Журнал «Звезда» (как все-таки здорово, что назло
всем передрягам «толстые» журналы продолжают
выходить в свет!) в своем августовском номере
опубликовал размышления Андрея Битова, одного из
немногих интеллигентных и серьезных писателей —
современников, автора известного романа «Пушкинский дом».
Позволю себе маленькую цитату из его эссе: «Нет
ничего более жестокого, чем прохождение времени над
нами. Жизнь проходит… И уже ясно, чем закончится.
И в общем жизнь — нелегкая штука».

Не знаю, почему запали в душу слова, в которых нет
ни откровения, ни открытия: проклятый вопрос
о смысле земного существования как мучил, так и
будет мучить, сколько суждено существовать
человечеству. Возможно, потому запнулся взгляд об
эти строчки, что много поживший, много повидавший и
тонко чувствующий человек так тесно соединил в них
понятия жизни и времени, что даже маленького
просвета, хотя бы для того, чтобы поставить между
ними знак равенства, не оставил.

У каждого — свое временное пространство. Зато нехитрые
штампы «житейской мудрости», так глубоко въевшиеся в
сознание, что перестаешь воспринимать их смысл, —
общие для всех. Немалое терпение и мужество
требуются для того, чтобы выйти за их частокол,
бросив вызов жестокой неизбежности. Всмотритесь в
опубликованную в этом выпуске читательских писем
общую фотографию. Может быть, узнаете среди
запечатленных на ней кого-то из своих предков, волею
случая вновь напомнивших о себе. Или,
прочтя письмо Эльвиры Каменщиковой, потянетесь к
семейному альбому, чтобы, пусть совсем ненадолго,
бежать от повседневной суеты, прильнув к только вам
принадлежащей старине.

Представьте себе, как скрупулезен, как терпелив должен был
быть труд нашей читательницы, заставившей звучать давно
отзвучавшие имена, оживившей старое фото и вместе с
ним — мгновения давно отшумевшей жизни. Не все
биографии достойны анналов истории; не все деяния
отражены державными скрижалями. И далеко не каждого находит и
возносит посмертная слава. Память — единственное,
что помогает пробиться сквозь толщу времени, победив
его. Но мы часто, обкрадывая самих себя, позволяем прошлому
все глубже погружаться в небытие. Не потому ли
«нет ничего более жестокого, чем прохождение
времени над нами»? Неужто и впрямь мы так малы и
незначительны, что обречены рабски сгибаться перед ним?