— В 80-е годы я работал в колхозе имени Чапаева
Баяндаевского района. Гляжу, как-то ближе к осени
односельчанин гонит с хлебного поля целый выводок поросят
вместе с маткой, — вспоминает директор СХПК «Ширяево»
Иркутского района Александр Иннокентьевич Бушков. —
Спрашиваю: откуда? «Она у меня еще летом сбежала,
искал, искал да потом рукой махнул, — с виноватой улыбкой объяснял
мужчина. — Оказывается, вот здесь
опоросилась». Потом до меня дошло: свиноматка в хлебах
опоросилась, рядом ручей, корм — вот он. Только морду
протяни, — зелень подгона, недозрелое зерно. Наелись —
вода под боком.

И раньше кое у кого проявлялись сильные
иждивенческие настроения. У колхоза, мол, хлеба много, не
убудет, если свинью на улицу выпущу.

— Не знаю, как было в Баяндае, а там, где я
работал, с потравщиками вели жесткую борьбу, — говорит
Михаил Михайлович Панафидин, который
в течение длительного периода трудился в Боханском и
Осинском районах, в Киренске и Нижнеудинске и почти все
время был связан с сельским хозяйством. — Иной раз
«бесхозную» председатель мог застрелить, а потом «кинуть»
в общий котел. Все время велась профилактическая,
предупредительная работа. Бывало, и подержат бычка
немного, хозяин не объявится, ну сколько еще скотину
кормить? На мясокомбинат отправляли. Поэтому, читая статью «В чужих
посевах», я испытывал боль и недоумение. Потравы случались
и в 60—80-е годы, но они не приобретали такие
масштабы. Даже в том же Осинском районе.

За поддержанием порядка следил сельский Совет.
Если по вине пастуха скот зашел в посевы, то определялись размеры
ущерба и на виновного штраф налагался.

Правда, ситуация на селе была тогда иной, в чем-то
сложнее, в чем-то проще. Чего греха таить, мы так
увлеклись проблемой более эффективного использования
земли, что «до порога» распахивали угодья. Тут не то что
теленка, куренка некуда было выпустить. Правда, и хлеба
производили куда больше. Но, с другой стороны,
заработки у механизаторов, животноводов были приличными, и
поэтому далеко не все держали помногу скота. Деревенские
ведь тоже не двужильные, чтобы на двух работах пахать.

— Селяне тогда сами предъявляли спрос за потравы, —
вспоминает Иван Романович Романов, который в 70-е годы
возглавлял Баяндаевский райком партии. — Бывало, директор
в уборку чуть свет в поле — и …корова в поле. Шум,
возмущение. Платил и директор. Попадал в посевы общественный
скот. Чтобы такое меньше случалось, председатель колхоза
«Путь Ленина» А.В.Перевалов огораживал березовые колки,
те массивы, которые выходили к ручьям, и держал там гурты
колхозного молодняка.

По такому же пути шел и его сосед, В.Я.Маслов, директор
совхоза «Люрский». Часть молодняка он держал возле воды,
некоторые пастбища огораживал. Тогда начали внедряться
«электропастухи», то есть переносная изгородь, по проводам
которой пропускался слабый ток. Много полезного
мы перенимали и в западных странах. Взять долголетние
культурные пастбища с пастьбой по клеткам, с зеленой
подкормкой. Хороший пример подало тогда ОПХ «Иркутское».
По инициативе директора Александра Ивановича Гринвальда
пашня буквально возле поселка и рядом с Иркутском была
залужена, орошалась, удобрялась, и потому с потравами там
не было проблем.

Правда, вопросы перевода пашни в луга и пастбища решались
непросто. Главным тогда было произвести как можно
больше зерна. И если иные претензии по использованию земли
были обоснованными, то требования максимальной распашки
угодий порождали непростые коллизии.

— На голом месте в свое время создавался совхоз
«Люрский», — вспоминает И.Р.Романов. — Скота много,
до пяти тысяч голов доходило, земли мало, поэтому и
старались все клочки использовать для производства зерна
или кормов. А где частнику пасти животину? Выпустил ее, и
она понеслась на поля соседнего колхоза имени Чапаева, чьи угодья
буквально окружали совхоз «Люрский». Надо было заняться
перераспределением земель. Собрались колхозники на свое
собрание: «Давайте отдадим часть земель совхозу!». А
председатель возьми да
скажи осторожно: «Я свое отработал, а вам жить.
Смотрите сами». Зачесали люди в затылке. Ну его к лешему,
не будем отдавать. И посевы продолжали травиться чужим
скотом. Гораздо позже вопрос снова решался, причем не
только на уровне хозяйства, но и в Совете Министров РСФСР,

«Что ни город, то свой норов,» — говорили раньше. Это
относится и к селу. У каждого свои правила, традиции,
представления. Виталий Андрианович Зуев, который в
прошлом работал в лучших хозяйствах области, утверждает,
что в его колхозе «Россия» в то время проблемы потравы
как таковой не существовало. Хотя и случались
мелкие ЧП. Но чаще это было связано с колхозным скотом.

— Поймите, — напоминает бывший главный агроном колхоза
«50 лет Октября» Иркутского района Юрий Матвеевич Ширяев,
— если механизатор поле вспахал, потом засеял, то с какой
стати будет выгонять корову или бычка за ворота да на
поля? Поэтому у нас в хозяйстве так остро проблема
потравы не стояла.

Сказанное Ширяевым, нынешним руководителем ОАО «Иркутские
семена», несколько удивило меня. Я хорошо помню тот
небольшой, компактный колхоз. К иным селениям поля
вплотную подходили, и тем не менее… Видимо, сказывались
мощные крестьянские традиции, устои, бережливое отношение
к хлебу, к труду своему и своих односельчан. «Россия»
похожий случай. В те времена, когда
хозяйством руководил Бердников, будущий начальник
облсельхозуправления, шло мощное переустройство,
причем не только производственное. Это, возможно, тоже
как-то сказывалось на психологии крестьян, люди сильно
акцентировали внимание на производстве в колхозе, хотя
держали скота немало. После ухода старого председателя
на повышение хозяйство начало было слабеть, однако с
приходом Зуева снова пошло в гору. А вот совхоз «Памяти
Борсоева» Баяндаевского района, который находился в самых
суровых климатических условиях области, полная
противоположность ему. В 60-е годы больше семи центнеров
на круг там не получали. Дорожить бы урожаем, но в уборку
свиньи так и паслись на зернотоку.

— То, о чем вы рассказали в статье «В чужих посевах»,
касается не только крупных сельхозпредприятий, эти
потравы нас, фермеров, еще как достали, — говорит
глава фермерского хозяйства Олег
Геннадьевич Егоров из Черемховского района. — Громадный
урон причиняют. Я взял земли развалившегося совхоза
«Саянский», стал приводить в порядок. Подготовил
полтысячи гектаров паров, засеял. Там, где скотина
прошла, травила и валялась, — по 6-8 центнеров зерна
намолотил, где уцелели хлеба — урожайность составила 30
центнеров. Такая уж традиция у местных жителей: если
есть скотина, то она должна шляться повсюду.

Когда-то тот «угол» Черемховского района входил в состав
крупнейшего совхоза «Голуметский». В 60-70-е годы это
было одно из лучших хозяйств области, в чем немалая
заслуга директора Ю.К.Олейника. Он активно внедрял самые
последние достижения науки и техники. После ухода его
преемника началась дележка. На месте одного совхоза
появились три. Один из них, имевший весьма слабую базу,
был «Саянский», на чьих землях работает теперь наш
фермер.

В фермерском хозяйстве Егорова постоянно работающих 26
человек, так что трудовой потенциал соседних деревнь
далеко не полностью востребован. Это накладывает
отпечаток на поведении людей. К тому же честные
работники помнят, как раньше
относилось государство к селу.

— Раньше в Бадаре только на ферме крупного рогатого
скота работало 55 человек да на свиноферме было занято
свыше 30, — вспомниает Виталий Андрианович Зуев. — В
мастерских были заняты люди, на автотранспорте. Все
работали. Так было, когда существовал колхоз «Россия».
А что сейчас имеем? Всего 60 жителей работают у нас.
(Зуев возглавляет Тулунскую хлебную компанию, куда и
входит Бадар со своими землями).

Чем же заняты другие? В большинстве своем личным подсобным
хозяйством. По словам специалистов, в последнее десятилетие
втрое-вчетверо увеличилось
поголовье личного скота. Но если сельхозпредприятие своим
работникам выделяет солому, заготовляет зеленку, помогает
в обеспечении концентратами, то каково безработным?

— Потравы — беда страшная, — признает Виталий
Андрианович. — Особенно лошади опасные. Заходят в посевы на 10
километров. А коней у населения немало. В Бадаре
голов 50, столько же в соседнем Евдокимово.
С крупным рогатым скотом тоже проблемы. Где-то
есть пастухи, так иные не отдают им свою живность. Ну
представьте себе: у хозяина 5-6 голов, за них платить
надо. Рублей пятьсот наберется за месяц.

— А я не сказал бы, что у нашего населения намного
больше скота стало, — отмечает председатель ОАО «Колхоз
«Годовщина Октября» Куйтунского района Юрий Павлович
Подъячих. — Но потравы тоже мучают. Со своими еще
разбираемся, а вот соседи. …Нет сейчас Лермонтовского
совхоза, развалился, вот и травит частный скот из
Лермонтово, Каранцая, Еланского наши поля. С другой
стороны стада с Чеботарихи заходят. Там был колхоз «Память
Ленина», и его тоже нет. Они же ничего не сеют, потому
и идет оттуда скотина. Какие меры можем к чужим принять?
Ну выгнали с полей их молодняк или коров, загнали к себе,
что дальше? Что возьмешь с них? У них и денег нет. На
колбасу отправлять? В суд подадут.

Юрий Петрович Шапенков — человек резкий.
Он выпестовал свой совхоз «Бельский». Это было одно из
эффективно развивающихся хозяйств области. Но нужда
заставила его войти в сельскохозяйственное объединение
«Белореченское». И Шапенков возмущается теми беспорядками,
которые укоренились в последнее время.

— Уж чего только мы не делаем, чтобы сократить размеры
потрав. Собираем молодняк у населения, угоняем далеко в
тайгу. Договоры заключаем с владельцами, обязуемся ущерб
возмещать, если что со скотиной случится. Цена обслуги
минимальная — 90 рублей в месяц. Но есть
несознательные. Пригнали корову с пастбища, в лучшем
случае подоил ее — и опять за ворота.
Есть административные меры, можно
штраф наложить. Но что с пенсионера возьмешь? Да и рука
не поднимается. На первый взгляд, подумаешь,
мелочь, корова зашла в посевы. Да никакая это не мелочь.
Едешь по дороге — иные поля так уделаны… Коровы не
столько съедят, сколько истопчут. Сумасшедший
урон причиняется. И мне кажется, нет
такого хозяйства, сельхозпредприятия или фермерского,
которое не страдало бы от потрав.

Но если у Шапенкова, кстати, руководителя
агропромышленного союза Иркутской области, хозяйство
притаежное, несколько обособленное, то каково отдельному
производству «Петровский», которое тоже входит в
Белореченское объединение?

— У нас положение уникальное, — говорит директор Эдвард
Иванович Поляковский. — Поля находятся в двух
районах, Усольском и Черемховском, и раскинулись на
80 километров. Они подходят к Свирску,
Михайловке, Касьяновке, к Среднему, Березовке,
Молочному и т.д. Со всех сторон идет потрава. 10-15
процентов, как минимум, теряем урожая.

Уже одни названия населенных пунктов о многом говорят.
Был в Михайловке завод огнеупоров с двумя тысячами
работников — рухнул. А он градообразующим
предприятием являлся. Резко ухудшилась ситуация с
трудообеспеченностью в Свирске. Упали объемы работ на
лесоперерабатывающем предприятии в Березовке. Несладко
старикам, что живут в Касьяновке. Давно остановился
молокозавод в Молочном, и люди остались без работы.
Повсеместно стали обзаводиться скотом или расширять
свои стада. А как кормить? Где соломы достать, как
зеленки купить, концентратов?

— В «Петровском» еще не самое сложное положение, —
поясняет заместитель генерального директора СХОАО
«Белореченское» Степан Степанович Спешилов. — Вы
посмотрите, что в «Нижне-Иретском» творится. Там стада
свиней поля вытаптывают. А в «Сибири»? Из соседнего
района, из Ныгды, приходят ночью табуны.
Ну не будешь же с вечера ставить сторожа у каждого поля.

А как обстоят дела в ЗАО «Приморский» Нукутского
района? Хозяйство является одним из самых
крепких в Приангарье. По инициативе генерального директора
Аполлона Николаевича Иванова
там вот что сделано. Создано несколько полевых
станов, и селяне отправляют туда свой молодняк, оплачивая
услуги нанятым ими скотникам. Те кормят, поят, обслуживают
гурты. Составлена определенная схема расчетов. То есть на
дворе нет ни бычка, ни телочки, только коров содержат, и, по
логике, потравы должны быть сведены к минимуму.

— Ничего подобного, — огорошил меня Иванов. — Потравы
— это наша головная боль. Из соседних хозяйств идут к
нам табуны. Крестьянину сказали: «Богатейте!» И теперь среди
ста семей формируются пять-шесть с большим стадом скота.
Они больше всего ущерба причиняют. Как с ними бороться?
Составляем акты. Теперь к мировому судье обращаться будем.

— Существует административное наказание, — уточняет
Спешилов. — За бродячий скот на комиссии могут
оштрафовать на 25 рублей. Второй раз попадешься — еще на
25 накажут. Что касается потрав, то вы должны еще
доказать, что была потрава. Снимок надо предоставить.

Словом, существующие законы бьют не расхитителей, не
разгильдяев, а тех, кто по-настоящему трудится,
вкладывает немало сил, чтобы вырастить хлеба и корма. Это
давно поняли фермеры.

— Я уже с карабином в поле
выезжаю, — признавался мне один фермер. — Стреляю.
Фотографирую, чтобы потом разбираться было легче.

— Загоняем чужой скот к себе и заставляем хозяев выкупать
его, — вторит ему руководитель другого фермерского хозяйства.
Незаконно? А что делать?

Очень хотелось бы знать, что же думают по этому поводу власти Иркутской
области и Усть-Ордынского округа? Ведь уже ясно, что
на провинциальном уровне проблему решить не удастся.