… Прозвучал третий звонок, зал замирает в ожидании. И
вот он, этот волнующий момент: взмах дирижерской палочки,
и мы уходим, устремляемся в мир таинственный и прекрасный
— величавый, мятежный, умиротворяющий. Мы становимся
частью стихии, растворяемся в ней.

Давайте, читатель, отойдем от традиционной манеры повествования
и предоставим слово самим творцам музыки, тем, кто формирует
и определяет творческие искания оркестра, попытаемся
нарисовать коллективный портрет юбиляра с помощью самих
виновников торжества. Опустим для краткости многочисленные
вопросы журналиста — оставим самую малость. Итак, первое
слово художественному руководителю Иркутской филармонии
кандидату искусствоведения Марине Токарской.

!I1!— Если говорить о сверхзадаче, стоящей перед нашим
симфоническим оркестром, — сказала Марина Николаевна,
— то ее можно сформулировать в нескольких словах:
это и пропаганда классической музыки, и развитие музыкальной
культуры сибиряков. Я уже не говорю об огромном эстетическом
воздействии — не зря ведь говорят, что хорошая музыка
освобождает дух и окрыляет мысль.

Без преувеличения, 45 лет — это целая эпоха, вместившая
в себя немало ярких и волнующих страниц. Основу обширнейшего
репертуара, конечно же, составляет русская и мировая
классика — это все симфонии Бетховена, Брамса, Чайковского,
Рахманинова, других столпов музыкального Олимпа. Оркестр
пропагандирует произведения современных композиторов,
как отечественных, так и зарубежных, среди которых Прокофьев
и Шнитке, Стравинский и Барток, Гершвин и Бернстайн.
Иркутяне — завсегдатаи нашей филармонии с благодарностью
вспоминают тех, кто в разное время стоял «у руля» оркестра:
дирижеров Соколова, Рождественского, Барсова, Цирлина…
Вот уже 14-й год художественным руководителем и главным
дирижером является заслуженный деятель искусств России,
выпускник Санкт-Петербургской консерватории Олег Зверев.

С нашим оркестром выступали ведущие гастролирующие дирижеры
России и зарубежья — Рахлин и Симонов, Домаркас и Сикейро,
М. Шостакович и Ледюк-Баром — этот перечень можно продолжать
и продолжать, а также известнейшие солисты — имен целое
созвездие! Скажу только, что наш земляк, ныне всемирно
известный пианист Денис Мацуев признался, что высшей
радостью для него является сцена Иркутска. Мы с нетерпением
ждем встречи с музыкантом, который недавно заявил о своем
намерении выступить с губернаторским симфоническим
оркестром.

Еще один весьма красноречивый штрих, свидетельствующий
о верности давней иркутской традиции — концертном исполнении
крупнейших шедевров оперного репертуара, таких как «Пиковая
дама» Чайковского, «Аида» и «Травиата» Верди, «Свадьба
Фигаро» Моцарта, «Севильский цирюльник» Россини с солистами
ведущих оперных театров мира — Миланского Ла Скала, Государственного
академического Большого театра, Санкт-Петербургского
Мариинского театра, Берлинской оперы, Новосибирского
и Бурятского академических театров оперы и балета.

Великолепный результат дает сотрудничество с крупнейшими
хоровыми коллективами страны. К этому добавим, что ежегодно
нашим симфоническим оркестром исполняется до двадцати новых
вечерних программ и абонементных циклов для детей, юношества
и студентов.

!I2!Олег ЗВЕРЕВ, художественный руководитель, главный дирижер
оркестра, заслуженный деятель искусств России:

— Хорошо помню закрытие сезона в 1990 году. И не только
потому, что дебютировать за иркутским пультом пришлось
со знаменитым Шафраном. Меня буквально потрясло то обстоятельство,
что в зале было всего 25 человек слушателей. А ведь
играли-то «Манфреда» Чайковского. Говоря откровенно,
было ужасно неуютно на душе. До этого приходилось много
ездить по России, но чтобы такое… Да, я согласен,
ситуация в стране была далека от идеальной — всеобщий
развал, неуверенность. Но что бы там ни было, я почувствовал
своеобразие и возможности коллектива, с которым предстояло
работать, вместе выбираться на магистральную дорогу.
А то, что она была вполне достижима, знали все
оркестранты. Должен сказать, что в составе оркестра
был всего 51 человек. Инструментов, считай, не было.
Но главное — была основа, костяк, да это и понятно:
у меня были талантливые, самобытные предшественники,
кроме того, в Иркутск наведывались известные дирижеры,
и оркестр аккумулировал, вбирал в себя лучшее, что было
у каждого. Словом, начался нелегкий процесс выхода из
кризиса. Предстояла нелегкая борьба за публику — да-да,
самая настоящая борьба. Расширялся репертуар, приобретались
инструменты, коллектив рос — и не только количественно,
но и качественно. Многое пришлось сделать по укреплению
дисциплины — ведь, что ни говори, оркестр обязан быть
единым организмом, разброд и шатание здесь недопустимы.
Приходилось, как говорится, на горло собственной песне
наступить — либеральничать я не собирался, так как
понимал: потакание слабостям любого, даже самого
талантливого, музыканта ослабляет весь творческий
состав.

На кого я равнялся? Для меня в то время ориентиром служили
три вершины дирижерского мастерства:
Тосконини, Караян и наш российский гений Евгений Мравинский.
Мне посчастливилось общаться с Евгением Александровичем.
При всей своей суровости и недоступности для большинства
он умел быть очень душевным по отношению к музыкантам.
Как-то он обронил такую фразу: «Профессия, мой дорогой,
у вас такая сложная, что вы и представить себе не можете».
Я убедился в правоте его слов: сколотить коллектив —
это полдела; увлечь его, разбудить творческие амбиции
— сколько пота, усилий, в конце концов, и нервов это требует,
но игра стоит свеч. Сегодня наш оркестр — это 90 профессионалов
высокого класса. Вместе с тем каждый музыкант — это
особый, неповторимый мир, требующий соответствующего
подхода.

Если говорить о приоритетах в репертуарной политике,
то я считаю — и коллеги музыканты со мной согласны,
— оркестр должен все играть. Так что топтание на месте
нам не свойственно. Решили осилить и сыграть произведения
Малера — сыграли, да еще как! И его «Песни странствующего подмастерья».
Это же изюминка! Или, скажем, такой сложный и интересный
композитор, как Брукнер. Я открыл его и для себя, и для
музыкантов. Для публики, наконец!

Что больше всего запомнилось? Каждый концерт, каждое
выступление дорого. Разумеется, не все бывает ровно.
Что-то получается лучше, что-то не так. А если конкретно
— запомнилась работа над 5, 6 симфониями Чайковского,
его «Манфредом». Недавно играли третью Скрябина — сложнейшее
произведение, зато какое удовлетворение от хорошо сделанной
работы. Честно говоря, не хотелось бы что-то особо выделять:
каждый концерт — это частичка тебя самого, жизни
твоей.

Что касается наполняемости зала, то картина постепенно
стала меняться. Радовались, когда в зале находилось
50, 100 человек. А если 150 — были счастливы. Вот уже
года четыре как идут аншлаги. Люди потянулись к искусству,
музыке — видимо, вакуум в душе требует наполнения,
и наш оркестр в этом плане вне конкуренции. Поделюсь
своей давнишней мечтой — поставить «Парцифаль» Вагнера.
Это последнее произведение композитора, его, можно сказать,
лебединая песня. Мечтать, как говорится, не вредно.
Дело за небольшим — необходимыми средствами.

Этапными в своей работе как дирижера и в целом оркестра
считаю 7-ю симфонию Бетховена, 5-ю Малера, 8-ю Брукнера
(очень сложное произведение) — их успешное исполнение
показало, на что способен коллектив; надо видеть, как
принимает эту музыку публика. Успех концертного исполнения
оперы «Борис Годунов» — одна из очередных вершин, казалось,
аплодисментам потрясенной публики не будет конца. Помню
одну поездку пятилетней давности по городам области.
В Усть-Илимске случился самый настоящий ажиотаж: после
первого нашего выступления билеты на концерт продавались
в 5 раз дороже — славно погрели руки скупщики. Но не
в том суть. Общее впечатление выразил мэр города, который
воскликнул: 30 лет городу, кто к нам только не приезжал,
но то, что сделал симфонический оркестр — невероятно!
Играли 7-ю симфонию Бетховена — такое не забывается.
Этапными считаю и наши гастрольные поездки в Ессентуки
и Германию.

Небольшое отступление. Вот выдержка из публикаций прессы:
«Музыканты Олега Зверева разбудили публику» — под таким
броским заголовком газета «Вольфсбургер Нахрихтен» опубликовала
отчет о концерте симфонического оркестра в немецком
городе Вольфсбурге. «Музыка не допускает тишины, композиторские
фантазии лавировали между гротескными сольными репликами
и элегично-патетичным ведением мелодии. Уверенным жестом
дирижер ухватил нарастающее музыкальное напряжение и
заставил слушателей участвовать в контрастном музыкальном
купании между смехом и плачем, отчаянием и задорным
неистовством».

!I3!Александра ПУТЯТОВА, арфистка:

— В оркестре я ни много ни мало 35 лет. За эти годы, можно
сказать, сыгран почти весь классический репертуар.
Это симфонии, балетные сюиты, оперные отрывки и т.д.
Я бы сказала, работа в оркестре дает одновременно ощущение
и тяжелого труда, и праздника. Всегда впереди есть цель
— сыграть еще лучше.

Естественно, с годами коллектив постоянно менялся. В
большом коллективе очень интересно работать — люди
разных возрастов, характеров, мировоззрений. Но это
подчас и сближает, духовно обогащает, сам стараешься
отдать частичку души. На память приходит множество интересных
событий, эпизодов. 70-е годы. Поездка по городам Урала
и Сибири. В Красноярске оркестр разместился прямо на
берегу Енисея. Играли для строителей и эксплуатационников
Красноярской ГЭС. Звучание Чайковского на фоне величественной
природы (напротив скалистый берег реки) — это потрясающее
ощущение, будто мы исполняем некую космическую миссию.

С огромной теплотой вспоминаю замечательных дирижеров
Барсова, Алиева, Гульбиса, наших виртуозов-музыкантов
Мессмана, Левина, Володарскую, имена которых были
у всех на слуху, а их творчество прибавляло авторитета
и популярности всему нашему коллективу.

!I4!Юрий КУЗЬМИН, 1-я скрипка, заслуженный артист России:

— Когда я пришел в оркестр, естественно, все мое внимание
было обращено к «одногруппникам», т.е. тем, кто был
рядом со мной. Тогда группой 1-х скрипок руководил замечательный
музыкант, ярчайший виртуоз Леонид Владимирович Мессман.
Мой учитель Лев Ашотович Касабов тоже в течение длительного
времени был концертмейстером, а скрипач Александр Беляев
— это же музыкант от Бога! И вообще, если говорить
о своей группе, то здесь трудно выделить кого-либо особо.
Это индивидуальности, по величавости стиля они напоминают
лучших европейских мастеров.

Что касается остальной части оркестра, то мне как любителю
природы приходит сравнение с нашей чудесной сибирской
тайгой: изящный кустарник типа багульника соседствует
с громадными лиственницами, с которыми ассоциируются тяжелые
медные трубы, тромбоны. Понимать, тонко чувствовать
природу своего инструмента — это ли не высшая радость
для каждого истинного профессионала. Послушайте наших
исполнителей на деревянных духовых инструментах — ведь
это настоящие виртуозы. Будь моя воля, так я бы назвал
многих и многих своих коллег, но есть опасение, а вдруг
кого-то не упомяну, обижу понапрасну.

Теснее всего нам, скрипачам, приходится общаться со
струнниками, «смычкистами», которые извлекают звук,
как шутил один юморист, прикасаясь конским волосом к
бараньим жилам (струнам). Сейчас струны делаются из
металла. Волос бывает синтетическим, но ассоциации остаются…

Я твердо считаю, что совершенство игры зиждется на сочетании
дерзости, скептицизме молодых и мудрой выдержанности
опытных артистов. Это сочетание дает неповторимое ансамблевое
звучание, которое отличает хороший оркестр от посредственного.

Я обожаю музыку, которая открыта, искренна и глубока.
Поэтому я люблю музыку Чайковского, почти не исполняемого
мечтателя Александра Глазунова. Рассказывают, он был
очень увлечен астрономией, недаром его партитуры так
похожи на партитуру звездного неба, они обладают колоссальным
изяществом звучания, поразительной гармоничностью.

Из гастрольных вояжей мне вспоминается поездка в Японию,
префектуру Исикава. Оркестр был настолько собран, представляя
собой единый организм, что искушенные зрители — японцы
буквально дрогнули сердечно, услышав наше исполнение.
Мы играли 10-ю симфонию Шостаковича.

К слову, о гастрольных поездках, таких, к сожалению,
нечастых. Выступления на выездах заставляют оркестр
мобилизоваться, и именно здесь происходят наиболее
удачные выступления. Хотя это не значит, что мы расслабляемся
дома.

И, наконец, о своем отношении к публике, которая приходит
на наши концерты. Я отношусь к ней с нежностью, почтением
и благодарностью. Когда ощущаешь флюиды добра, исходящие
из зала, хочется ответить тем же — и не только примитивным
старанием, но и более высоким творческим откликом.

!I5!Юрий ЛЕНЬ, руководитель группы альтов:

— Скажу буквально несколько слов. В Иркутске я с 1995 года. Приехал из
Алма-Аты, где работал после окончания Киевской консерватории
по классу альта. На мой взгляд, растущая популярность
нашего оркестра далеко не случайное явление. Рядом со
мной работают крепкие профессионалы, и дело не только
в известной степени культуры — у всех высшее образование,
дело в атмосфере высочайшей требовательности со стороны
и нашего художественного руководителя Олега Зверева, и
музыкантов к самим себе. Свидетельством зрелости
оркестра считаю постановки, имевшие большой успех у
публики, — концертное исполнение «Травиаты» и «Бориса
Годунова». Стоит ли после этого удивляться всевозрастающей
тяге людей к симфонической музыке — это результат,
ради которого и стоит трудиться.

!I6!Татьяна ШИШКИНА, руководитель группы виолончелей:

— Почему все-таки виолончель? Думаю, ничего случайного
в жизни не происходит: не я выбрала виолончель, а она
меня. С самого начала этот инструмент показался мне
невероятно интересным — буквально потряс своим божественным
звучанием. Вспоминается определение Горького: «Словно
кто-то большой и добрый поет с закрытым ртом». Благодаря
своему педагогу Римме Викторовне Граблевской (кстати,
сегодня наши пульты в оркестре расположены рядом) за
4 года мне удалось найти себя в музыке. Затем были музыкальное
училище и Новосибирская консерватория. Кумиром для меня
является, конечно же, великий Ростропович, в его игре
присутствует все многообразие стилей. Недаром величайшие
композиторы посвятили ему свои сочинения, среди них
Прокофьев, Шостакович, Шнитке.

Иногда меня спрашивают: почему в группе виолончелей
все женщины, ведь инструмент-то не из легких и в прямом,
и в переносном смысле. Думаю, одна из причин наиболее
вероятна и весьма прозаична — экономическая сторона
вопроса. Профессиональные занятия музыкой — удел скорее
романтиков, чем прагматиков. Это мое мнение, и оно может
показаться небесспорным. Сказать о своих пристрастиях
очень даже непросто. Многообразие неисчерпаемо.
Критерий для выбора один — и я считаю, наш оркестр
его придерживается — музыка должна быть хорошей, благозвучной,
содержательной. Вспоминается приезд в Иркутск выдающегося
виолончелиста современности Даниила Шафрана. Он играл
в органном зале один, без сопровождения фортепиано, произведения
И.С. Баха. Мы все были буквально околдованы, заворожены
его игрой. Это ли не ориентир?

Всякий раз, когда нас благодарят слушатели, мы, оркестранты,
понимаем, что нужны людям, и это самый мощный стимул
для каждого музыканта.

!I7!Михаил ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ, ассистент гл. дирижера, фагот:

— В полную силу может играть только настоящий профессионал,
особенно если он солирующий музыкант. И, надо сказать,
наши солисты умеют держать форму. Говорят, новая метла
по-новому метет, ведь работать иногда приходится со
многими гастролирующими дирижерами. Кое с кем приходится
— нет, не конфликтовать, а искать точки соприкосновения,
но важен конечный результат — все без исключения знаменитости
уезжают от нас с одним мнением: Иркутский симфонический
оркестр очень высокого профессионального уровня. Могу
сослаться на такие авторитеты, как Марк Кадин, Карапетян.

Хочется отметить очень хорошую черту нашего оркестра:
мы умеем сконцентрироваться, собраться и показать,
на что способны. И прибавлять от игры к игре.

Как я пришел к фаготу? Однажды в детстве услышал по
радио удивительного звучания музыку. Это фагот, сказал
мне отец, музыкант, — а исполняется «В ущелье горного
короля» Грига. Признаться, не сразу я увлекся этим инструментом.
Чуть позже, услышав его звучание, подумал: господи,
как я играть-то на такой «пугалке» буду? Инструмент,
увы, попался не самый лучший. Однако любовь к музыке
все может преодолеть. И она помогла, повезло с педагогами.
Большую роль играет качество инструмента. Спасибо нашей
филармонии — инструмент, на котором я играю, приобретен
в Америке за очень даже приличные деньги. Зато как
звучит, какие возможности!

!I8!Михаил СТОРОЖЕВ, трубач:

— Четвертый год как я в оркестре. Приехал после окончания
Нижегородской консерватории. Кстати, там, на Волге, повстречал
жену-иркутянку. Так и оказался в Иркутске. Пришелся,
как говорится, в оркестре ко двору. Считаю, что мне
очень повезло. До того как я был зачислен в штат,
оркестр более десяти лет никуда не выезжал, а тут подряд
две потрясающие поездки — в Минводы и в Германию.
Прекрасная школа, особенно для молодых профессионалов.

Самое памятное событие — в Иркутске я появился как
раз накануне открытия нового сезона. Играли 5-ю симфонию Чайковского.
Нагрузка, я вам доложу, колоссальная — много сольных
моментов. Зато какое удовлетворение, когда экзамен был
сдан. И довольно успешно.

Мне, считай, дважды повезло. По приезде я познакомился
с великолепным пианистом и прекрасным человеком Михаилом
Клейном. Выступали с ними дуэтом. Затем — в свободное
от репетиций время, разумеется, — выступали и ансамблем:
контрабас, ударные. Играли и на нашей сцене, и
в других залах — школа просто великолепная. Сейчас
сосредоточился только на игре в оркестре — нагрузки
растут, требования. Но ведь это не в тягость, а в радость.
Особенно интересно играть произведения, где есть сольные
моменты, красивая музыка и ты знаешь, что твоя игра захватила
слушателей. Собственно, к этому стремишься и выкладываешься
полностью, без остатка.

!I9!Геннадий ТРЕТЬЯКОВ, заслуженный артист России,
руководитель группы ударных:

— Мне было одиннадцать лет, когда я поступил в школу музыкантских
воспитанников. После армии вернулся в Иркутск, а вскоре,
шел 1960 год, Игорь Александрович Соколов пригласил
меня в симфонический оркестр. Сегодня в нашей группе
пять человек — все с высшим образованием. Лев Сапожников
закончил Свердловскую консерваторию; Борис Иванов — Красноярский
университет культуры; Николай Юдин — институт во Владивостоке.
Очень давно у нас работает Валерий Александрович Максимов
— его стаж в оркестре более 30 лет. Настоящий виртуоз!

Музыка — вещь великая, занимаешься повседневно, учишься
всю жизнь. Сам я охотно работаю с молодыми, около 25
лет преподавал в музыкальном училище. Сердце радуется,
когда видишь, что твои усилия, твои знания и опыт востребованы,
дают свои плоды.

Особое удовлетворение я получаю от хорошей работы. Есть
произведения, которые живут в твоей душе, хочется к
ним возвращаться вновь и вновь. Для меня это, скажем,
5-я и 6-я симфонии Чайковского. Что касается пристрастий,
есть такое произведение — «Кармен-сюита» Бизе. Там
интересный состав, скрипичная группа и группа ударных
инструментов. Впечатление, мое сугубо личное, конечно,
что играет весь состав оркестра. Гениальная инструментовка,
— в этом суть. Наша непростая задача — выйти на уровень,
предложенный композитором, найти свою игру. Разве это
не высшее счастье для музыканта!

В заключение еще одна небольшая цитату.
Захватывающим событием называет одна
из немецких газет исполнение 10-й симфонии Шостаковича:
«Олег Зверев освободил преисподнюю резких звуков, поставил
острые акценты, подчеркнул диссонансы в ускоряющих фигурах
движения и форсировал звучание оркестра до границ терпимого…»

И далее: «Слушатели были так потрясены музыкой, что
финальные аплодисменты, начавшиеся было нерешительно,
приобрели нарастающий бурный характер…»

Это ли не свидетельство того, что оркестр нашел свой
магистральный путь!

Все снимки сделаны автором на последних репетициях оркестра.