Нынешняя встреча для вас — с медиком,
отдавшим практической медицине более
сорока лет жизни, с врачом высшей категории и
заслуженным врачом России, заведующей факультетской
клиникой нервных болезней Иркутского
государственного медицинского университета Ириной
Израилевной ОКУНЕВОЙ. Признаемся: выбор гостьи был
не случаен. Не только потому, что в наше сумасшедшее
время с его бешеным ритмом, тяжелыми эмоциональными
перегрузками у людей не выдерживают нервы и недуги
центральной нервной системы становятся все моложе. И
даже не потому, что в любом уголке Приангарья можно
встретить ее бывших пациентов, возвращенных к
нормальному бытию. Дело еще и в том, что ее дорога в
практической медицине — продолженная во времени традиция
служения врачебному долгу, дающая право
судить о высоком нравственном уровне иркутской
медицинской школы.

В одной из многочисленных благодарностей в ее
адрес, скопившихся в редакции, есть такие строки: «Я даже не
говорю о том колоссальном объеме и уровне
профессиональных знаний, которыми Ирина Израилевна
располагает. Восхищения достойно ее
умение с равным вниманием выслушивать и коллегу, и
пациента, а главное — стремление по возможности
помочь тому и другому». Мне показалось особенно
значимым, что слова эти сказаны не пациентом,
избавленным от страданий, а ее молодой коллегой, врачом
высшей категории, кандидатом медицинских наук
Маргаритой Борисовной Татариновой, которой «выпала удача
учиться и работать под руководством И.И. Окуневой».
Ведь согласитесь: так важно, чтобы по наследству
передавались не застывшие словесные штампы, а
исполненные живого тепла моральные принципы. Поэтому
не случайно наш разговор начался с моего вопроса о
тех, кто были ее учителями.

— Это были прекрасные врачи и светлые личности, чьи
имена навсегда останутся в памяти кафедры нервных
болезней и нашей клиники. Ирина Иннокентьевна
Кожова, Эдуард Августович Монжиевский, Татьяна
Алексеевна Кондакова, Стефания Ильинична Щупак. Ну и
главный мой учитель — профессор Хаим-Бер Гершонович
Ходос. Мое счастье в том, что мне
удалолось знать его близко, постоянно наблюдая в
работе и, конечно, научаясь у него. Он был уникальным человеком
с энциклопедическими знаниями и очень добрым сердцем.
Я полагаю, что его любовь к больному человеку, к
людям вообще и удивительное чувство такта,
скромности помогли не только мне, но и другим его
ученикам сформироваться как врачам.

— Разве врачу обязательно любить пациента? Нет ли
в таком требовании определенной, не совсем естественной
заданности? Куда девать раздражение, будничные
хлопоты, однообразие больничного быта — врач ведь
живой человек…

— Но без любви к пациенту, без уважения к нему медик
просто не может состояться как специалист. Я
думаю, если ты любишь свою профессию, если полностью
ей предан, то у постели больного все твои
невзгоды должны отступать на задний план. Пока ты рядом с
пациентом, все твое личное должно исчезнуть.

— Такое отношение к больному унаследовано вами от
ваших учителей. Но ведь у вас-то за сорок лет
врачебной практики немало и своих учеников…

— Да, конечно, немало. И я ими очень горжусь. Это
вообще стиль нашей клиники — пестовать молодых
врачей. На нашей базе проходят интернатуру,
ординатуру доктора, многие из которых только со
студенческой скамьи. За два года, которые они
проводят вместе с опытными моими коллегами, у них
прибавляется и опыта, и знаний, и умения
разговаривать с пациентами. Могу признаться: мы
любим молодых коллег.

— Мы — это кто?

— Это весь наш коллектив. Это мои более молодые
коллеги: Марина Михайловна Цирлина, Наталия
Григорьвна Бреева, Лариса Александровна Баневич. С
ними я работаю на протяжении последних двадцати лет.
Так что могу и их причислить не только к своим
коллегам, но и к ученикам. Все рабочие вопросы, все
профессиональные трудности мы разрешаем сообща. Это
очень важно — нормальный микроклимат в коллективе.

— Вы сказали —«трудности». Что имеете в виду:
низкую заработную плату?

— И это, конечно, тоже. Но важнее мне кажется
подчеркнуть особенность врачебного труда.
Огромное психологическое напряжение, полная
физическая и душевная отдача. Ведь мы вбираем в
себя всю боль и все проблемы людей, обратившихся
к нам за помощью. Поверьте, это совсем
не просто: пропускать чужое страдание через свое
сердце. Уложиться в рамки отведенного графиком
рабочего времени невозможно.

— И каков ваш рабочий день? Вы ведь не только
руководите клиникой, но и ведете своих больных…

— Восемь-десять часов. Ведь нужно не только
пройти по палатам с обходом, но и по отдельности
услышать каждого больного. Конечно, великое дело,
что клиника наша — при кафедре нервных болезней,
руководит которой тоже ученик профессора Ходоса,
доктор медицины Владислав Иванович Окладников. Как и
при моем учителе, практические врачи-неврологи
работают в тесной связке с сотрудниками кафедры. Это
помогает глубже, точнее понять страдание больного,
прицельнее поставить диагноз, разработать правильную
тактику лечения.

— Вы тоже имеете ученую степень?

— Нет, я так и не защитила диссертации. Но у меня
около сорока публикаций в научных изданиях. В
них обобщен наш клинический опыт. Но знаете, я
уверена в том, что практический врач — это не
только накопленный за десятилетия опыт, но и особое
состояние души. Чрезвычайная ответственность за
доверившегося именно тебе человека. А вот защититься
как-то не пришлось. Так получилось, что и я, и мой
муж (он геолог, руководит кафедрой в Иркутском
классическом университете) вышли на защиту почти
одновременно. Мне предстояла защита кандидатской, а
ему — докторской диссертации. Кто-то должен был
«уступить». «Уступила» я. И не жалею об этом.
Считаю, что моя профессиональная судьба состоялась в
полной мере.

— Медицина — ваше семейное призвание?

— У меня только мама, Надежда Гавриловна, медик,
фармацевт. Ей сейчас 88 лет. И она почти до
последнего времени работала в родном Институте
травматологии. В нем в годы войны был госпиталь.
Так вот с военной поры мама не изменили ему ни разу.
Ну а отец по мирной профессии был строителем, гостиница
«Сибирь» возводилась и его руками. В войну был артиллеристом
и погиб в сорок пятом году, уже в Германии, немного
не дожив до Победы. Я не поменяла свою
фамилию. Осталась Окуневой. Так маме хочется —
чтобы отцовское имя осталось в живых.

— Ирина Израилевна, ваша медицинская специальность
сегодня востребована по-особенному остро. Я имею
в виду те патологии, которые ставят человека в
полную зависимость от жизненных обстоятельств…

— Вы имеете в виду скорее психоневрологию.
Неврология же занимается физическими недугами.
Но один из ее разделов касается неврозов. Это
состояния, возникающие под воздействием жизненных
ситуаций. Конечно, граница между психическими
поражениями и неврозами есть, хотя она бывает очень
зыбкой. И все-таки «наши» неврозы не связаны с
органическим поражением психической деятельности. У
нас очень много пациентов, страдающих
кратковременными неврозами. Вообще невроз — понятие
многогранное. Если говорить подробнее, это
нарушение процессов возбуждения и торможения, когда
возбуждение преобладает над нормальным восприятием
житейских факторов. Скажем, фактор тревоги — наш;
и бессоница — наша; и нарушение физического
равновесия, не связанное с органическими поражениями, —
тоже наше. Всем этим мы, неврологи, и занимаемся. Повышенная
утомляемость, нарушение внимания, различные
малоприятные ощущения, которые проецируются на
внутренние органы: тот же кардионевроз или невроз
желудочно-кишечного тракта. Получается, и мы,
неврологи, и психиатры лечим человеческую душу. Но
поле нашего профессионального интереса —
повседневные расстройства, которые, однако, без
врачебной помощи не проходят. У здоровых людей
уравновешенная нервная система; они адекватно
реагируют на все «сюрпризы», которые преподносит им
жизнь.

— Но таких счастливчиков становится все меньше — разве
не так? Мы просто не выдерживаем напряжения и
срываемся. Пользуясь тем, что сегодня вы — наша
гостья, хочу попросить у вас совет для наших
читателей: как находить внутренние силы, чтобы
избегать срывов и не становится рабами неврозов?

— Я думаю, человек должен воспитывать себя. Это
банально звучит, но тем не менее это так. Уметь подчинять
свой день твердому режиму; чередовать напряженную работу с
отдыхом; уметь расслабляться, удивляться
красоте окружающего мира — все это каждому из нас
просто необходимо. Нужно помнить о том, что
физическое здоровье будет сохраняться до тех пор,
пока не исчерпает себя нормальное восприятие жизни.
Конечно, бывают ситуации, и сейчас их все больше и
больше, когда без помощи невролога, без
медикаментозного лечения уже не обойтись. Но никогда
не нужно начинать с аптеки — полезнее
присмотреться к своему образу жизни, наверняка
удастся найти силы, чтобы приноровиться к новым ритмам бытия.

— У вас тоже, наверное, бывают сложные жизненные
ситуации? Как вы выходите из них? Поделитесь
секретом.

— Да нет никаких секретов! Я стараюсь
проанализировать случившееся. И понять, где мною допущен
промах. Уяснить для себя, смогу ли его исправить, но так,
чтобы не обидеть никого, кто рядом со мной. И,
конечно, мне очень помогает сознание того, что мои
знания и опыт востребованы жизнью. А в ее богатой палитре,
уверяю вас, черный цвет никогда не господствует над
другими. Пожалуй, это и есть самое главное, о чем никогда
не стоит забывать.