— Вот так мы «дружили» с радио, — рассказывает Надежда. — Особенно я любила сказки в исполнении
Николая Литвинова. Так мастерски он их читал, заслушаешься!

То, что когда-то жители области будут узнавать по радио её голос, ей, конечно, и в голову не могло прийти.
Почти всё школьное детство Надежда мечтала стать учительницей, замечательнее профессии просто не
представляла. Вдруг, теперь уже сама не помнит почему, в девятом классе решила, что станет журналисткой.
Стала ходить в редакцию газеты «Советская молодёжь», где под руководством Лидии Загибаловой работал
творческий клуб старшеклассников, готовиться к поступлению в университет. После третьего года обучения в
ИГУ в числе четырнадцати однокурсниц Надя пришла практиковаться на областное радио. Зампредседателя
радиокомитета Георгий Тимофеевич Килессо сам распределял стажёров по редакциям. Взглянув на маленькую
и хрупкую Надежду, он повелительно произнёс: «В детскую!» — и тем самым определил её творческую жизнь
на долгие и незабываемо яркие годы.

— Редакцией детских передач тогда заведовала Галина Грушковская, — вспоминает Надежда Кузнецова. —
Она учила меня всем тонкостям работы: и техническим, и журналистским. Время было летнее, мы ездили в
пионерские лагеря, делали передачи со станции юных натуралистов. Походы за материалом с тяжёлым
магнитофоном на плече сулили самые разные неожиданности, не всегда приятные. Помню, отправилась я в
лагерь с «пятёркой», это магнитофон профессиональный — <Репортёр-5>, на нём запись делается только на
одну дорожку. А я увлеклась, и когда плёнка кончилась, вместо того, чтобы поставить другую катушку,
перевернула эту же, как на бытовых магнитофонах. Поговорила с артистами кукольного театра, которые
привезли туда спектакль, с режиссёром, с ребятами. Они так здорово делились своими впечатлениями, разговор
получился живой, содержательный. Я была просто окрылена: какой замечательный получится сюжет! И
представьте себе мой ужас, когда обнаружила, что зрительских откликов у меня вообще нет: всё пропало,
стёрлось. Конечно, были слёзы, горькие-горькие, на всю редакцию. Сбежались все, кто был, стали меня хором
уговаривать, вспоминать, какие у них были страшные случаи с техникой, когда (о ужас!) с какого-нибудь
партийного пленума за минуты до эфира умудрялось исчезнуть важное выступление, или что-нибудь в этом
роде. А тут, подумаешь, пионеры на отдыхе! «Поедешь завтра снова, запишешь всё ещё раз». «Да ничего не
получится, они второй раз не раскроются, они остынут уже!» Но моя паника, как и обещали старшие коллеги,
оказалась пустой. Ребята в лагере рассказали мне всё повторно ещё лучше и свободнее, чем в первый раз,
материал получился хороший.

Так, начав свой творческий путь в редакции детских программ, Надежда сюда и распределилась после
университета, проработала двенадцать лет. Для аудитории от семи до четырнадцати выпускались «Говорит
звёздочка», «Пионерский костёр», создавалась радиогазета, разнообразная по жанрам и тематике. Работа с
детским слушателем требовала большой фантазии, постоянного поиска занимательных форм подачи, умения
находить с ребятами общий язык, видеть в каждом из них растущую личность. У Надежды это получалось. Она
до сих пор помнит энтузиаста с юннатки Алёшу Серикова, с которым делала познавательный сюжет.
Голубоглазый серьёзный мальчишка фанатично увлекался змеями, рассказывал о них потрясающие
подробности, уверял, что змеи никогда не нападают на человека без провокации. Когда Надежда записывала его
с микрофоном в руках, сама заражалась его поразительной эрудицией и исследовательским пылом. Сюжет с
Алёшей без сокращений транслировался «Пионерской зорькой» на центральном радио. Потом на Байкал
отдыхать приезжала московский редактор выпуска, встретилась с Надеждой, вспоминала про юного иркутского
серпентолога.

— А однажды у меня был курьёзный случай, — с улыбкой рассказывает Надежда. — Я придумала сценку
для октябрят «Куда пропали минутки?». Фабула такая. Мальчик Алёша (совершенно произвольное имя) и
девочка Марина, хорошие друзья, сидят за одной партой. Учительница Галина Петровна (тоже совершенно «от
потолка», ни город, ни школа не указаны, разумеется) даёт классу задание. А наша парочка вместо того, чтобы
работать, начинает болтать. Марина рассказывает приятелю про свою овчарку, а тот делится с ней тем, какие
интересные приключения описаны в книге «Остров сокровищ», которую ему папа недавно подарил. В конце
урока, когда надо сдавать тетради, выясняется, что задание осталось невыполненным. Мораль ясна. Этот
фрагмент был постановочно разыгран и включён в передачу. А через некоторое время мы получаем письмо от
возмущённого родителя Алёши Сидоркина из школы N16, у которого, представьте, учительница Галина
Петровна, подружка Марина. У Марины овчарка, а отец подарил парню недавно в самом деле «Остров
сокровищ». Получается, что мы «подслушали» каким-то образом шушуканье реальных детей на реальном уроке,
в чём Алёша Сидоркин отцу чистосердечно признался. Отец требует от редакции прекратить нападки на
мальчишку, а иначе грозится жаловаться в «Восточно-Сибирскую правду». Через некоторое время у нас
состоялся партийный творческий отчёт, на котором признанные мэтры анализировали работу молодняка. Меня
попросили рассказать про это письмо. Все очень смеялись, сказали, что я попала в типичную ситуацию с
завидной точностью. А мне всё-таки было не по себе: парень-то, видимо, хороший нагоняй получил дома.

Когда руководство решило перевести Кузнецову во «взрослое» радио, в «Иркутскую панораму», она
оглядывалась на полюбившуюся детскую редакцию, ностальгировала поначалу. Но недолго. Очень скоро её
полностью захватили кипучие будни острой, проблемной, живой документалистики. Шла перестройка. Страна и
малая родина переживали судьбоносные перемены, дни больших смятений и переоценок. Всё это надо было
каждый день отслеживать, объективно отражать, как-то оценивать вместе с народом. Надо было ходить по
стройкам, по предприятиям, встречаться с общественными лидерами, с чиновниками разных уровней, объяснять
людям происходящие вокруг явления доступно, образно и неформально, а главное — правдиво. Надежда
быстро и естественно «сбросила» «детский» голос и соответствующую интонацию, это далось само собой, от
природного дара говорить с собеседником на том языке, в том ключе, который именно для него приемлем и
комфортен. Она, кстати, никогда не заботится о своём рабочем инструменте — о тембре голоса (боится только
закашлять в прямом эфире, если простынет). Для неё важнее, чтобы он всегда звучал искренне, потому что от
этого зависит, станет ли тебя слушать твой адресат, будет ли тебе верить, захочет ли поделиться своими
мыслями, чувствами, выйти на прямой диалог.

— Нашей «Иркутской панораме» уже много лет, — говорит Надежда. — Ещё в советские времена её Роберт
Лютиков вёл раз в неделю. Потом она всё время искала разные формы, видоизменялась. Вот и сейчас второй год
мы стараемся вести её в интерактивном режиме. Это очень сложная и в то же время интересная работа. Каждый
день мы выбираем стержень передачи — какую-то актуальную тему. Готовим по этой теме сюжеты,
приглашаем гостя программы, авторитетного в затронутой сфере, и одновременно предлагаем слушателям
поделиться своими соображениями, может быть, какими-то иллюстрирующими примерами, позвонив в студию.
Это создаёт определённые стрессовые ситуации. Порой трудно сдержать поток звонков от людей, возмущённых
различными проблемами, даже когда они не касаются непосредственно заданной тематики. Порой может
«зависнуть» телефонная тишина. Иногда разговорчивый собеседник грозит сорвать запланированный сюжет, а
эфирное время жёстко ограничено, всё это требует молниеносной ориентации во времени, в ситуации,
предельной мобилизации внимания. Но зато и какие подарки иногда получаешь от слушателей: какие
житейские истории, какие непростые людские судьбы! Потрясающие бывают случаи.

Вот нынче летом мы выпустили передачу о патриотизме. Очень боялись, что молодые не позвонят, а будут
звонить люди старшего поколения, говорить о наболевшем, о том, что страна их обидела. Или пойдут циничные
звонки о том, что лучше жить на цивилизованной чужбине, чем в загнивающем Отечестве. Словом, мало ли что
на фоне сегодняшних реалий могли нам наговорить. Как же мы были рады, когда первым позвонил
восемнадцатилетний студент и сказал, что нормальный человек не может не быть патриотом, так же как не
может не любить своей матери. От нас, молодых, сказал он, зависит, какой станет завтра наша Родина. Он даже
прочитал нам свои стихи о любви к родной земле. Мы сами были все взволнованы. А потом позвонила женщина
и призналась: «Я почти всю жизнь провела в Германии, муж там служил. И я всегда не могла дождаться, когда
же из этой ухоженной благополучной и сытой страны мы поедем домой, увидим этих наших старушек на
полустанках с картошкой в масле, с огурчиками и грибами, услышим звуки родины, её запахи!» Я смотрю, а
наш звукорежиссёр Маша Мищенко, обычно сдержанная девушка, сидит взволнованная, потрясённая. Вот
почему мы звонками так дорожим, даём их в эфир порой в ущерб заготовленному сценарию. Очень важна
обратная связь с людьми. Звонят со всей области. Хотят быть услышанными. Не мной ведь сказано: радио —
это телевидение для умных.

Больно, что сегодня почти во всех районах проводное радио исчезает. Сколько мы получаем звонков с
периферии: помогите восстановить радиосеть. Связисты говорят, что она нерентабельна. Так посмотришь, у нас
простому человеку и жить-то уже нерентабельно. Для кого-то в глубинке наш радиоэфир оставался чуть ли не
единственной связью с «большой землёй». Радио, в лучших традициях нашей школы, всегда было проводником
высокой культуры и гражданских идей. Когда я стажировалась в Москве в 90-е годы, нас направили не на
новомодные радиостанции, и даже не на молодое Радио России, а на радиостанцию <Маяк>, чтобы показать
настоящую школу с её неагрессивными, гуманистическими принципами влияния на людей, стремлением к
содержательности и эстетике.

— Сегодня расплодилось много альтернативных молодых радиоканалов с новыми стилистическими и
идейными, а вернее — безыдейными позициями. Как вы к ним относитесь?

— Я в ужасе бываю, когда слышу час за часом беззастенчивый трёп в эфире. «Привет! — Привет! Какая
чудесная погода! — Передавайте приветы! Угадывайте мелодию!» Пошлые анекдоты какие-то, ходульные
остроты. Боже мой, если бы нам столько давали эфирного времени, сколько интересного, полезного, важного
мы бы успевали обсудить! Некоторые радиостанции тоже стараются в интерактиве затрагивать какие-то темы.
Но что это за темы? «Как вы считаете, мода на пирсинг — это хорошо или плохо?» Для меня это не
журналистика, не вещание. Досадно и неловко, что кто-то превращает наше дело в инструмент замусоривания
мозгов. Минуты эфира — это золотые минуты. И тратить их надо ответственно, чтобы они несли что-то ценное
сердцу и уму.

Надежду и дома, и на работе знают как неисправимого трудоголика. Ветеран радиокомитета Николай
Иванович Видонов шутит: «Мы с тобой, Надюша, родились в год лошади. Японцы плачут, если в этот год
рождается дочь». Ну, японцы пусть себе плачут. А слушатели Иркутского радио радуются, когда слышат на
волне знакомый тёплый и свежий, удивительно молодой голос Надежды Кузнецовой. Ей пишут письма, ей
звонят, на её голос откликаются, ему доверяют. Были и такие чудаки, что объяснялись ей в заочной любви.
Голос Надежды всегда подкупает нервом нефальшивой, неравнодушной интонации, трепетным интересом к
тому, о чём она говорит, а главное, к тем, с кем она общается, — к землякам и современникам, к нам с вами.
Если считать её стартом на радио ещё студенческую практику, она работает в эфире вот уже тридцать лет. И за
эти долгие годы не потускнел, не угас её репортёрский пыл, не притупилось, а только ярче засверкало золотое
перо (нынче весной она получила награду областного конкурса с таким названием), не иссякла любовь к
слушателям.

Мы слушаем запись прошлогодней передачи в День Победы. В студию были приглашены артисты театра
народной драмы Михаил Корнев и Вадим Дейнеко. Они пели по просьбам ветеранов фронтовые песни, пели для
них и вместе с ними. Голоса актёров сливаются с голосами фронтовиков, поющих прямо по телефону. Вот
раздаётся звонок. На том конце провода плачет пожилая женщина. Ободряющие слова ведущего: «Не
волнуйтесь, пожалуйста. Вы в эфире, говорите». Женщина просит: «Мой муж, герой войны, очень любил песню
«Ой, туманы мои, растуманы». На днях он умер, спойте, пожалуйста, в память о нём». Звучит песня памяти
фронтовика. А в глазах Надежды я вижу слёзы.

— Иногда я боюсь разреветься на передаче, — словно извиняясь, признаётся она.

Сегодня у Надежды Кузнецовой день рождения. Будут, конечно, цветы от любимого мужа, подарки от сына и
дочери, тёплые слова поздравлений от многочисленных коллег, а может быть, и от радиослушателей — от
незнакомых людей, без которых она не может, не умеет жить. Паузы в её работе недолги. Но для неё они
тягостны, как стук метронома в молчащем приёмнике когда-то в детстве. Пусть их будет поменьше.
Счастливого эфира, Надежда!