— И это новость? — удивится читатель. — Да разве
найдется сегодня хотя бы один ветеран или инвалид,
которому бы ни разу не отказали выдать необходимый
препарат по льготе!

Соглашусь с вами: никакая это не новость. В
редакционной почте чуть ли ни каждый третий конверт
— подобная жалоба. Тем удивительнее и обиднее, что
пришлось столько усилий (и нервов) потратить ради
того, чтобы добыть хоть какой-никакой комментарий,
озвучив полученные «сведения» в полный голос. И
добро бы, ситуация с льготными лекарствами была
Иркутску, как и другим городам Приангарья, как и
всей стране, внове. Вот, мол, только что объявилась,
и пока неведомо, как с ней справляться.
Так ведь нет! Из года в год все повторяется с
монотонной неизбежностью. Сначала добиться хворому
человеку рецепта с особой печатью в поликлинике,
потом «отоварить» его в аптеке — все
это стоит немалой энергии и настойчивости. Но еще
год или два назад мне не приходилось так долго
уговаривать компетентных в столь непростом деле
должностных лиц, хотя бы и из отдела лекарственного
обеспечения горожан Иркутской мэрии, сказать вслух
о том, что действительно сегодня угрожает здоровью
(жизни!) тысяч наших сограждан.

Чтобы осуществить столь скромное, но отнюдь не
праздное желание, мне пришлось: во-первых, услышать
и переварить сентенцию о том, что «незачем зря
будоражить народ»; во-вторых, обратиться за помощью
к пресс-службе городской мэрии, отославшей меня
вновь в отдел лекарственного обеспечения
иркутян; в-третьих, напроситься на прием к
чиновнику повыше рангом в комитете по делам горожан
Иркутской мэрии; и в-четвертых, получить, наконец,
доступ к тем самым «секретным материалам», о которых
судачит народ на трамвайных остановках, которые обсуждаются в
узких коридорах поликлиник и на кухнях в каждой
семье, где есть инвалиды или ветераны. Что же нового
открылось после преодоления всей «полосы препятствий»? Прежде
всего обозначился факт глубочайшего «расслоения»
сообщества, имеющего (пока!) право на льготы по
лекарствам. Инвалидам по общим заболеваниям должен
гарантировать их льготу самый главный — федеральный —
бюджет. Из его кармана иркутским инвалидам в
нынешнем году перепало средств процентов на сорок
меньше, чем в прошлом: 20 вместо 34 миллионов
рублей. Инвалидам и участникам войны, а также ветеранам тыла
их льготные рецепты должен «оплачивать» областной
бюджет. Что нынче он и делает лучше федерального, хотя тоже,
конечно, не столь щедро, как требуется. Наконец, есть еще одна
группа больных людей, чьи льготы «подпадают» под
действие постановления правительства N 890,
принятого аж десять лет тому назад, но никем не
отмененного и по сей день. Следовательно, обязательного
к исполнению. Так вот, реализация этого документа —
целиком на плечах и на совести муниципального —
городского — бюджета областного центра. Все
диабетчики (в текущем году им отмерено на лекарства
19 миллионов рублей), все тяжелые астматики (еще миллионов
пять-шесть), все инфарктники, ревматики и еще
страдающие более чем двадцатью недугами вкупе имеют
на свои льготные лекарства, жизненно им
необходимые, миллионов двадцать. Я бы назвала их
всех группой риска, ибо насколько кредитоспособен
самый «младшенький» — муниципальный — бюджетец, пока
узнать не удалось. Сколько иркутские муниципальные
поликлиники задолжали иркутским муниципальным
аптекам, имеющим право отпуска лекарств по льготным
рецептам (их всего 12 в Иркутске), точно сказать
невозможно. Если верить Елене Владимировне
Батюниной, руководящей службой лекарственного
обеспечению иркутян, она такой информацией не
владеет. Что, конечно, удивительно, но, предположим,
будто это так и есть. Однако и в городском департаменте
здравоохранения цифру долга поликлиник перед
аптеками конкретно по муниципальному бюджету добыть
не удалось. Могу обрадовать льготников лишь
одним: мэрия Иркутска смогла в мае погасить аптекам
часть своего февральского долга.

Вот, пожалуй, и все подробности, которые могут если
не утешить, то хотя бы что-то объяснить людям, сейчас
почти повсеместно сталкивающимся с отказом в
аптеках Иркутска. В том, что аналогичная картина —
в других городах и поселках области, я не сомневаюсь.
Но лично у меня остался еще один вопрос. Пусть и
риторический, но, смею думать, не лишенный смысла.
Откуда у наших чиновников (разумеется, не только иркутских)
этот инстинктивный страх перед открытой информацией?
Боязнь накликать на себя гнев начальства за
допущенную «откровенность»? Стыд за явный провал
многих социальных начинаний? Убежденность в
том, что умолчанияе — лучший механизм
руководства общественным мнением в гражданском
обществе? Кстати, вы обратили внимание на изящную формулу,
изобретенную то ли министром экономики господином
Грефом, то ли министром здравоохранения и
социального развития господином Зурабовым: мол,
замена льгот, поддерживающих существование более
трети граждан страны, денежными скромными
компенсациями, которые не смогут, естественно,
покрыть расходов на те же медикаменты, — это просто
такая мера, более соответствующая характеру сложившегося
в России уклада. Нет чтобы честно признаться в очень
скромных возможностях государства, не способного
поддерживать своих граждан, по возрасту или по
состоянию здоровья нуждающихся в нормальной, не
унижающей их помощи. Успело оно сделать первый
рывок в борьбе с бедностью, повысив в несколько раз
зарплату высшему эшелону своих служащих, тут и
обессилело.

Но разве можно о таком — вслух? Ведь «тайна» сия велика есть…