Но мои воспоминания в общем-то не об этом. Они — о
встречах с людьми, о незаметных в масштабе огромной
стройки событиях, если не участником, то хотя бы
свидетелем которых мне случилось быть, начиная с
лета 1975 года.

1. СВЕТЛЫЙ АВТОГРАФ НА СКАЛЕ

Белые буквы «ЛИИЖТ» видны были издалека: они четко
вырисовывались на серо-зеленом фоне округлой горы,
что на левом берегу реки Тыя, выше города
Северобайкальска — столицы западного, иркутского
БАМа. Тогда, летом 1975 года, мы поспели туда в
аккурат к первой свадьбе в поселке Новогодний.
Свадьба пела и плясала среди шатровых палаток, на
крайней из которых была прикреплена адресная
табличка: «Невский проспект, 1». Северобайкальск
строился Ленинградом, там даже продавались вкусные консервы
ленинградского производства.

Пройдя по широченной просеке, вдоль которой тянулись
аккуратные штабеля березовых стволов, мы подошли к
воротам с надписью «ССО «Ангара». Командир отряда
студентов Ленинградского института инженеров
железнодорожного транспорта Виктор Юшин был
приветлив, но краток и деловит. Он показал свободные
места на нарах в палатке, пригласил на ужин. Зато
комиссар Сережа Толстиков поговорил с нами
обстоятельнее: спросил о цели экспедиции, рассказал
о своих ребятах, попросил прочесть лекцию об
энергетике, о проблемах Байкала. Лагерь
студенческого стройотряда нам понравился: чистота,
порядок, четкость во всем. Работали ребята шесть
дней в неделю, вели просеку. Трудились на совесть.

К студентам из Ленинграда мы пришли в воскресенье.
Это было не просто воскресенье, а День
железнодорожника! После праздничного ужина (на троих
выдали по бутылке красного вина, гостям — тоже) с
поздравлениями и приветствиями зажгли огромный
костер, возле которого звучали песни под гитару… А
в семь утра — подъем, быстрый завтрак. На кухне под
иллюстрированным плакатом «Путь к сердцу студента
лежит через желудок» хлопотали смешливые девчонки.
Когда мы покидали лагерь, бригады после планерки
расходились по участкам: начиналась новая рабочая
неделя. А к сентябрю лагерь опустел: трудовой
семестр кончился. Но высоко над лагерем, над широким
плесом таежной Тыи остались белые, стройные буквы:
ЛИИЖТ — Ленинградский институт инженеров железнодорожного
транспорта.

Поначалу ребята хотели сделать эту надпись из белых
камней, чтоб была вечной. Но уж больно гора высокая
да крутая — камней туда не натаскаться. Сделали из
стволиков березы с просеки: березовая кора долго не
теряет вида. Ну, а главный автограф ребят — это сама
просека под насыпь для рельсов. Автограф на века.

2. СКРЮЧЕННАЯ ОПОРА

Когда по экспедиционным делам нам случалось работать
в Северобайкальске или через него проезжать, мы
останавливались на базе монтажников Иркутского
треста «Востоксибэлектросетьстрой»: и земляки, и
коллеги, и перекрестные личные связи. Остановились
мы в их гостинично-штабном блоке и в ту, особо
памятную, зимнюю экспедиционную поездку с директором
СибВНИПИэнергопрома Вадимом Недородовым в
феврале-марте 1980 года. На «уазике» с надписью по
борту «Исследовательская» мы рискнули добираться до
Усть-Кута напрямую, через Качуг, Жигалово. И
дальше — зимником по льду Лены. Выбор трассы
определили цели не только экспедиционные, но и
«экскурсионные». Дела мы, энергетики, находили
всегда и везде: этому учил директор СЭИ академик
Мелентьев, приветствовавший ознакомление своих
приезжих сотрудников с краем, где им предстояло жить
и работать.

Почти обезлюдевшие деревни на красивейших ленских
островах. Чередование скальных прижимов и шири
речных пойм. Объезд опасных наледей и преодоление
заносов нашим караваном маленьких, средних и тяжелых
машин, которые многократно менялись местами в
колонне, если приходилось выручать попавших в беду
водителей. В том, что по зимним трассам в одиночку
ездить возбраняется, мы убедились и на обратном
пути, наискось пересекая Байкал от мыса Елохин, где
Бурятия граничит с Иркутской областью на западном
берегу, к берегу восточному. Сначала мы помогли
груженому ГАЗ-66 поставить на место задний мост;
потом отбуксировали новенький «Жигуль», который его
хозяин получил по бамовскому талону в Иркутске.
Двигатель «Жигуленка» заглох посередине Байкала,
бензин и водка кончились; пижоны замерзали на
сиденьях, поджав под себя ноги в туфлях…

… Когда наш «уазик» от Усть-Кута уже по отличной
шоссейке катил к перевалу Даван, на всем западном
участке вырубилось электричество: снежная лавина
срезала одну из опор линии 220 киловольт.
Умники-проектировщики выбрали ей место как раз на
оси «лотка», по которому регулярно сходят — не могут
не сходить! — снежные лавины.

Сохранившиеся фотографии впечатляют: опора лежит
навзничь, ее «ноги» из стального проката аж
переплетены. В бамовских поселках — глубокое уныние:
свои дизель-генераторы они вывели из работы сразу по
приходу энергии от Усть-Илимской ГЭС; винтики-гаечки
быстренько нашли применение для других машин и
механизмов. Словно мир перевернулся: пищу по
минимуму готовили на дровах (спасибо, печки
разобрать не успели), освещение — керосин и свечи;
отопление от котельных — по нулю. И вот под вечер
подъезжаем мы к поселку Ния Грузинская. Еще издали
видим щедрые огни и слышим мелодию «Тбилисо».
Остановились, естественно, у столовой. А там к ужину
продают пиво, правда, под контролем темпераментного
начальника строительного поезда: кто хорошо в тот
день работал, бери по совести сколько надо, а кто
плохо — по одной бутылке. На наш вопрос, почему тут у
них так хорошо, когда у всех остальных так плохо,
начальник ответил: мол, они люди южные, холода
боятся; поэтому после прихода ЛЭП оставили свои
дизеля в полной аварийной готовности…

Ния Грузинская — это вообще поселок какой-то особый.
Его возводили строители из Грузии. Но было немного
ребят из Ставрополя. Они-то и зазвали нас в гости.
Было здорово: отличное общежитие, хоть по ГОСТу
временного жилья, но очень уютное, тепло от
горяченных радиаторов, чистые покрывала-занавесочки.
Уж так искренне были нам ребята рады, что,
пошептавшись и повздыхав, достали со дна чемодана
бутылку «Ставропольской» — явно последнюю, при
сухом-то законе! Разлили, чокнулись, и тут Вадим
Георгиевич Недородов предложил: «Давайте, ребята,
отхлебнем за встречу и за ваши успехи и опять сольем
водочку в бутылку!» Сначала все возмущенно
зашумели — в смысле, не славяне мы разве?!. А потом
слили в бутылку и запечатали. Та выпивка наверняка
каждому запомнилась навсегда…

… На другой день прибыли в Северобайкальск и стали
свидетелями организационной, штабной работы по
устранению аварии. Электромонтажники лихорадочно
готовились к восстановлению линии. Такая авария
(опору лавиной снесло под корень и восстановлению
она не подлежала) — была для них первой. На ее
ликвидацию, помнится, ушло до 48 часов. Вообще-то
многовато. Но когда пишутся эти строки (начало
августа 2004 года), в Иркутской области
восстанавливают опоры ЛЭП, поваленные бешеным
ураганом, уже третью неделю! А ведь сейчас лето,
работы ведут вдоль проезжих дорог; тогда была зима,
снег напрессовало лавиной метра на три, ландшафт
горный… Несколько часов ушло, чтобы людей собрать:
было то ли воскресенье, то ли вообще 8 марта. Но
когда бригаду сформировали, когда началось «дело
техники», все пошло любо-дорого. Вертолетом
доставили нижнюю половину мачты и первых
ремонтников. Пока летали за второй половиной,
прибыли остальные рабочие на тяжелых вездеходах с нужной
техникой. Слава богу, бетонное основание опоры
сохранилась. Заменили крепеж,
подняли с помощью вертолета решетчатую башню,
натянули провода, прозвонили по радио — на щите в
Усть-Илимске включили рубильник, и — порядок: зажегся
свет по трассе. Встали под нагрузку
машины-механизмы; закрутились в котельных
насосы-дымососы, закипело варево на электроплитах в
столовых.

3. ТУРМАГИСТРАЛЬ

Трасса БАМ прошла через вожделенный для горных и
водных туристов край. Байкальский, Баргузинский,
Северо-Муйский, Удоканский, Каларский, Кодарский
хребты, Чарская котловина… В 1967 году по
экспедиционным делам мы добирались самолетом до Чары
с пересадкой и большой остановкой в Чите: ждали,
когда откроется от дождя и тумана небо над
Олекминским становиком. Мы тогда просто не могли
представить, что в райцентр Каларского района смогут
пробиться рельсы, чтобы дать доступ к уникальному,
крупнейшему в мире медному месторождению.

Когда в начале 1960-х формировались коллективы
институтов Иркутского научного центра, кроме
научно-производственных стимулов, приманкой для
молодежи служила возможность соприкосновения с
Сибирью, с Байкалом. Явно не случайно среди восьми
иркутян, первыми удостоенных только что введенного
почетного звания «Заслуженный путешественник
России», четверо — из Академгородка. Для молодежи,
прибывшей строить БАМ, этот стимул тоже был не из
последних. И если новые тропы, новые маршруты по
горам и рекам Байкальского, Баргузинского хребтов,
по Хамар-Дабану, Тункинским гольцам прокладывались с
участием молодых ученых, то их дело продолжили — пошли
дальше и выше — спортсмены БАМ. В Северобайкальске
был создан и быстро получил широкую известность
турклуб «Даван», сначала самодеятельный, а
потом получивший официальный статус и работавший в
тандеме и под одной крышей с городской станцией юных
туристов. Они вместе создали молодежную турбазу на
Слюдянских озерах. В 1992 году мы на этой базе
помогали даванцам монтировать солнечные нагреватели
для многоместного душа. По моей наводке «Даван»
приобрел целый контейнер солнечных коллекторов,
который тогда выпускал Братский завод «Сибтепломаш».
Потом я слышал, что бамовские умельцы организовали
производство подобных усовершенствованных солнечных
панелей.

…Президент клуба «Даван» Евгений Марьясов по
профессии проектировщик, но ушел в туризм
официально, когда уже не смог разрываться между
специальностью и призванием.
Второй именитый турист, с которым я контактирую
больше 20 лет, Александр Ключахин. Он слишком сильно
любит железнодорожное дело, чтобы официально уйти в
туристическую сферу, но спортсмен отменный! Когда я
в начале 1990-х по заказу Иркутского областного
отделения фонда культуры готовил туристскую
карту-схему центральной части Байкальского хребта,
то Саша и Женя дали мне весьма ценные материалы о
своих маршрутах. В тексте карты, изданной от имени
Комитета по геологии и картографии России в 1992
году, сказано, что Евгению Александровичу Марьясову
и Александру Петровичу Ключахину принадлежит
первопрохождение пяти перевалов (из 15 застолбленных
горными туристами): Ежик, Зеленый, Гулливер,
Надежда, Ручейный. Эти названия латинскими буквами
указаны на второй версии карты, изданной на
английском языке с указанием адреса Марьясова в
клубе «Даван». Так клуб получил международную
известность, и начались контакты с иностранными
туристами, в частности, из Швейцарии и Германии.
Кстати, английскую версию карты заказывала
официально входящая в железнодорожную инфраструктуру
фирма «БАМтур». Так что Северобайкальск, находящийся
в центре территории, богом предназначенной для
развития туризма, в лице «Давана» и «БАМтура» стал
точкой притяжения не только регионального, но и
международного масштаба.

Я познакомился с директором «БАМтура» Рашитом Яхиным
в 1990 году, когда он сопровождал группу
англоязычных иностранцев на конном маршруте по
береговой тропе через мыс Котельниковский. В
июле-августе того же года турклуб «Даван»
«провернул» масштабную спортивно-коммерческую
операцию. Расчистив тропы, наведя переправы и
обустроив лагеря-стоянки, ребята организовали
массовое, «поточное» прохождение разнокалиберными
группами прекрасного радиального маршрута. От мыса
Котельниковского (туда из Северобайкальска ходит
теплоход к бамовскому курорту-санаторию на горячем
источнике) по долине Куркулы к подножию массива
главной вершины Байкальского хребта — горы
Черского. С цепочкой озер, грандиозным водопадом и
даже ледниками. При этом на «субподряд» был взят
мощный турклуб из Уфы: проводники, снаряжение,
оборудование. Была реализована возможность
получить неплохие деньги за любимую работу: природа
использована как «средство производства». Прибыль с
«природного капитала» была снята по уму, по-хозяйски.
Так, последняя ночевочная стоянка была оборудована
на пойменной площадке у слияния источных ручьев, где
прибрать на топливо сухостой и упавшие стволы было
очень даже полезно для леса. Выйдя из лагеря
налегке, за один рабочий турдень можно было
насладиться горными красотами, дойдя до ледников и
поднявшись на безопасную для восхождения вершину
Птица (пик Ложный), набрав фототрофеев лучше некуда.
Бережно использовать свое природное достояние, не
расходуя его, — такому у туристов из клуба «Даван»
можно поучиться. Есть там легендарный
турист-индивидуалист Витя Накоряк. Мы с ним
познакомились на озере Гитара (истоки Куркулы).
Услышал странные для той местности звуки: удары по
металлу. Подошел: сидит на камне парень, ляпушит
молотком пустые консервные банки и складывает в
рюкзак.

Чистить берег Ангары, прибрежную зону острова Ольхон
под взглядом фото- и телекамер, тут же складывать
мешки с мусором в грузовики — это одно; а вот так,
как Виктор, собирать мусор черт-те где в горах и
тащить оттуда в рюкзаке — это совсем другое…

Для порядка следует добавить, что экотуризм,
развивается, естественно, не
только в Северобайкальске, но и в других городах и
поселках, имеющих выход на БАМ. Так, в научной
статье «Ледники у Байкала: история обнаружения»
вместе с моим снимком ледника в истоках Светлой на
Баргузинском хребте опубликован снимок А.В. Ильина
из Железногорска-Илимского. Он обнаружил очень
оригинальный, какой-то комбинированный
карово-присклоновый ледник всего в 8 км на север от
полотна БАМ, к северо-востоку от разъезда Гранитный.

В концепции развития туристической индустрии
Прибайкалья, разработанной большой группой ученых,
представителей областной администрации,
муниципалитетов и турбизнеса, задачей третьего этапа
— с 2010 года — записано освоение примыкающих к БАМу
территорий. Если это удастся, получится уникальное
иркутское кольцо для туристического конвейера,
буквально обреченного на успех. Вот и получается,
что у Байкало-Амурской магистрали — многоцелевое
будущее: и медь Удокана, и спрямленный транзит от
Тихого океана до Атлантического, и обеспечение
радиальных выходов в Якутию, и туризм. А будущее это
обеспечили Байкало-Амурской магистрали обыкновенные
люди, большинство из которых высокими наградами не
отмечено. Люди, отдавшие стройке лучшие годы своей
жизни…