— Что привело вас на работу в лагерную систему,
Павел Васильевич? Ведь о такой профессии в молодости
обычно не мечтают.

— Да и я не мечтал. Мой отец — бывший военный. И
мне тоже хотелось носить форму. В военное училище я
не поступил, вот и пошел после окончания
сельхозинститута работать в милицию. Тогда
исправительные учреждения были в системе МВД — так я
в 1984 году и попал в уголовно-исполнительную
систему. Начинал с низов и прошел все ступеньки
службы: мастер, начальник отряда, потом
производства, заместитель начальника колонии N 3 в
Волгограде. Учился в следственной школе и академии
МВД в Москве, затем получил должность начальника
исправительного учреждения N 26, где и прослужил до
нового назначения. Теперь вот возглавляю службу
исполнения наказаний по Иркутской области.

— Значит, вы уже 20 лет в местах не столь
отдаленных… Не спрашиваю, нравится ли вам эта
работа. Сомневаюсь, можно ли вообще испытывать
удовлетворение, когда жизнь проходит за колючей
проволокой.

— Напрасно сомневаетесь. Моя работа действительно
приносит мне удовлетворение. На какие бы участки
меня ни ставили — удавалось справляться, и главное —
я видел, что после меня остаются хорошие дела. Когда
переводился на другую должность — всегда с большим
сожалением расставался с подразделением, которым
руководил: мое детище — я его создал, выпестовал. По
натуре я созидатель. А то, что за колючей
проволокой… Нисколько не жалею, что попал в эту
систему: я здесь делаю нужное дело.

— А что вы такого оставили после себя в Волгограде,
что вас так резко повысили? С должности начальника
колонии угодить сразу в руководители главного
управления, да еще одного из самых крупных в
уголовно-исполнительной системе России, — это, как
теперь говорят, круто!

— Вам надо посмотреть видеофильм о колонии строгого
режима N 26, которой я руководил в Волгограде. Меня
назначили начальником этого учреждения, когда там
были голые стены, трубы разморожены, отопление не
работало. Прежде в этом здании находилось ЛТП для
алкоголиков, они все повыломали и сожгли, что могло
гореть. Так что создавать приходилось все с нуля:
общежития, банно-прачечный комбинат, концертный зал,
центр досуга, спортивный комплекс, кафе, музей…

— Для кого?

— Для осужденных, конечно. Я сделал для них,
считаю, все, что только возможно в условиях строгого
режима. Даже кабельное телевидение установил, «тарелку» на 70 каналов.
На меня порой сотрудники обижались, что я об осужденных
забочусь больше, чем о личном составе. Но у меня
такая установка: люди за колючей проволокой
ограничены лишь в свободе, никто не лишал их
человеческих прав. И надо создавать для них хорошие
условия, как бы трудно это ни было, а не
оправдываться недостаточным финансированием.

— Так ведь оно, особенно в начале 90-х, было
действительно недостаточным. Где же вы брали деньги?

— На производстве, конечно, другого пути я не знаю.
Учреждение и раньше выпускало вагон-дома в огромном
количестве, но мы поставили производство на новый
уровень, стали сами разрабатывать проекты, строить
целые городки, продукция имела спрос в
Северо-Кавказском регионе, в зоне боевых действий. А
кроме того мы запустили швейный цех, выкупили
оборудование разорившейся обувной фабрики. Получили
госзаказы и выживали только благодаря производству.
Еще и другим колониям помогали. Обустроить зону —
это самое главное, я считаю. Если осужденный одет,
обут, накормлен досыта, если ему есть чем заняться —
у него и глупостей в голове не будет. Я убедился:
человек в неволе хочет себя как-то
реализовать, у него часто открываются скрытые
таланты. Нужно только создать условия, помочь его
личности раскрыться. Это очень важно — особенно для
его будущей жизни на свободе.

— Думаете, ваши подопечные оценили такую заботу? Я
знаю, что осужденные в колонии всем сотрудникам дают
прозвища. И обычно они бывают очень меткими. Можно
полюбопытствовать, как они окрестили вас?

— У меня было прозвище Хозяин. В лагере даже песня
такая исполнялась: «Не зря хозяином он величается… И
что печалиться, ведь вместе чалиться: нам здесь
сидеть, ему стеречь».

— Что ж, если население зоны признало в вас Хозяина
— этой характеристике можно, пожалуй, доверять. А
сами вы какую черту своего характера считаете
главной?

— Безусловно целеустремленность, чувство
ответственности. Работа — это главная ценность в
моей жизни. На ней я провожу все свое время. Может,
это и не совсем правильно, но я уже привык так жить.

— И семья привыкла?

— И семья. Супруга и дочка пока остались в
Волгограде, здесь я еще квартиру не получил, да и
девочке надо окончить университет. Хотя она у нас
самостоятельная, подрабатывает уже.

— У вас, наверное, и квартира, и дача в Волгограде…
Скажите откровенно: вы ведь к нам не надолго? За
генеральской должностью, так сказать.

— Ошибаетесь, я к вам навсегда. Я приехал сюда
работать, а не просто за должностью. Хотя сказать,
что не скучаю по родным местам, будет неправдой. И
утверждать, что мне здесь очень нравится, пока не
могу. Я здесь, кроме работы, еще ничего не видел. Но
природа в Сибири изумительная — это я успел
заметить и оценить. На Байкале побывал. Я подводной
охотой давно увлекаюсь, уже лет 15. А дача… Была у
меня под Волгоградом дача, но я на нее почти не
ездил. Чаще бывал на турбазе, которую построил для
сотрудников.

— А каковы ваши первые впечатления о нашем лагерном
хозяйстве? Сильно оно отличается от зоны под
Волгоградом?

— Да, конечно. В центральной России к учреждениям
уголовно-исполнительной системы внимания больше, а
соответственно и спрос выше. Здесь же реформирование
только начинается.

— Вы наметили, конечно, первоочередные планы?

— Приоритетные направления перед коллективом я
обозначил: прежде всего, будем улучшать условия
содержания в следственных изоляторах, детской и
женской колониях. Это не значит, конечно, что другие
учреждения вниманием будут обделены. Но смотрите,
что делается в следственных изоляторах! Каждому
арестанту полагается четыре квадратных метра площади
— и мы должны это требование выполнять, раз уж
подписали Женевскую конвенцию.

— Каким же образом? Новую тюрьму построите? Один-то
корпус никак завершить не можем уж сколько лет — все
денег не хватает.

— Этот корпус будет введен нынешним летом. Хочу
поблагодарить губернатора Бориса Александровича
Говорина за помощь, он выделил деньги на завершение
строительства.

— Вам повезло, что удалось выпросить на объект
федерального значения из областного бюджета.

— Выпрашивать — это не мой стиль. Сидеть сложа руки
и ждать помощи? Нет, я согласен с губернатором,
который говорит: «Вы начните сами что-то делать —
тогда и я вам окажу помощь». В Волгограде, например,
так было: я начал строительство следственного
изолятора, мое учреждение финансировало все работы —
а потом уж затраты нам возмещались. И до сих пор еще
не все возмещены. Надо и здесь расширять
производственную базу, самим зарабатывать деньги, за
нас никто этого не сделает. А если будем только
просить да сваливать недостатки на трудности с
финансированием — тогда все запланированное лучше
сразу перечеркнуть. Нельзя во главу угла ставить
деньги. Это не главное.

— Хотите сказать, что не деньги, а кадры решают
все? Будете менять команду?

— Никого я менять пока не собираюсь. Заместителей
своих считаю вполне компетентными. Просто мы должны
понять друг друга, у меня немножко другой стиль
работы. Ну а если увижу, что кто-то идет против
меня: Естественно, такой человек не будет работать
в моей команде. Но с собой я никого не привез и не
собираюсь.

— А вас когда-нибудь критиковали? Мне показалось,
что вас критика задевает.

— Да, задевает. Вот вы опубликовали письмо
инвалидов, отбывающих наказание в шестой колонии:
они, мол, в магазине купить ничего не могут. Что ж,
есть такое дело: ведь на счету у иного инвалида
тысяч 15 — 20 скапливается, ему государство платит
большую по сегодняшним меркам пенсию. Такому ничего
не стоит за один поход в магазин купить продуктов
сразу на тысячу рублей. Администрация не знает, как
обеспечить такие запросы. А выход простой: принимать
заявки на любые продукты, сигареты. А может, они
вообще сигары хотят курить. Пусть. Я своих инвалидов
в колонии кормил красной икрой и апельсинами. Пишут
заявление: «Прошу, гражданин начальник, снять с
моего лицевого счета такую-то сумму на закупку
продуктов согласно моей заявке». И нет проблем. Это
мы сделаем. Жалуются, что спецодеждой не обеспечены?
И этот вопрос решим. Хуже, когда нас критикуют огульно,
как в опубликованном вами письме из 14 колонии в
Ангарске: взятки, бесчеловечность… Единичные случаи
возможны, но системы такой нет, и зачем всех-то
под одну гребенку?

Мы вообще много говорим о проблемах осужденных, о проблемах
же личного состава как-то умалчиваем. А я считаю, что каждому ветерану
уголовно-исполнительной системы надо давать награду:
за многолетний добросовестный труд в сложных, порой
нечеловеческих условиях.

— Хорошо бы вы действительно завели такую традицию…