готова. Печь собираюсь заново переложить.

— Один все делаешь или кто помогает?

— Кто поможет! — махнул он рукой. — Там же одни женщины
— жена с дочерьми да моя 82-летняя мать.

— Радуйся: живешь среди «цветов жизни».

— А я и радуюсь, — заулыбался он. — Без прекрасной
половины человечества наша жизнь — ничто. О ком нам,
мужикам, еще заботиться?

Сегодня отбор кадров в ФГС идет такой же тщательный,
как и раньше. Кандидатов в правительственные курьеры
находят в институтах, военкоматах, на предприятиях и
фирмах. А вот из милиции, как ни странно, никого не берут.
Почему?

— Потому что люди там не всегда надежные. Отбор в
эту силовую структуру не такой тщательный, как у нас,
— пояснил начальник отдела ГФС в Иркутске подполковник
внутренней службы Сергей Комаров. Посмотрел на Валерия
Вотинцева, сидящего рядом, добавил, кивнув в его сторону:
— Нам вот такие кадры нужны. Но их, к сожалению, мало.

— Конкуренты не докучают? — спрашиваю.— Сейчас много
альтернативных коммерческих фирм по доставке важной
конфиденциальной переписке. Вот Росинкасс, например, этим
занялась. Помимо денег развозит по области еще и
корреспонденцию.

— Объемы упали, — признал Комаров. — Но не намного.
Цены у нас ниже, поэтому основные клиенты остались.
Хотя рынок, конечно, вносит свои коррективы. Однако совсем
уж стать рыночниками мы не можем. Статус не позволяет.

— Мы — люди государевы. У нас на первым плане — долг,
честь, интересы региона и страны, а не личная корысть,
— замечает Валерий. — Нам жадничать не пристало. И
потом, государственная служба намного надежнее частной.
Это знают все. Так что без работы не останемся.