— Валерий Данилович, я отнимаю время вашего
короткого отдыха между репетициями, поэтому позвольте
сразу к сути. Ваша работа в качестве постановщика и
исполнителя благодаря прошлогодним гастролям РТБД
вызвала у публики и театральной общественности
Иркутска не только доверие лично к вам и к театру, но
и глубокую симпатию.

— Спасибо.

— Нет, подождите благодарить. Это абсолютно
искренне, восхищение спектаклями выражали и зрители,
и критики, ваш коллектив здесь самым настоящим
образом полюбили. В доказательство — возникшая дружба
двух театров, уже подтвержденная делом: иркутский
режиссер Александр Ищенко поставил той же осенью с
вашими актерами в Минске пьесу А. Вампилова
«Валентина» («Прошлым летом в Чулимске»). Более того,
нынче осенью вампиловцы едут в Минск с ответными
гастролями. А сейчас вот вы готовите к выпуску
спектакль. Но многих озадачил ваш выбор. Да, в 70-е
годы «Трибунал» А. Макаенка широко шел в СССР. И с
большим успехом. Но сколько с тех пор воды утекло…

— Хоть и «Трибунал», не стоит торопиться с
приговором. А если серьезно, мы были хорошо знакомы,
я в это время работал актером в театре им. Янки
Купалы, и при мне выпускался этот спектакль,
получивший громкий резонанс. Для занятых в нем
артистов он стал буквально судьбоносным. Например,
для артиста Овсянникова, который полтора десятка лет
до этого оставался на третьих ролях, а сыграв
Терешко, пошел-пошел-пошел и стал народным артистом
СССР. Автор — сам фронтовик, был ранен в ногу,
прихрамывал, довольно рано ушел из жизни — тромб
оторвался. Но успел снискать признание не только в
Советском Союзе, причем в качестве блистательного
комедиографа. До сих пор многим памятны его пьесы
«Левониха на орбите», «Затюканный апостол», «Таблетку
под язык» и другие.

К 60-летию Великой Победы хотелось поставить нечто
достойное, и молодые драматурги предлагали свои
произведения. Но знание о войне у них
литературно-киношное, книжное. А я из поколения
родившихся на исходе войны, и она не просто в моей
генной памяти, как теперь говорят. Голодное детство,
сироты-одногодки, уцелевшие в кровавой каше калеки,
инвалиды, шофер, который меня, пацана еще, куда-то
подбрасывал и, чтобы не уснуть за рулем, рассказывал,
как участвовал в облаве на Власова… Я это знаю,
помню. Все это живет во мне. И уже, понятно, будет
сопровождать до последнего часа.

Не хочу никого и ничего умалять, но в Белоруссии
война была совершенно особая. По неслыханным
страданиям и потерям. Раньше считалось, что за победу
заплатил жизнью каждый четвертый житель республики,
позже уточнили — каждый третий, но и до сих пор в
Беларуси есть целые районы, где довоенная численность
населения не восстановлена. И я привез сюда
документальный видеофильм «История Победы», который
сняли и показали накануне праздника по белорусскому
телевидению. Он потрясает. В том числе ранее не
известными фактами. Мне выпало быть в нем ведущим,
это большая честь, но, поверьте, тяжкая миссия.

— Признаюсь тогда и я, Валерий Данилович. После
этого фильма впечатление запредельности пережитого
белорусами плохо стыкуется у меня пока с пьесой
«Трибунал», написанной в жанре народного лубка. Как
же вы переведете на его язык неслыханную по масштабам
трагедию?

— Меня это не смущает. Я ведь этот спектакль
поставил в Минске, а 1 мая мы его уже играли в Москве
на фестивале театров городов-героев: Москвы,
Ленинграда, Бреста, Тулы, Минска, Смоленска,
Севастополя, Одессы, Мурманска… Это все солидные
театры, большой театрально-телевизионный фестиваль,
на котором мы получили призы сразу по двум
номинациям: за лучшую актерскую работу — мужскую и
женскую. Москвичи просто сняли шляпу перед нами,
очень хвалили спектакль.

— И кому, любопытно, достались эти высокие награды?

— Заслуженной артистке Татьяне Мархель, знакомой
иркутянам, и Валерию Лосовскому, который не был
здесь. На тюзовской сцене, кстати, расклад даже
точнее получился. Терешко Колобка репетирует Олег
Тупица, актер замечательной природной органики, а его
жену Полину — заслуженная артистка России Людмила
Стрижова, тоже индивидуальность уникальная.

Вы задали очень точный вопрос: жанр — это сложно.
События в пьесе внешне похожи на анекдот, и меня
предупреждали, что это может прозвучать даже
архаично. Но Макаенок — автор глубокий. В его
драматургии неповторимое национальное своеобразие
через прекрасную литературную основу, в которой много
юмора, выводит на общечеловеческое содержание. И мне
важно было окунуть артистов с помощью показанного
фильма, где свидетельствуют участники и жертвы войны,
в эту среду, в эту атмосферу. Важен был эффект
глубинного замеса. Кажется, это удалось. Актер все
время должен говорить не свои слова, и вот насколько
сумеешь их присвоить, пропустить историю через себя,
настолько она будет твоей. И тогда это будет
интересно — и тебе, и зрителю.

— А вам самому интересно с новыми актерами работать
после того, как ваши блеснули в столице?

— Здесь же речь не о механическом переносе. Я
отношусь с уважением и к театру, и к себе, чтобы
позволить такое. Практически ставлю новый спектакль.
Я глубоко убежден и вслух сказал: это подлинно
актерский спектакль! Как режиссер я сознательно ухожу
в тень. Но все тут в чувстве меры и вкуса. Не то что
одна пьеса — вся литература, вся драматургия, весь
кинематограф не в состоянии охватить целиком
неисчерпаемую тему. Правильно, я понимаю: война из
эмоционального плана уходит в исторический. Раны не
могут вечно болеть. Но предмет внимания искусства
вечен — Человек. В тех или иных обстоятельствах.

Ситуация, когда собственная семья подозревает Колобка
в предательстве, а он, по условиям конспирации, не
может открыть истину, сама по себе трагикомична. Хотя
в самом имени героя просвечивает близость к фольклору.
Моя задача — удержать артистов от комикования, это
самая большая опасность, которая может подстерегать.
Невероятно смешно получается именно тогда, когда
исполнители все делают всерьез, при абсолютной вере
в предлагаемые обстоятельства. А в итоге я уже сам
сижу и плачу от смеха. Для зрителя в финале это должен
оказаться смех сквозь слезы, когда весь спектакль
хохочешь, а потом говорить не можешь из-за кома в
горле. В эту сторону я артистов и веду.

— Загорелись они?

— Безусловно. Мы обрели общий язык. Замечательно
репетируем. Помимо исполнителей главных ролей,
нетривиален заслуженный артист России Николай Кабаков, он нашел в
роли немца нешаблонный ход и сам, по-моему, начинает
получать удовольствие от этого. И артисты помоложе
увлеченно работают: Илья Глебов, Саша Гаврилов,
Дарья Садовская, Анжела Маркелова, Таня Чадина.

— А кто декорации делает?

— Выпускник нашей академии, мой однофамилец, молодой
художник. Но что примечательно: его учитель,
профессор Герлован Борис Федосеевич, 30 лет назад
оформлял этот же «Трибунал», еще при жизни Макаенка.
Важно было не повториться. Мы нашли совершенно другое
решение, оригинальное и, мне кажется, интересное.
Тут важно создать полнокровный характер,
взаимоотношения выстроить, а при этом уйти от
бытового правдоподобия. Создать ауру, как вот,
знаете, иногда бывает: вроде все видно, а как бы
порошей присыпано. Какая-то тайна должна быть. В
оформлении она, по-моему, есть, и я хочу этого
эффекта добиться от артистов. Похоже, пока мы
понимаем друг друга.

— Пусть все так и случится. Успеха! Очень хочется в
него верить.

— Да, подождем премьеры. Но и независимо от нее могу
сказать, что мое сердце уже принадлежит Иркутску. И
я бесконечно благодарен коллегам из ТЮЗа имени А.
Вампилова за возможность снова предстать перед чутким
иркутским зрителем.