Доводилось ли вам видеть людей, выбирающихся по утрам из люка колодца с
таким видом, будто они выходят из дома? Зрелище не из приятных. Что же
делать, если человек остался без жилья и документов, а главное — без надежды и
желания подняться со дна? Ночлежек в Иркутске нет. Нет и бесплатных
гостиниц при органах социальной защиты населения, где можно получить порцию
каши и ночлег. Что-то подобное бывает лишь при больницах, заметила
сотрудница пресс-службы управления социальной защиты населения области. И
здесь она во многом оказалась права.

Врачи третьей клинической больницы Иркутска не
скрывают, что, как правило, зимой в ожоговом отделении пациентов в полтора
раза больше, чем летом. Их количество растет за счет бездомных, замерзающих
на улицах города. «Скорая» привозит бедолаг в больницу с предварительным
диагнозом «переохлаждение организма, отморожение конечностей». Некоторых
врачи со временем начинают узнавать, поскольку бомжи периодически попадают под
их опеку. Педикулез и чесотка — самые невинные болезни, «сопутствующие»
обморожению. Тем не менее условий для отдельной обработки этих больных у
врачей нет.

После серьезных операций, зачастую связанных с ампутацией конечностей,
бездомные направляются в хоспис на долечивание. Главврач иркутского
хосписа Александр Бессонов говорит о специфичности этого контингента.
Около 90% бродяг — хронические алкоголики, которые не хотят менять свой
образ жизни. Мой собеседник вспоминает, что как-то в хоспис с переломом
позвоночника попал мужчина. Журналисты его буквально достали из подвала.
Он около полутора лет провел под присмотром врачей, которые поставили его на
ноги, восстановили документы (бродяга оказался иркутянином, по причине
пристрастия к алкоголю потерявшим жилье и семью), чтобы тот смог
отправиться доживать свой век в дом-интернат. Однако бездомный калека
категорически отказался от места в социальном заведении, предпочтя
жизнь в подвале.

Мы в меру циничны, чтобы без жалости относиться к этим опустившимся людям.
И это позволяет нам думать, что каждый из упавших на дно должен
понимать: нянек у него нет. Может быть, по этой причине интерес к проблеме
взрослых бездомных на улицах города в последнее время идет на спад. Хотя в
других регионах, напротив, предпочитают ее решать известным уже не один век
способом — путем организации ночлежек. В Санкт-Петербурге, где, по
неофициальным данным, 50 тыс. бездомных, к примеру, в ближайшие два года
их откроют в семи районах города. Там даже действует закон «О профилактике
бездомности» и соответствующие социальные программы.

Естественно, Иркутск не северная столица. Возможности бюджетов
городов очень разные. Но есть примеры, когда налогоплательщику не
приходится думать о финансировании ночлежек. Моя коллега из Кемерова как-то
рассказала мне о Владимире Демиденко, который при доме временного
пребывания бомжей организовал деревообрабатывающий, столярный, швейный
цеха, где постояльцы отрабатывают затраты и на санобработку, и на еду, и
на постель. Метод, конечно, спорный и что-то в нем напоминает рабство, но таким
образом бомжам дается шанс подняться со дна.

Есть и другой опыт. Снова Санкт-Петербург. В 1990 году в городе появился
фонд «Ночлежка». Вместе с приютом и пунктом сбора пожертвований фонд
первым делом создал систему регистрации бездомных. Сейчас на учете в
организации стоит 12,5 тысячи бездомных. Им выдается свидетельство, которое
дает право пользоваться бесплатной медицинской помощью, посещать
благотворительные столовые города. По данным «Ночлежки», бездомными
становятся вернувшиеся из тюремного заключения (32%), в результате
семейных проблем (25%), сделавшие такой личный выбор (22%), потерявшие
жилье (7%), беженцы (5%). Самую большую группу бездомных составили
мужчины в возрасте от 25 до 54 лет (64% от общего количества посещений), из
них имеют среднее или среднее специальное образование 87%.

Попытка открыть несколько лет назад ночлежку в Иркутске разбилась о
непонимание между городскими и областными властями. Кроме того,
жители близлежащих к выбранному месту домов не желали соседствовать «со всяким
сбродом». В общем, портрет иркутского бездомного не смогут нарисовать даже в
милиции. Дело в том, что приемник-распределитель, где ранее сортировались
местные бомжи, теперь реорганизован в спецучреждение для незаконных
мигрантов.

Хотя, надо сказать, жизнью бездомных в России так или иначе всегда
интересовались. Мало кому известно, что слово «сволочь» возникло во время
переписи бездомных при Петре Первом. А писатель Толстой вел
перепись жителей ночлежек в Москве, где, возможно, и повстречал прототипов
своих будущих книг. Как и много лет назад, сейчас государству придется
выстраивать отношения с этим неизученным слоем населения. Конечно,
говорить об организации ночлежек, как о панацее, нельзя. Между тем их наличие — не только
проявление гуманности в отношении достаточно большого количества людей, но
и возможность обезопасить вполне благополучных граждан от неожиданного
проявления агрессии со стороны бездомных. Сытый бомж уж точно не пойдет
воровать.