Цена независимости

Независимость третьей власти оказалось куда легче
провозгласить, чем обеспечить на деле. Конечно, с
созданием судебного департамента зарплату служителям
Фемиды уже не задерживают, как бывало прежде,
канцелярскими принадлежностями их тоже обеспечивают.
В роли просителей людям, облаченным в мантию, самим
выступать теперь не приходится: все финансовые
хлопоты взяли на себя чиновники из департамента.
Однако суды не перестали при этом влачить жалкое
существование. Сегодня даже в областном, по словам
его председателя Виктора Валуева, на каждого
работника приходится всего три квадратных метра
площади — меньше, чем у обвиняемых и подсудимых в
следственной тюрьме. В этом «дворце правосудия» нет
ни одной совещательной комнаты. Причем ни в
ближайшее время, ни даже в обозримом будущем
новоселье тем, кто выносит вердикты от лица
государства по самым сложным делам и принимает
решения по кассационным жалобам, не грозит.

Что говорить, если даже Куйбышевский суд Иркутска,
который уже более 10 лет ютится в списанном бараке,
федеральная власть переселять не спешит. Не трогают
ее ни критические выступления в прессе, ни
ходатайства депутатов Госдумы, ни «бомбардировка»
письмами из управления судебного департамента.
Начальник этого управления Николай Новокрещенов на
пресс-конференции уведомил общественность, что
новоселье Куйбышевского суда, запланированное было
на ноябрь прошлого года, откладывается опять на
неопределенное время из-за того, что обещанные на
реконструкцию здания в Солнечном средства из
федерального бюджета так и не выделены. Заставить
народ уважать судебную власть, прописавшуюся в
бараке с перемерзшими батареями и протекающей
крышей, — задача, мягко говоря, не из легких.

Журналистов интересовала и другая сторона вопроса.
Мало обеспечить независимость судов от чиновников, в
чьих руках находится распределение материальных
благ. Те, от кого зависят наши судьбы, должны быть
ограждены от давления и угроз со стороны криминала.
Истина эта прописная, но что за годы борьбы за
независимость третьей власти сделано реально, чтобы
гарантировать безопасность судей? Виктор Валуев
вспоминал времена, когда на вахте сидели бабушки с
вязальными спицами, в зале заседаний не было
«клеток» для подсудимых, а о сигнализациях и
металлоискателях вообще речь не шла. Прогресс,
конечно, с тех пор есть. Охрана зданий и
безопасность судей осуществляются сегодня судебными
приставами. Но только с 9 до 18 часов в рабочие дни:
служба эта (кстати, относящаяся к другому ведомству
— Минюсту) очень малочисленна. Но если в
неохваченное смежниками время помещения можно хотя
бы сдать под охрану милиции, изыскав для этого
деньги, то обеспечить безопасность самих служителей
Фемиды, их семей гораздо сложнее. Виктор Валуев
заявил, что сегодня она практически «на нуле». Это
если сравнивать с такими странами, как Франция,
Германия и другие, — там коллеги по судейскому
корпусу защищены и на работе, и дома. У нас же, как
пояснил начальник управления судебного департамента
Николай Новокрещенов, фактами угроз и давления на
суд правоохранительные органы занимаются лишь при
наличии заявлений. За два последних года их
поступило от служителей Фемиды 7 — и по ним были
приняты конкретные меры. Хотя, как было сказано
журналистам, с угрозами судьям приходится
сталкиваться часто, и им доверено самим решать,
насколько реальны устрашения и стоит ли из-за них
беспокоить стражей порядка. Добавим, что решать эту
задачу приходится, как правило, женщинам: их в
судейском сообществе 77%.

Вот чем на деле
оборачивается независимость судьи. Преступники
прекрасно знают, что на следователя давить
бессмысленно: над ним слишком много начальников, и
каждый может вмешаться, дать ценные указания по делу
и «разгон».С судьей такое не проходит: у него статус
много выше. Как считает Николай Новокрещенов,
соответственно высокой должна быть и его гражданская
позиция. «Тот, кто желает быть судьей, — заявил он,
— прекрасно понимает, что эта работа связана с
опасностью».

Порядок назначения на столь
ответственную должность, кстати, в последнее время
изменен: местная власть права голоса тут уже не
имеет — вопрос решается президентом страны. А вот
попросить с высокого поста может квалификационная
коллегия, в которую, кроме судей, входят теперь
представители общественности. В этих условиях
заложены гарантии не только независимости вершителей
правосудия, но и их ответственности перед
сообществом коллег, заинтересованных в чистоте
собственных рядов, и гражданами, которые только
авторитетному суду могут доверить защиту своих прав.

Приговор выносят… стахановцы

Уж коли «судья» звучит теперь так гордо, надо
думать, вынесение вердиктов доверено лучшим из лучших
профессионалов. Известно, что качество работы судьи
измеряется стабильностью приговора после обжалования
в высших инстанциях. И если по итогам прошлого года
у федеральных судей Иркутской области 80,5%
вердиктов остаются в силе, то у мировых пока
отменяется каждое третье решение. Виктор Валуев
считает такое качество правосудия низким. «Принято
считать, что мировые рассматривают незначительные,
мелкие дела. Это не так, — подчеркнул он. — Мелких
дел у нас не бывает, потому что за каждым — судьба
человека. Все без исключения решения должны быть
правовыми». Создание института мировых, по оценке
заместителя начальника управления судебного департамента Лены
Каракич, достигло первоочередной цели: удалось
приблизить суд к человеку и снизить нагрузку
федеральных судей. Теперь стоит задача поднять
качественный уровень мировых, научить их работать
хорошо. «Сразу все предусмотреть невозможно, —
пояснил Виктор Валуев. — Система повышения
профессионального уровня федеральных судей сложилась
уже давно: для них ежемесячно проводятся семинары,
мы ездим по районам с проверками. С мировыми должны
таким же образом работать районные суды, но пока
этого не делается, к сожалению».

Однако качество правосудия — вопрос не только
организации учебы и контроля. Тут действует
естественный закон перехода количества в качество: у
судей, особенно мировых, сегодня запредельная
нагрузка. Число обращений в суд год от года
увеличивается, что само по себе, конечно, радует —
общество связывает с правосудием свои надежды на
торжество справедливости, в том числе социальной,
эффективную защиту от произвола чиновников и
властей. В прошлом году в производство мировых судей
Иркутской области поступило 77871 гражданское дело,
что на 47% больше, чем в 2002-м. Никакого
нормирования труда в судах не существует. В 2003
году в среднем на мирового пришлось 60,7 дела в
месяц (для сравнения: федеральный судья за тот же
срок рассматривает 8,5 гражданских дела). По
выражению Лены Каракич, нагрузка на мировых просто
нереальна. Сказываются к тому же просчеты в
организации: на какой-то участок приходит заявлений
вдвое больше, чем на соседний (есть такие
«везунчики» среди мировых, у которых в производстве
и более сотни дел, как, например, в Усольском суде).
Управление судебного департамента ходатайствует об
увеличении корпуса мировых судей — необходимы еще 58
ставок (сейчас их всего 117).

Можно надеяться, что
при этом выиграет не только качество решений. Суд
станет и правым, и скорым, как и задумывали
реформаторы. Сейчас с нарушенными сроками
рассматривается 23,5% гражданских дел. И хотя год
от года показатель этот чуть-чуть улучшается (в
2002-м было 25%, еще раньше — под 30%), все же
мириться с такой волокитой значило бы махнуть рукой
на один из главных принципов правосудия — его
доступность. В состоянии ли помочь человеку в
решении его проблем суд, который длится, бывает,
годами вместо предусмотренных гражданским
процессуальным законом двух месяцев?!

Вор должен сидеть?

А как быть со справедливостью? Когда журналисты
задавали вопросы по исходу конкретных уголовных дел,
они, конечно, ожидали оценки справедливости
приговоров. Трудно отказаться от привычного мнения,
будто суд обязан принять все меры, чтобы изобличить
преступника. По новому УПК уже не обязан: не его это
дело — брать на себя функции обвинения. При нынешнем
состязательном процессе судья лишь оценивает доводы
сторон — обвинения и защиты, права которых теперь
уравнены. Если доказательств вины недостаточно или
они собраны с нарушением закона, человек,
совершивший преступление, будет оправдан. Не
случайно количество оправдательных приговоров с
введением нового УПК сильно возросло. Только за
прошлый год из зала суда полностью оправданным ушел
141 человек с предъявленным обвинением (годом раньше
таких было 115, а до реформы оправдательные
приговоры составляли одну десятую процента от общего
количества).

Рост оправдательных приговоров Виктор Валуев
объясняет преимущественно низким качеством
предварительного следствия. Теперь, как известно,
суды не посылают дела на дополнительные
расследования. И всякий «косяк» следователя может
обернуться оправданием подсудимого. Не секрет, что в
милиции многие следователи не имеют юридического
образования, и качество их работы, по свидетельству
Виктора Валуева, осталось на прежнем уровне, хотя
требования, предъявляемые законом, выросли просто
несоизмеримо. Зато необоснованных осуждений при
новом законе стало меньше. Да и следственные тюрьмы
мигом разгрузились после того, как санкции на арест
стали выдавать судьи, а не прокуроры. За весь
прошлый год по области было арестовано пять тысяч
обвиняемых в тяжких преступлениях, а когда-то больше
сидело в одном иркутском СИЗО. Двенадцати процентам
подследственных в мере пресечения судами было
отказано.

В прошлом году 16 раз вердикт обвиняемым выносил суд
присяжных. С народными заседателями покончено.
Председатель областного суда Виктор Валуев, кстати,
считает, что сделано это не вовремя, как он
выразился — «рановато». Народные заседатели, в
отличие от нынешних присяжных, участвовали в
процессе от начала до конца, вникали в дело — и
большинство вовсе не были кивалами. К тому же
прежняя форма участия народа в судопроизводстве, на
взгляд Виктора Валуева, позволяла и осуществлять
контроль за судьями-профессионалами, и оберегала
их в какой-то мере от давления при вынесении
приговора. О справедливости вынесенных присяжными
вердиктов распространяться Виктор Филиппович,
естественно, не стал — их не имеет права оспаривать
даже высшая инстанция.

Выступая на Всероссийском съезде судей, президент
страны приводил высказывание Даля о том, что в
России нет ни одной пословицы, где бы суд упоминался
положительно. Как оценивает его сегодня население
Иркутской области, можно судить хотя бы по такому
факту: в кассационном порядке в прошлом году
обжаловалось лишь одно из десяти решений.
Вердикты служителей Фемиды, по всему выходит, нас
в основном устраивают. А это означает, что
при всех пробуксовках в ходе реформы мы все-таки
поверили суду как власти, и власти справедливой.