— Александр Валерьянович, и снова Шекспир?..

— Что такое Шекспир? Руки гениальные, ум мирового значения,
сердце настоящее, большое, человеческое. У него нет
фальши. Он из тех гениев, которые не так часто появляются
на белом свете: Данте Алигьери, Достоевский, Пушкин…
В мировой драматургии таких авторов по пальцам пересчитать
можно. Они, если можно так выразиться, бездонны. Одну
и ту же пьесу режиссер может ставить всю жизнь: в молодости
понимаешь и чувствуешь одно, в среднем возрасте — уже
другое, а в зрелом — находишь иные измерения.

За свою жизнь я поставил достаточно много шекспировских
пьес: «Ричарда III», «Ромео и Джульетту», «Отелло», несколько
комедий. Это было в Калининграде, на Сахалине, в Томске,
Семипалатинске… В Иркутском ТЮЗе шли мои спектакли
«Ромео и Джульетта», «Укрощение строптивой», и вот теперь
третья работа.

Не скажу, что давно мечтал поставить эту пьесу. Время
от времени я обращаюсь к Шекспиру. В общих чертах неплохо
знаю шекспирологию. Известно,
что после «Двенадцатой ночи» знаменитый драматург больше
не писал ни комедий, ни трагедий, а лишь трагикомедии
(«Зимняя сказка», «Буря» и т.д.), вскоре
и вовсе исчезнув. Мне стало интересно, почему он больше
не брался за этот жанр, почему в этой пьесе есть мотивы
из других его комедий?.. Еще. Это одна-единственная
комедия Шекспира, в которой нет счастливого конца.
Почему он не завершил пьесу торжеством, свадьбой, не
повенчал героев? Нет здесь и завершенности. Комедия
заканчивается грустной песенкой шута Фесте, а на сцене в это
время никого нет. Я обратил на это внимание. Перечитав другие
пьесы Шекспира, развил, с моей точки зрения, тему.
Посмотрел несколько вариантов, взял переводы Марка
Донского, Елены Линецкой и Давида Самойлова. У меня
есть собственная сценическая версия. Я дописал некоторые
сцены. Ввел фрагменты из трагикомедии
«Буря». Изменил финал. Работа была трудная. Хотелось
бы надеяться, что не бесполезная. Не знаю,
как к моей версии отнесутся зрители…

— И критики…

— Очевидно, по-разному. С критиками можно поспорить.

Когда появляется спектакль, эти «роды» принимают зрители.
Как они это сделают? Вот это главное. Если «ребенок»
театральный, зрители обрадуются. Если нет… То что ж…

Зрителям хочется увидеть зрелище, что-нибудь интересное, по крайней мере
— не заскучать на спектакле. А критики приходят критиковать.
Коллеги — режиссеры, актеры, работники
театров — тоже, как правило, настроены на критику: «А
ну-ка, посмотрим, что нам покажут…»

Согласится ли с моим сценическим вариантом публика?
Во всяком случае, таково мое видение, и я не лукавил
с самим собой.

— Кто оформлял спектакль?

— Юрий Суракевич. Заслуженный деятель искусств Украины,
заслуженный художник Республики Крым, лауреат Государственных
премий Крыма. Юрий Иванович был специально приглашен из
Симферополя на постановку спектакля так же, как был
приглашен на «Прощание с Матерой». Надеюсь, что это не
последняя наша встреча. В планах у нас есть еще работа.

— А чья музыка звучит в спектакле?

— Композитора Сергея Петенко. Она написана именно
для этого спектакля. Даже фонограмма песни (на английском
языке) «По диким степям Забайкалья…» создана специально
для него.

— Шекспир и … «По диким степям …»?

— Не удивляйтесь! Если заглянуть в историю, то
можно узнать, что во время царствования Елизаветы, в
1553 году, в Англии была образована «Русская
компания». С Иоанном Грозным англичане заключили
торговые отношения. Там было наше посольство, стало
быть, там находились наши люди. Они сопровождали
посла, привозили груз из России на английских
кораблях. Они что — не ели, не пили, на женщин не
смотрели? Почему подвыпившие ребята не могут спеть
русскую песню? Ну пусть это будет «По диким степям
Забайкалья…»! (Смеется).

— Наверняка за свою жизнь вы видели немало постановок
«Двенадцатой ночи»…

— Если бы!.. Я видел старый советский фильм. Не видел,
к сожалению, спектакль Петра Фоменко, идущий в Москве.
Посмотрел в прошлом году постановку режиссера из Великобритании
Деклана Доннеллана с московскими актерами (И. Ясулович,
А. Феклистов, М. Жигалов, Д. Дюжев. — Прим. авт.).
Она, на мой взгляд, культурная, с претензиями на изысканность.
Доннеллан использовал ход, который теперь может считаться
дополнительно комедийным: мужчины играют женщин. Я думаю,
что сегодня это опасный путь, но режиссер в общем-то неплохо
прошел его, кроме двух-трех моментов (поцелуи мужчины
с мужчиной), которые сегодня выстраиваются
в ряд, не предполагаемый пьесами Шекспира.
И тогда со сцены несет другим. И это, кстати, даже мешало.
И тогда — отвлечение от темы, сюжета. Хоронится сам Шекспир.
Ну не играют сегодня мужчины женские роли! Может быть,
правда, в этом вопросе убедителен другой наш отличный режиссер?
Не могу сказать…

— Виктюк?

— Да.

— Знаете, как в Петербурге приняли постановку Доннеллана
(я была на премьере)? Одни — восторженной овацией, другие,
прокричав «Позор Питеру!», с вызовом покинули зал.

— Такова жизнь…

— Во времена Шекспира все роли исполняли мужчины. Вы
о таком ходе не думали?

— Я по природе своей о таком ходе не мог даже
и думать. С тех пор, как мужчины не играют женские роли,
прошло очень много времени. Возрождать это дело — значит,
быть может, в психологии зрительного зала погубить пьесу
или вызвать интерес, связанный с гыгыканьем, а не с юмором,
радостью, лирикой. Мне так представляется.