— Илья Ильич, из памяти россиян еще не изгладились события кризиса 1998
года, а на дворе новый кризис. Что происходит?

— На мой взгляд, серьезных оснований для паники сегодня нет. Нет, поскольку
сравнивать август 1998 года с июнем 2004 года не совсем корректно. Сходство этих двух
экономических явлений только в одном — во внешнем проявлении этих кризисов, что в
том и другом случае выразилось в потере ликвидности. Масштабы этих двух явлений,
правда, разные. В 1998 году платежи практически остановились повсеместно. И вот
тогда-то и проявили себя госбанки — Внешторгбанк и Сбербанк. По сути, только они в тот
период и выступали эмитентами «живых» денег, в то время как в отдельных особо
продвинутых регионах платежи осуществлялись между банками через клиринговые
палаты или, говоря простыми словами, путем взаимозачета. Однако, как бы ни проходили
взаимозачеты, нужны были «живые» деньги, чтобы производить окончательные
взаиморасчеты. И вот именно эти расчеты и производились за счет денег указанных
банков, клиенты которых платили реальными деньгами своим контрагентам в других
банках.

На сегодняшний день российская банковская система гораздо устойчивее. Поэтому
кризис ликвидности не носит повсеместного характера. Я бы даже не назвал его кризисом
ликвидности, а скорее — кризисом доверия банков друг к другу, выразившимся в закрытии
лимитов и сокращении объемов рынка межбанковских кредитов. Проблема здесь, на мой
взгляд, в том, что источником поддержания ликвидности в российской банковской
системе является, главным образом, рынок межбанковских кредитов, а в целом ряде
западных стран таким источником является система рефинансирования Центрального
банка. Иными словами, если у западного банка возникла потребность в деньгах, он
обращается в Центральный банк, а наш банк выходит на рынок банковских кредитов,
который, к сожалению, подвержен паническим настроениям, как в последние две недели.

— Вот вы невольно затронули Центральный банк. А между тем считается, что
Банк России на две трети несет определенную ответственность за сегодняшний
кризис.

— Вы, вероятно, имеете в виду отзыв лицензии у Содбизнесбанка Банком России?
Вот здесь я с вами совершенно не согласен. Есть закон Российской Федерации,
направленный на борьбу с отмыванием и легализацией доходов, полученных преступным
путем. И, поверьте, он должен соблюдаться неукоснительно, особенно банками. Почему
именно банками? Да потому что за их спиной тысячи вкладчиков, и никто не имеет права
рисковать их сбережениями. Легитимность проводимых операций, если хотите, это
сегодня обязательная составляющая имиджа любого банка. Поэтому действия Банка
России в сложившейся ситуации вполне адекватны.

— А как, Илья Ильич, протекает банковский кризис в нашем регионе?

— К счастью, никак. Знаете, в чем заключается первое проявление кризиса? Это когда
в наш филиал приходят клиенты и начинают искать свои деньги, якобы переведенные их
контрагентами из других банков на их счета в нашем филиале. Это первый сигнал о том,
что в банковском бизнесе не все в порядке. С этой точки зрения в банковской системе
Иркутской области все благополучно.

— Вот вы утверждаете, что в Иркутской области банковский кризис никоим
образом не проявляется. А в чем причина?

— Причина, на мой взгляд, в том, что костяк банковской системы области
сформирован главным образом из филиалов крупнейших банков России, которые в
наименьшей степени подвергнуты кризису ликвидности. Это во-первых. Ну, и
исключительно оперативные действия Центрального банка в сложившихся условиях, во-
вторых. Я имею в виду снижение ставки рефинансирования с 14% до 13% и, особенно,
норматива обязательных резервов с 9% до 7%, позволившее поднять ликвидность
коммерческих банков.