Двадцатилетний юбилей перестройки, о котором в эти
мартовские дни немало было сказано устных и печатных слов,
заставил и меня поразмышлять о перестройке и ее главном
творце.

Вспомним, как в конце восьмидесятых годов прошлого
века Горбачев ввел гласность. Неожиданно для многих.
Можно было говорить о том, что думаешь, и не
бояться, что тебя за это посадят. Мгновенно возросли
тиражи газет и журналов. Потом была отменена
цензура. Разрешили критиковать даже власть и ее
действия.

Как только на выборах народных депутатов СССР была
допущена ограниченная политическая конкурентность,
целая плеяда первых секретарей обкомов КПСС
проиграла эти выборы, ибо разговаривать с народом
умели только по бумажке.

Стоит вспомнить и трансляцию заседаний первого
съезда народных депутатов СССР. Страна прильнула к
радиоприемникам, засела у экранов телевизоров. На
улицах, в автобусах и в магазинах шло народное
обсуждение услышанного и увиденного.

Горбачев дал политическую свободу. Но кто и как ею
воспользовался? Национальные элиты союзных республик
использовали эту свободу для создания удобных и
безопасных для себя суверенных государств.

Использовали в своих корыстных целях политическую
свободу и дельцы теневой экономики, и набравшая силу
организованная преступность.

Использовал дарованную Горбачевым политическую
свободу и Ельцин, сначала в борьбе с льготами и
привилегиями, а потом в борьбе с самим Горбачевым.
Для Ельцина сохранение СССР, пусть и в обновленном
виде, было сохранением Горбачева. В 19991 г. в
Беловежской пуще три славянских лидера сообразили на
троих и упразднили СССР вместе с Горбачевым.

Сегодня многие задаются вопросом: а нужна ли была
перестройка? В 1985 г. Горбачев получил тяжелое
наследство: страну с экономикой, подорванной гонкой
вооружений и афганской войной; партию с закостенелой
идеологией; непрочное государственное устройство,
основанное на идее национальной государственности.
Без реформ такая страна не могла бы просуществовать
относительно долго. Но, как показал китайский опыт,
реформы реформам рознь.

Четкой и выверенной стратегии реформ у Горбачева не
было. Сначала был объявлен курс на ускорение. Потом
ускорение захлебнулось, и была объявлена
перестройка. Приоритет был ошибочно отдан
политическим реформам. Народная молва окрестила
стратегию реформ по-своему: перестройка,
перестрелка, перекличка. Так оно и получилось.

…В свое время мне довелось лично общаться с
Михаилом Горбачевым и даже дискутировать с ним. В
ноябре 1991 г. Горбачев прилетел в Иркутск. Это была
его последняя поездка по стране в качестве
советского президента. Лайнер Горбачева приземлился
в иркутском аэропорту ровно в полночь. Ужин в узком
кругу начался в час ночи. Сначала Горбачев
расспрашивал Юрия Ножикова о положении дел в
области, потом перешел к обсуждению политических
проблем. Тут и завязалась небольшая дискуссия. Я
охарактеризовал ситуацию в стране как
государственно-правовой кризис. Говорил: если не
уравнять статусы российских краев и областей с
республиками, то произойдет распад государства.
Горбачев начал возражать: нельзя, чтобы края и
области могли принимать законы, они же не
республики. Мы с Ножиковым долго убеждали Горбачева,
что опасность распада исходит не от российских краев
и областей, а от республик, от парада их
суверенитетов. В заключение дискуссии Горбачев
сказал, что ему понравился термин
«государственно-правовой кризис». Я так и не понял
отношение Горбачева к идее равенства субъектов
Российской Федерации.

Перестройка Горбачева потерпела крушение. Еще
Андропов, в свою бытность опекавший и двигавший
Горбачева по карьерной лестнице, говорил в узком
кругу партийных соратников: «СССР — это корабль,
который можно ремонтировать, но перестраивать
нельзя».

Справедливости ради следует отметить, что Горбачев в
дни двадцатилетнего юбилея перестройки признал
некоторые свои ошибки. И при этом в своем интервью
радиостанции «Эхо Москвы» 12 марта сего года вновь
подтвердил: «Всей правды я никогда не скажу».

Сокрушительный опыт российских реформ Бориса Ельцина
оттенил немало положительных черт Михаила Горбачева
как политика и человека. Архитектор перестройки не
применял в своей политической деятельности насилия,
по отношению к своим политическим оппонентам не был
мстителен, не облепил себя невиданными льготами и
привилегиями.

Современники дают Михаилу Сергеевичу Горбачеву самые
разные оценки, по большей части негативные и резкие.
Но ведь давно известно: современники — это
пристрастные и несправедливые судьи. Справедливый
суд над государственными деятелями вершит история.
Этот суд еще впереди.