Елена Константиновна проживала в кооперативном доме
по улице Марата, где все хорошо знали и поддерживали
друг друга на протяжении более сорока лет. Три года
назад скончался ее муж, и бездетная
пожилая женщина осталась совершенно одна. В Иркутске
у нее совсем не было родственников, был только двоюродный
брат в Воронеже и родственники мужа в Виннице — мать
и брат. Вероятно, осиротевшая вдова чувствовала себя
очень одинокой и беспомощной, страдала от немощей, жаловалась
на изнуряющие боли в ногах, на глаукому обоих глаз.
Наверно, она обрадовалась, когда к ней стал проявлять внимание
и заботу знакомый покойного мужа П.
Он принялся часто навещать Елену Константиновну, оказывать
мелкие хозяйственные услуги, даже делал перевязки на
ноге, водил погулять. Соседей тоже поначалу умилила
трогательная опека над Васильевой со стороны постороннего
человека. Сама же она была ею очень довольна и закрывала
глаза на некоторые тревожные нюансы в поведении и статусе
своего нового покровителя. Он почему-то
нигде не был прописан и редко бывал трезв.

Постепенно идиллия между пенсионеркой и ее завсегдатаем привела
к тому, что он поселился в ее двухкомнатной квартире.
С этого момента окружающим стало ясно: у постояльца
далеко идущие планы на жилплощадь своей подопечной,
а заодно и на ее пенсию. Елена Константиновна, прежде
избегавшая брать в долг, теперь стала регулярно недели
через две после получения пенсионных ходить по соседям
и занимать деньги. Со стороны создавалось впечатление,
что над старушкой сгущаются тучи, ее похвалы опекуну-самозванцу
сменялись жалобами, часто слышался шум из ее квартиры,
забрезжившее было благоденствие сменилось тревогой и
унынием. Жилец потребовал прописать его в квартире,
члены кооператива — соседи — стали дружно отговаривать
хозяйку от этого шага. Сама она колебалась. Однажды
за шаткую позицию Васильевой состоялось открытое сражение:
на собрание кооператива явилась жена П.(оказывается,
у него есть и жена, и сын, проживающие
в Черемховском переулке). Она объявила жильцам, что
является опекуном Елены Константиновны и что ее квартира
достанется П.

Сама хозяйка не раз говорила своим подругам, которые
навещали ее до воцарения П., что квартиру хочет
завещать долями своим родственникам в других городах, о которых
мы уже упомянули. Однако П. настаивал
на своем безраздельном владении недвижимостью вдовы.
Долго вокруг этого судьбоносного вопроса шли словесные
тяжбы, нажим заинтересованной стороны усиливался —
и Васильева наконец сдалась. Супруги П. отправились
вместе с нею к нотариусу и оформили завещание на квартиру
в пользу опекуна. 27 апреля гражданин П.
прописался на завещанной ему площади,
а в середине мая его благодетельница совсем занемогла,
перестала вставать. В ночь с 5 на 6 июня новоиспеченный
наследник отвез ее на «скорой помощи» в больницу, где
она в одночасье скончалась.

И началась самая скорбная и неприглядная страница этой
банально предсказуемой повести. В день, когда старушка
приказала долго жить, 6 июня, ей принесли пенсию. Так
как адресат выбыл навсегда, П. потребовал от разносчицы
выдать деньги ему. Та отказалась. Тогда, как дружно
свидетельствуют соседи, новый хозяин квартиры принялся преследовать
женщину, бегая по этажам, и оскорблять ее и вступающихся
за нее пенсионеров. Не получив от разносчицы все-таки желаемой
благодати, он вытребовал ее в Пенсионном фонде, где
ему выдали 1000 «ритуальных» рублей. Такую же сумму
дали на траурные хлопоты в ИГУ, где Васильева преподавала,
чуть больше — в геологоуправлении. Елена Константиновна
просила похоронить ее поближе к могилам матери и мужа
на Радищевском кладбище. Соседи предполагали, что похороны
откладываются, потому что встретились какие-то затруднения
именно с выполнением этого ее пожелания. Отнюдь. Последнее
желание Васильевой осталось тщетным, а погребение состоялось
лишь на девятый день после смерти — 15 июня. П.,
распорядитель во всех этих вопросах, оповестил
соседей, что похороны назначены из ритуального зала.
На самом же деле дарительницу квартиры хоронили из
морга на улице 3 Июля, так что пожелавшие проводить
в последний путь свою давнюю подругу встретились с путаницей,
и многие к выносу опоздали. Те же, что съездили на кладбище,
утверждают, что четы П. на похоронах не было.
У свежей могилы на ветеранском участке Марковского кладбища
последний поклон Елене Константиновне отдали только
несколько подавленных стариков. Грустный финал одинокой
женщины осязаемо напомнил им, что время тлеть для них
уже почти настало. Подчеркнул, словно при вспышке объектива,
как торопливо и бестрепетно спешит вытеснить их под солнцем
новая, непостижимая в своем цинизме современная жизнь.