И вот наступает новая эпоха, эпоха рыночных реформ. За
точку отсчета можно принять декабрь 1991-го, когда
появляется постановление
о преобразовании колхозов и совхозов. Теперь деревня
живет и трудится в соответствии с той программой, которую
начали внедрять реформаторы.

Приезжаю как-то в
пос. Усть-Ордынский, ищу знакомых директоров, а мне
в ответ: «Они в Америке. Их опыт изучают». Попадаю в
какой-то район и опять не нахожу знакомых. Оказывается, в
Израиль отправились. С целью изучения передовых
достижений. Спрашивается, что есть общего между Боханом
и Израилем? Бараны разные, я уж не говорю про то,
что где-то под Укыром не растут ни апельсины, ни
мандарины. Там на землях, отвоеванных у пустынь, применяется
капельное орошение, а наши перестройщики одно слово «мелиорация» воспринимали
как безумие. Тем
не менее аграрники приглашения принимали, с чужим опытом
знакомились, удивлялись, язычком причмокивали. Но что-то
не помню я, чтобы те достижения где-то применялись.
Исключения составляют разве что СХОАО «Белореченское» да
СХПК «Усольский», хотя специалисты последнего «по
заграницам» почти не ездили, предпочитали западных экспертов
к себе приглашать.

А потом у нас началась эпопея создания собственных цехов
по переработке мяса и молока. Большое количество
мини-цехов было приобретено. Мол, раз сами сырье
произведем, то сами и переработаем, сами и торговать
будем продукцией. Ну и как дело пошло? Да никак. Конечно,
крестьянина за это можно и поругать. Только его ли вина в
том, что поверил в «малую переработку»?

С деревни, которая еще дышит, берут много, а взамен мало
что торопятся дать. По данным Счетной палаты РФ, в России только в
1998 году капиталовложения в отрасли агропромышленного
комплекса за счет всех видов источников финансирования
уменьшились по сравнению с 1991 годом в 19 раз, ввод
животноводческих помещений — в 40 раз, хранилищ для
зерна — в 29, орошаемых земель — в 65 раз и т.д.

Казалось бы, что тут, в вопросах финансирования,
неясного. Получит село удобрения — продуктивность полей
возрастет. Дадут деньги на технику и дизтопливо —
село вовремя и больше посеет, увеличатся сборы хлеба, кормов и
другой продукции. Получит дешевые и льготные кредиты на
животноводство — появится племенной скот, обновятся
фермы, оборудование, и тогда колбасу у нас будут делать не
из китайской свинины, а из своей.

Российские ученые подсчитали, что для оптимального выполнения
работ сельскому хозяйству не хватает 690 тысяч тракторов
и 160 тысяч зернокомбайнов. Приобретено же в 2001 году
всего 12,5 тысячи тракторов и 7,5 тысячи зернокомбайнов.
Однако выбытие по численности за год сопоставимо с уровнем
приобретения. При таком соотношении
покупок и списания площади посевов будут по-прежнему
сокращаться. Иногда находятся «умники», которые попрекают
село дотациями. Но вот что любопытно. В 2000 году
федеральный бюджет выделил на сельское хозяйство и
рыболовство 18,1 миллиарда рублей, в 2001 — 20,8
миллиарда, но в том году налоговые платежи от предприятий
сельского хозяйства увеличились по сравнению с 2000 годом
на 19,5 процента и составили 14,6 миллиарда рублей. В
общем, с одной овцы пытаются две шкуры снять. Пока вроде
бы получается. Однако при этом никого не
волнует, что для достижения продовольственной
независимости России необходимо увеличить объем
производства мяса в 1,9 раза, молока — в 1,4 раза,
сахара из собственного сырья — в 3 раза. Серьезных мер
для этого пока не принимается. Для сравнения:
на поддержку сельского хозяйства
из федерального бюджета выделяется около 1 миллиарда
долларов, на импорт продовольствия ежегодно
тратится 10 миллиардов долларов…

Борьба за сохранение села ведется на самых
различных уровнях. Даже на верхних этажах, чувствуется,
идет противоборство. То квоты на импорт введут, то заразу
какую-то в Америке отыщут, то российское
аграрное движение организуют. Село по-своему борется за
свои интересы. Несмотря на мизерную зарплату, тяжелые
социальные условия, тракторист не бросает поле, доярка
каждый день выходит на работу, а специалист требует
соблюдения технологии. На региональных уровнях
предпринимаются различные ухищрения, чтобы ослабить
узел или вовсе скинуть петлю с шеи. Среди этих мер —
попытки повернуть инвесторов лицом к селу.

Вернемся к СПК «Окинский». Родословная нашего кооператива
начинается с птицефабрики «Зиминская». Она одна из
старейших и весьма успешно работавших в прошлом. Но в
1988 году, в разгар перестройки, словно предчувствуя, что
впереди страну ожидают смутные времена, ее руководители
взяли «в свою семью» едва ли не самое слабое хозяйство
Иркутской области — откормочный совхоз «Окинский» с
центральной усадьбой в селе Покровка. Вместе с его
большими долгами приняли и его имя. Были вложены огромные
средства, и уже через два года поля и фермы стали давать
немало продукции. Причина такого необычного маневра
в том, что промышленное птицеводство зиждется
на хорошем обеспечении высокопитательными
концентрированными кормами. А Зиминская птицефабрика если и имела,
то лишь незначительные площади пашни. С появлением Покровки
она смогла в какой-то мере обеспечивать себя
концентратами.

С наступлением рыночных перемен окинцы
осознали, что теперь они будут сами себе
предоставлены и никто особенно заботиться о них не
станет. Отсюда новые поиски земли. Птицеводы предлагали
многим войти в состав «семьи». Увы, лишь
один Батаминский совхоз, дал согласие. Остальные еще
надеялись, что не может родное государство кинуть свое
село. Но оно все-таки кинуло. Когда соседи поняли, то
всполошились и стали стучаться в двери «Окинского». Но
было поздно. Такие реформы ломают не только слабых. И в
результате Зиминский район дошел до ручки. «Окинский» и
«Батаминский» от такого «брака» оба в выигрыше оказались.
Значительно возросла доля собственных концентратов,
привесы скота увеличились более чем на треть, свиней —
на 75 процентов, надои, как говорилось выше, стали
рекордными. А ведь коровы и свиньи находятся как раз в
Батаминском цехе.

Читатель, ознакомившись с этой информацией,
наверняка скажет: «Вот и надо объединять слабые хозяйства
с крепкими, тогда, глядишь, и удастся остановить развал
села». И он будет прав. Иркутская
область взяла уже курс на интеграцию вертикального и
горизонтального характера. Принимаются различные меры,
чтобы привлечь инвестора на село. Что касается
«Окинского», то он проходит этап третьей интеграции.
В объединение вошли бывшие совхоз «Масляногорский» и
«Веренский» Заларинского района, а также одно из хозяйств
Куйтунского. Небогатое приданое досталось лидеру.
В Масляногорском от прошлого не осталось
ни одной коровы, Веренский привел с собой 250 коров из
имевшихся когда-то 1200, да и этих добрый хозяин давно бы
сдал на мясо. Не может похвастаться большим
животноводством и куйтунское предприятие. Земли, которые
отошли объединению, ничего кроме боли и страданий у
хлеборобов не вызывают. Надо приложить огромные усилия,
затратить немало средств, чтобы превратить их в
высокопродуктивные пашни. Сейчас в объединение просятся
бывший совхоз «Тыретский» и колхоз «Годовщина Октября»
Куйтунского района. Рады бы помочь просителям окинцы, да где средства
взять? Ведь еще в этом году необходимо
столько земли привести в порядок.

Интеграционное движение в Приангарье набирает размах.
Значительных успехов тут добилось СХОАО «Белореченское».
Несколько «мертвых» хозяйств восстановил Иркутский
масложиркомбинат. ООО «Труд», заключив договор с
администрацией области, вложило немалые средства в ЗАО
«Саянский бройлер», и теперь «саянцы» возрождают сельское
хозяйство у себя в районе и у соседей в Куйтунском
районе. Значительных успехов добилось ООО «Труд»
в Тайшетском районе. Взялся за сельское хозяйство
Тулунский гидролизный завод, который принял на свой
баланс развалившиеся колхозы. Свой вклад вносит и ООО
«Монолит» Тулунского района. Вот путь, который выбрала
Иркутская область. Он, конечно, не самый идеальный,
но вполне приемлемый, если говорить о
сохранении сельского хозяйства региона.