Жизнь «пишется» без черновика, сразу набело. В этом
ее трагизм: что толку сетовать на ошибки, не
подлежащие исправлению? Вольно же было мостить
тротуары гранитом надгробий и разбивать
парки «культуры и отдыха» на старых погостах, чтобы
сейчас, спустя десятилетия, сетовать по поводу
вандализма на могилах.

Иерусалимское кладбище в Иркутске, где, как написал
в газету наш читатель Владимир Дмитриевич
Крестьянников, «гуляет на костях не одно поколение
сограждан», не примечательнее иных прочих
мемориальных российских закутков, в свое время
брошенных на потребу толпе. Разве что негромкое,
достойное минувшее здесь упрямее, чем еше
где-нибудь, льнет к подошвам. Но души тревожит все
реже. Это естественно: забвение растет сорняком;
память же не может без подпитки.

Неумно да и затратно сейчас, по истечении более
полувека со дня запуска колеса обозрения на
«Иерусалимке», закрывать это полюбившееся горожанам
место развлечений. Нынешние ведь не виновны в
нравственных гримасах не столь давнего нашего прошлого.
Но разве у нас, здравствующих сейчас на земле своих
предков — и у тех, чей путь пока в истоке, и у
тех, чья дорога близится к устью, — нет своих симпатий
и антипатий, своих взглядов на сегодняшний день?
У каждого человека свое «колесо обозрения», с верхней
точки которого хорошо просматриваются окрестности
отведенного ему духовного пространства. Помятуя о
нехитрой этой житейской истине, смею надеяться на
то, что сегодня не один Владимир Дмитриевич Крестьянников
глубоко уязвлен тупым и наглым вызовом
кого-то из моральных калек. Он спрашивает в своем
письме в газету: «Неужто зверь проснулся?». Я
честно отвечаю ему: зверь давно уже не спит, без страха
жируя на просторе. Это на его зов откликается чернь,
оскверняя наши святыни, измываясь над чувствами,
свойственными цивилизованному гражданскому сообществу.
Ей веселее и безопаснее глумиться над нами именно
на кладбищах: где же еще мы так беззащитны перед горем,
так распахнуты навстречу памяти и так безоружны перед
гнусным произволом, как не рядом с родными могилами?
Кто покоится в них — христианин, мусульманин или
иудей — это сброд мало занимает. Мы все прекрасно
знаем: оскверненные могилы есть и на православном, и
на еврейском, и на татарском кладбищах. И в таких
вот заблукавших в суете современных городов уголках,
как последнее пристанище Михаила Васильевича
Загоскина, писателя, ученого — патриота сибирской земли
и сибирской науки. То, что рядом с его надгробием
кто-то намалевал подленькие слова, — не только
святотатство. Это еще один (какой же по счету!) вызов,
брошенный человеческому здравомыслию и порядочности.

Однажды в минувшем веке такое уже случилось со страной,
чей культурный потенциал ничуть не беднее российского:
«колесо обозрения» вознесло в ней на высшую точку
государственной власти тех, кто был убежден: только
«расистам царствовать в раю». Сегодня, накануне
60-летия победы над фашистской Германией, хорошо бы
наконец всерьез задуматься над таким парадоксом.
Потому что случаются в истории ошибки, которые
невозможно исправить…