Пенсионная реформа могла стать революционным
событием в российском обществе. Но не станет. Страна
упустила очередной шанс для социально-экономического
рывка. До этого было введение якобы страховой
медицины, сохранившей по сути ту же систему
государственного здравоохранения с койко-местами и
дороговизной, и якобы реформа налогов, прошедшая
мимо своего главного объекта — налогоплательщика:

И это при том, что одна только рассылка пенсионных
счетов населению могла бы серьезно изменить
состояние взаимного доверия граждан и государства.
Если бы финансовые отношения между ними стали ясными
и формальными, без обид и подозрений, кто кому
недоплатил, общество стало бы только здоровее.
Иначе, собственно, и не могут появиться интересы
граждан — не абстрактные «потребности населения», а
самые простые, но настоящие интересы, выраженные в
рублях и копейках.

Нынешние пенсионные счета и этой, социальной,
функции не выполнят. Во-первых, государство их даже
не смогло в обещанный им самим же срок разослать.
Во-вторых, никому не ясно, что означают цифры, в них
приведенные. Гражданин должен понимать, но не
понимает, сколько нужно получать легальной зарплаты,
чтобы иметь такую-то пенсию, какова в этом роль
уплаченного социального налога, а также как
соотнести эти цифры с конкурирующей стратегией —
создавать накопления отдельно от государства и
государственной валюты. Чтобы был настоящий
дебет-кредит — кто кому сколько.

Проблема с целями у пенсионных реформаторов кажется
очевидной — они даже близко не подошли к первому
вопросу, который должен был бы возникнуть у
проектировщика пенсионной системы: зачем и кому в
России нужны пенсии и кто тот будущий пенсионер,
которого необходимо вовлечь (а не затащить) в новую
пенсионную систему. Пока тот, кто мало получает, —
вне системы, потому что ему нечего накапливать, а
тот, кто много, — вне системы, потому что накопит
сам. А кто может быть посредине — это и есть главный
вопрос реформы.

Пенсии по старости, как и вообще социальное
обеспечение, — штука вообще довольно новая. Только в
конце 80-х годов XIX века отдельные группы населения
в Германии и Австрии стали получать пенсии. Во
Франции, Англии и России некоторые формы социального
обеспечения появились лишь в начале XX века. Их
сфера в западных странах постепенно расширялась в
межвоенный период, во многом под давлением
Международной организации труда, а также из
стремления предотвратить радикализацию рабочего
класса, которой стали особенно опасаться после
событий 1917 г. в России. В США, как, впрочем, и в
других странах, пенсии долгое время устанавливались
по профсоюзным соглашениям для отдельных категорий
работающих. Лишь в 1935 г. в Америке был принят
Social Security Act (Акт социального обеспечения),
по которому была создана система, охватывающая все
слои населения.

То есть система возникала постепенно — отчасти под
давлением общественных организаций, главным образом
профсоюзов, отчасти благодаря осознанию государством
своей новой социальной роли в индустриальном
обществе. Индустриальное развитие разрушало семейные
и общинные механизмы заботы о стариках, и
государство должно было их восполнить за счет
создания новых механизмов. Это как раз наша стадия
общественной организации (или дезорганизации):
сейчас в России лучше всего работают как раз
механизмы семейные. Те, кто зарабатывает,
поддерживают пожилых членов семей сами, в том числе
за счет ухода от налогов. Это в некоторой степени
теневой, но позитивный механизм, который было бы
глупо разрушать, не заменяя адекватным образом.

В социалистических странах, где главным — если не
единственным — работодателем было государство, тоже
существовали определенные различия. Так, например, в
Польше социальные выплаты, в том числе пенсии,
осуществлялись государством при участии профсоюзов,
а в СССР было наоборот — социальные выплаты
осуществлялись профсоюзами при участии государства.

Сегодня пенсионная реформа в России осуществляется
на руинах, в том числе на руинах доверия.
Эффективных профсоюзов нет. Надежных банков и
управляющих компаний нет — по крайней мере, граждане
не знают, как отличить надежные от ненадежных.
Государство им в этом совершенно не помогает: список
управляющих компаний, допущенных к работе с
накопительной частью пенсионных денег, включает даже
такие, у которых история не то что короткая — ее нет
вовсе! По оценке «Файнэншл Таймс», уровень
требований к этим компаниям оказался скандально
низок. То, как проводится реформа до сих пор,
заставляет подозревать, что государство хочет, чтобы
и накопительная часть оставалась в Пенсионном фонде,
по крайней мере на ближайшие год-два.

Но ведь и государству, которое распоряжается
основной частью пенсионных денег, доверять, как учит
опыт, не приходится — трудно сосчитать, сколько раз
пенсионеров и всех кандидатов в пенсионеры «кидали»
за последние 15 лет. Но уверенно можно сказать, что
много. И есть подозрения, что лимит не исчерпан.

Конечно, отчисления с зарплат бюджетников,
производимые автоматически, пока до слез малы, а
потому на ближайшую перспективу с точки зрения
отдельного человека не важно, останутся ли эти
деньги в Пенсионном фонде или уйдут в частную
компанию. Но вот что будут делать те, кто получает в
конверте более или менее приличные деньги? Авторы
реформы заявляют, что рассчитывают на их активность
и ответственность. Но пойдут ли они выяснять
отношения с работодателем и требовать официальных
выплат, рискуя если не потерей работы, то, во всяком
случае, конфликтом? А может быть, эта активная часть
населения активна и ответственна уже настолько, что
предпочитает выстраивать независимые от государства
стратегии обеспечения своих преклонных лет —
вкладывая заработанное в недвижимость и сдавая ее в
аренду, например?

Так или иначе, пенсионная реформа должна работать с
этой исторической и социальной реальностью.
Государство должно еще выиграть в экономической
конкуренции с другими социальными механизмами
поддержки стариков и создания накоплений на старость.

Есть два больших направления проектирования
настоящей пенсионной реформы. Первое должно создать
граждан, которым будет экономически выгодно
участвовать в накопительной системе. Репрессиями
здесь не проймешь, и реальную налоговую ставку сильно
не увеличишь. Значит, как минимум, пенсионная
система должна быть выгодной для граждан,
легализация накоплений — безопасной, а налоги —
терпимыми.

Второе — нужно создавать или стимулировать создание
реальных профсоюзов или других социальных механизмов
для организации давления на работодателей со стороны
работников в деле роста легальных зарплат. Это будет
важно для тех, кто уже поверил в эффективность
государственной системы, но имеет проблемы с
работодателем, который не поверил или не хочет иметь
дополнительные социальные издержки.

И самое главное — убедить людей — и работников, и
работодателей, — что они живут в нормальной стране.