Дом наш стоял на краю деревни Промыслы. В семье нашей были
одни парни. Старший брат Василий в 1941 году окончил школу и, когда
началась война, ушел в партизаны, где и погиб. В Бочейково стоит обелиск в
память о павших в боях, среди них — имя и моего брата Белова Василия.

Войну я помню плохо, но как немцы забирали нашу семью, никогда
не забуду. Напротив нашего дома жила бабушка, так вот
я в этот день сидел у нее в гостях, когда телега с немцами подъехала к нашему
дому. Я видел из окна, как выволокли отца и бросили в телегу. Вышла мать,
высокая и стройная, с братом Мишей на руках, а тетя вела за руки Степана и
Николая. Их посадили в телегу и повезли. Мама плакала и все оглядывалась.
Мне показалась, что она зовет меня, я выбежал от бабушки и бросился
догонять. Немец схватил меня за руку и бросил в телегу. Спустя много лет мы
узнали, что предал нас свой же, деревенский, за то, что брат Василий был в
партизанах. Мне в то время, а это был 1942 год, минуло шесть лет.

Привезли нас в лагерь, где было очень много людей, взрослых с детьми, которых тут же
разделили: в одну сторону — матерей и отцов, в другую — детей. Помню, как мама
с теткой подходили к колючей проволоке и плакали. Брату Мише было тогда
три года, но он уже понимал, что плакать нельзя. Немцы стреляли, отгоняя
матерей от проволоки. Ночью мы спали прямо на улице, я был рядом с Мишей.
Братьев держали за другой колючей проволокой, так как они были старше
— 12-14 лет. Нас, малышей, посадили в вагоны и куда-то повезли. Еду и питье не
давали. Я до сих пор думаю, какие были мы, дети, — ни крика, ни плача в вагоне
не было, хотя оторвали нас от родных и близких. Привезли нас в Люблин,
разбили на группы, кажется по 30-40 человек. В бараке детей разных
национальностей было много, в основном украинцы и белорусы, был и
воспитатель — русский мужчина лет 28-30. Миша находился всегда рядом со
мной, я его боялся потерять. Потом нас начали учить: чему, я до сих пор не
знаю, но хорошо помню удары по голове, которые немка-преподавательница щедро
сыпала налево и направо. Мы едва успевали руками прикрывать свои бритые
головы, было очень больно. У этой немки в руках была палка и плетка. Это
было ее любимое занятие — бить нас, голодных, изможденных. Кормили
очень плохо — раз в сутки, и Миша постоянно просил кушать, я для него был и
отец, и мать.

В свободное от занятий время я выходил на улицу, подходил к
вышкам с охраной и начинал показывать немцам свое «искусство»: танцевал,
кувыркался, ходил на руках. Они смеялись, кидали мне галеты, а то и
стреляли вверх или под ноги, но я не боялся. Я не допускал мысли, что меня
могут убить, я думал, лишь бы дали что-нибудь покушать. А когда зарабатывал
галеты или шоколад, то нес в барак Мише и делился с другими малышами,
которые смотрели на меня голодными глазами. На нарах лежали очень худые и
больные дети, такие слабые, что даже вставать не могли, и мы их поили и
кормили тем, что есть.

Ночами было очень тяжело. Дети плакали, звали
матерей, к нам никто не заходил: к дверям был подключен ток. Лагерь также
находился под током высокого напряжения. Вокруг стояли четыре вышки, и
был домик для охраны. Помню, как началась сильная бомбежка, я схватил брата и
бросился в подвал, где уже были дети, прижавшиеся друг к другу. Мы ждали,
что будет дальше. Прибежал наш воспитатель и стал нас просить,
чтобы, когда придут
наши солдаты, мы говорили, что он нас не бил. Рано утром в подвал
зашли четыре наших солдата, по виду разведчики, отдали нам свои продукты и
сказали, чтобы мы никуда отсюда не уходили. Взяли воспитателя и ушли.
Больше я его не видел. Потом пришли машины, крытые брезентом, нас отвезли,
посадили на самолет и отправили в Москву. Из Москвы нас с Мишей отправили
в город Дмитров Московской области в детский дом.

Вот и все, что я помню о войне, лагере и немцах. Мать и отец так и
не вернулись из концлагеря. Вернулась одна тетка.

В 1949 году из детдома я был направлен в ремесленное училище N42
г.Дмитров. В этом же году я поехал в родную деревню, где встретился с
братьями Степаном и Николаем и тетей. Братья уже работали, Миша
воспитывался в детском доме. В 1951 году я окончил училище по специальности
слесарь-ремонтник. В этот же год Мишу перевели в Серпуховский детдом.

Работал я в Московском тресте «Коксохиммонтаж», оттуда поехал в
командировку в Ангарск. Из Ангарска призывался в армию, служил в танковых
войсках. После службы в 1957 г. вернулся в Ангарск, работал на
нефтехимкомбинате, занимался боксом, в 1959 г. женился.

С братьями мы встречаемся. Степан и Николай живут в той же
деревне, Миша — в городе Лида, тетя живет у Миши.

У меня трое детей, есть внук, и поэтому как человек, переживший
нерадостное детство, выросший без матери и отца, я бы от всей души
желал мира всем людям на земле, чтобы все
матери были счастливы с детьми, и никогда наш народ не знал бы войны.