Мы проиграли эту войну, потому что ее нельзя было выиграть,
надо было просто понять, что чеченцев, которые воюют
на свой земле за право жить, как они хотят, победить
нельзя. Слова политиков о мирном урегулировании — это
пустое сотрясение воздуха. Кровная месть чеченцев — не средневековый
пережиток, а многовековая традиция. Эта война страшна
тем, что она будет продолжаться еще очень долго в
умах и в сердцах людей. Личное озлобление народа
не только не проходит с годами, но
и ежечасно ужесточается.

Эти грустные мысли мне пришли на память, когда
я задумался, а что было на Кавказе в советское время,
когда я бывал там с командировками или просто проводил
свой отпуск. Прекрасные санатории, пляжи, зоны отдыха,
изобилующие фруктами, вином, овощами рынки, какие мы
в своей Сибири в то время не видели. Все стремились
к морю отдохнуть, поправить здоровье, запастись на зиму
витаминами. Старались для себя, для своих детей, своих
внуков.

Еще до распада СССР начались военные действия в Карабахе.
Из-за чего воевали и враждовали люди? Чего не смогли
поделить армяне и азербайджанцы: свою благодатную природу,
свои богатства или кусок земли наконец?

Мне не пришлось понюхать пороха во время Отечественной войны,
а вот в Армению я был послан редакцией ТАСС в командировку.
Из Москвы меня провожали всей редакцией, как на фронт.
Оружием моим, правда, был фотоаппарат. Все, родные и коллеги,
напутствовали меня одинаково: «Береги себя»!
В самое пекло, правда, я не лез, но снимков удалось сделать
немало. Редактор лично дал мне
с собой супердлиннофокусный объектив, позволяющий снимать
с большого расстояния. Этим объективом пользовались
наши правительственные и спортивные репортеры. Вот так,
не подставляя голову под пули, я умудрился сделать свой
репортаж.

Были у меня на Кавказ в советское время и мирные
командировки — в Северную Осетию, в город Орджоникидзе
(сегодня это Владикавказ), и Абхазию. Какая мирная жизнь
была в этом сказочно красивом экзотическом крае!

Первое мое знакомство было с коллективом редакции
газеты «Советская Осетия»,
куда я пришел поделиться своими планами, услышать от
местных журналистов интересные темы, рекомендации, где
побывать, попросить машину на пяток дней для работы.
Машину мне выделили, но попросили поделиться
с редакцией снимками. Как-никак, свежий глаз репортера
в новых местах всегда что-нибудь особенное увидит.
Первое, что я увидел, садясь в машину, — это открытку-фотографию
Байкала. Спрашиваю водителя: «А почему Байкал здесь,
на Кавказе?» Водитель протягивает руку, называет свое
имя и говорит: «Я из Иркутска, с улицы Трудовой». Тогда
я не без гордости называю и себя, достаю открытку, переворачиваю
ее, а там мое имя: фото Эдгара Брюханенко. Знакомство
состоялось. В поездках было время поговорить. Служил
Николай пограничником, решил
остаться в Орджоникидзе. Мы подружились и через несколько
дней я был желанным гостем из далекой Сибири на свадьбе
молодоженов иркутянина Николая Твердохлебова и очаровательной
осетинки Лойлы.

В Иркутск я уезжал с подарками для папы с мамой на улицу
Трудовую. Родителям дорога на свадьбу показалась тяжелой.

Очень интересная встреча с кавказскими аборигенами оказалась
в вагоне-ресторане поезда Краснодар — Орджоникидзе.
Всю ночь гулявшая компания на утро перекрыла с двух
сторон ресторан для посетителей. Мне с трудом, через
начальника поезда, удалось пройти в это гудящее, прокуренное
после ночного застолья заведение. Я быстро нашел контакт
с официантками, директрисой и попросил скромненько позавтракать.
Мол, приеду, сразу в работу, пообедать будет негде и
некогда. Завтракая, я все время находился
под наблюдением шумной компании. Их интересовало,
что это за чужой человек не кавказского
происхождения, нарушивший их застолье. Они один за
другим пытали меня, кто я такой. Начальнику
поезда я, конечно, свое удостоверение корреспондента
показал, но просил его никому не говорить, что я журналист.
Натиск на меня со стороны компании был огромный. По-дружески
просили меня выпить с ними рюмочку, другую. Я отказывался,
хотя, честно говоря, одинаково хотелось и выпить, и поближе
познакомиться с веселой братией. Я категорически отказывался
выпить, но за свой стол они меня все-таки усадили.
Представился компании, что я дегустатор
и еду на винодельческую ярмарку. Какая в эти дни
открывалась, я узнал из местной газеты. Трудно
было самому поверить в такую придуманную мной хохму.
Пришлось доказывать принадлежность к профессии.
Пригубив маленький глоток, я с пафосом произнес:
«Массандра, южный берег Крыма». Эту начатую бутылку я
видел на стойке бара при входе в ресторан. Шум вокруг
меня разгорелся, когда на втором заходе я не
ошибся и назвал грузинское вино «Псоу»… Очень мной любимое.
На третьей рюмке я мог отказаться и не рисковать,
ибо уже подтвердил свое знание вин, но я рискнул и, смакуя
вино, выдаю: «Портвейн N 15 — Кубань Абрау-Дюрсо».
Поверили окончательно, что я дегустатор и действительно
еду на винную ярмарку работать. Ни за «пробы» вина,
ни за обед денег с меня не взяли — отнесли за счет
веселой компании.

Еще можно много рассказывать о забавных случаях репортерской
жизни. С Кавказа я возвращался через Москву. В редакции
я сдавал свои фотоматериалы, рассказывал об интересных
приключениях, о трудностях и сложностях съемок. Однажды
мне захотелось удивить и побаловать наших редакционных женщин
букетами эдельвейсов с кавказских гор. Растут
они красивыми небольшими цветочками под самыми облаками.

Прилетаю в Москву и рано прихожу в редакцию. Каждой
нашей женщине на стол кладу букетик эдельвейсов. Они,
конечно, за много дней в походе в рюкзаке имели не совсем
товарный вид, но как-никак это цветы из поднебесья
и доставлены коллегой-фотокором.

После этого я отправился
в гостиницу привести себя в порядок, побрить отросшую
бороду. Когда я снова появился в редакции, все женщины меня радушно
встретили, но никто не благодарил
за эдельвейсы и не спрашивал, как это я их добыл
и на какой вершине… Оказалось, уборщица
Татьяна Фроловна, убирая кабинеты, вместе
с бумагами смахнула эти цветочки. Хорошо, что унесла
мусор во двор. Мне, чтобы доказать и убедить всех, пришлось
из контейнера цветочки выбирать, хотя бы уже не для
подарков, а чтобы доказать, что я их привозил в Москву.

Можно сегодня вспомнить, по каким тропам и горам ходили
отдыхающие по Кавказу, посещали ночные клубы,
чайхану или просто на горных тропах выпивали стаканчик-другой
чачи (крепкий самогон из винограда), спускались к морю,
жили на берегу в палатках, пользовались всеми благами
южных широт нашей великой страны. Советские люди
были друг другу товарищами и братьями. Настанет ли когда-нибудь
еще такое время?