Наиболее точный прогноз этих событий сделал Виталий Третьяков:
«Это, безусловно, будет человек не из ельцинской команды, не работавший с
Ельциным в аналогичной должности. Это будет человек Путина, это главное.
Наиболее вероятное, что можно сейчас сказать: это мог бы быть один из
нынешних заместителей Волошина, но путинского призыва, то есть из
«питерских», хотя необязательно, чтоб он был чекист. Скорее даже это будет не
чекист».

Логика анализа Виталия Третьякова понятна. Если бы остался, например,
Владислав Сурков, то было бы неясно, к чему была война с Михаилом
Ходорковским. Если бы назначен был Виктор Иванов, то президент оказался бы
втянут в жесткую репрессивную линию развития внутренней политики, причем в
качестве всего лишь одного из членов гэбистской корпорации.

Назначен Дмитрий Медведев, то есть действительно питерский, с прокурорским
опытом, но без, по крайней мере — официальной, позиции в ГБ. Такие перемены
в Администрации Президента еще полгода назад мы могли бы, вероятно,
приветствовать. Потому что у политической, то есть избранной, власти
ощущается дефицит воли, концентрации и стратегии. Если бы эти перемены
прошли под знаком налоговой реформы, «удвоения ВВП», административной
реформы, разумной внешней политики, то мы бы считали, что страна идет в
более-менее правильном направлении.

Безусловно более правильным было бы усиление легитимной, а не теневой,
власти. Потому что актуальная политическая тенденция в стране
характеризуется усилением теневых групп и корпораций в ущерб политической
сфере. Особенные опасения у нас имеются в связи с силовыми корпорациями
(дальше — региональные ханства), а угрозы со стороны бизнеса вообще
надуманны, и только очень слабая власть могла бы бояться лоббирования и не
умела бы договариваться с капиталистами внешнеэкономической стратегии.
Силовые корпорации претендуют на участие в делах страны и фактически
политическим классом не управляемы. То есть парламентом-то точно, а насчет
президента — большой вопрос.

Корпорации «оборотней в погонах» можно разделить на три класса. Первый —
это мелкий бизнес на основе милицейской, налоговой, таможенной и т.п.
практики. С ними связан основной пул репрессий против мирных граждан
Российской Федерации, гостей столицы и других населенных пунктов.
Отдельные банды (фирмы) «оборотней в погонах» хоть и работают под
государственными вывесками, но никому, кроме своей алчности, не
подчиняются. И в этом пункте точно нужно усиление государственной власти,
чтобы взять это хозяйство под контроль, разложившуюся часть этой среды
уволить или посадить, а из профессионалов сделать компактные
действительно государственные органы. При этом грызловщина бьет мимо и
даже пиару «Единой России» не слишком поможет.

Второй — это дубины для исполнения отдельных репрессивных заказов,
«киллеры». С точки зрения логики государственного управления, если начинать
использовать подобные инструменты, то нужно знать, как их потом уничтожать.
Если постоянно обеспечивать его заказами, то «киллер» страшно усиливается и
начинает претендовать на власть. Если заказы прекращаются, «киллеры»
естественно начинают самодеятельничать и при этом могут случайно попасть в
кого угодно, в том числе и в заказчиков. Добрая треть голливудских
блокбастеров — про это. То есть про агентов, вышедших из-под контроля. См. в
этой связи ситуацию с Усамой бен Ладеном, вышедшим из-под контроля
американских спецслужб. По ощущению, нынешние руководители
Генпрокуратуры обречены. Опыт работы в КГБ должен подсказать Путину
спасительное управленческое решение. По крайней мере, чем позже Путин
начнет их отправлять на почетный отдых, тем менее почетным он будет и тем
более конфликтным станет уничтожение агента.

Третий и самый проблемный класс «оборотней» — это собственно гэбисты. Не в
смысле специалисты по разведке, а группа чиновников с политическими
амбициями и гэбистскими представлениями о пути развития России. Это не
просто «киллеры» — и их так просто не уничтожишь. Более того, именно они
безусловно усилились в результате последних событий. Если агента
уничтожают агентурными методами, то политика можно уничтожить только
политическими. И для Путина (если у него представление о собственной
миссии не полностью подменилось корпоративной лояльностью) могла бы
стоять задача энергичного выхода в поле публичной политики, борьба за
реальную поддержку населения, которая пока только и отличает его от
остальных гэбистов.

Но тенденция, увы, совсем противоположная. Арест Ходорковского как силовое
сопровождение перераспределения власти на самом деле задает основное
направление эволюции власти. И направление это, увы, указывает на
репрессивный путь модернизации России.

Это, конечно, главное, что нужно обсуждать в политике, и короткие тезисы
способны лишь наметить это обсуждение. У любого сильного лидера в России
нет альтернативы энергичной модернизации страны. А для этого есть два
магистральных пути. Первый и традиционный — дорогой Петра Великого и
Сталина Кровавого — это репрессивный путь. Согласно этому сценарию,
главные денежные и людские ресурсы должны быть сосредоточены в руках
государства. Это означает в том числе продолжение изъятия средств из
частного сектора, из сферы личных накоплений граждан и ограничение ряда
гражданских свобод.

Альтернативный путь — это интенсивное вовлечение граждан в экономику и
работа на усиление общества путем создания состоятельного населения и
инициативного бизнеса. Технически путь этот сложнее, потому что требует
политической воли и компетенции.

На организацию выборов компетенции нового состава Администрации точно
хватит (ничего выдающегося в этой сфере и волошинская команда не сделала),
равно как и на управление отнятой собственностью (управление в Газпроме же
как-то наладили, а Медведев как раз председатель совета директоров газового
монополиста). На что еще их хватит — мы не знаем. Надеемся, правда, что
окончательный выбор в сторону репрессивного варианта модернизации страны
все-таки еще не сделан.