Дорогие ее старики

Вообще-то по норме один соцработник должен
обслуживать 8 человек в благоустроенном жилье и 4 —
в неблагоустроенном. Но берут на «буксир» больше.
Зарплаты-то маленькие. Средняя по Иркутску 2,7 тыс.
руб. Ниже прожиточного минимума для трудоспособного
населения. Удивляться тут нечему: у нас в стране
примерно половину бедных составляют, как ни странно,
работающие люди. В первую очередь, конечно, бюджетники,
к коим и относятся соцработники. Естественно, что многих
такие зарплаты не прельщают, и в профессии этой
больше женщин предпенсионного и пенсионного возраста.

Но есть и молодые. Такие, как Оксана Ступина,
36-летняя многодетная мать. У нее 2 сына и
трехгодовалая дочь Юля — драчунья, забияка и
всеобщая любимица. Оксана пошла работать в
муниципальное учреждение «Иркутский центр
социального обслуживания граждан пожилого возраста и
инвалидов» потому, что здесь свободный режим. Для
многодетной матери это порой играет главную роль,
перевешивает по значимости даже небольшую заработную
плату. Позволяет так спланировать день, что и с
детьми побудешь, и к старикам успеешь.

— Я люблю своих стариков. Привыкла к ним, —
говорит Оксана. — Они, конечно, не все ангелы,
подчас даже совсем не ангелы, но мне их бывает
жалко. Многие отдали государству все силы и
здоровье, вырастили детей, а потом и государство, и
дети их забыли. Обижаются на теперешнюю власть за
высокую квартплату, высокие цены в магазинах,
отсутствие бесплатных лекарств и очереди в больницах.

— Обиды выплескивают на вас?

— Бывает. Мы, соцработники, отдуваемся за промахи
нашего правительства перед ними. Вот недавно одной
бабуле кто-то сказал, что на Украине
среднемесячная плата за газ для бытовых нужд (у нее
на кухне газ) на человека составляет 10 руб. А в
России — 15 руб. Газ-то украинцы наш используют,
своего у них нет. «Как же так, Оксана? — спрашивает
она. — Живем на своем собственном газе, а платим в
полтора раза больше, чем соседи, которым Россия это
топливо продает?»

— И что ты ответила?

— Господи, да что я могу ответить. Я же не политик,
не депутат. Тем более что такие вопросы мне задают
чуть ли не каждую неделю. Дедушки и бабушки у нас
грамотные, сами все понимают… Им просто поговорить
хочется, пообщаться, душу кому-то излить по поводу
нынешнего «негатива». Они ведь привыкли, что в
советское время 10 руб. — это были деньги. А теперь
нет. И что государство о них всегда заботилось, а в
наши дни людям говорят: позаботьтесь о себе сами.

— Какими чертами характера, на твой взгляд, должен
обладать соцработник в первую очередь?

— Быть терпеливым и добрым. Это главное. Без этого
в нашей профессии нельзя.

— Проезд в общественном транспорте у тебя
бесплатный?

— Центр нам покупает на каждый месяц проездные.
Приходится много ездить. Мои подопечные живут в
разных микрорайонах — Юбилейном, Приморском и
других. Но и пешком приходится много ходить, до шести
километров в день. Покупаю старикам хозтовары,
предметы первой необходимости, продукты, лекарства,
выписываю у врачей рецепты, занимаюсь
госпитализацией заболевших, оплатой
жилищно-коммунальных и телефонных услуг.

— Перечень работ строго оговорен инструкцией?

— Да. Там в общем-то много чего записано. Но
иногда делаю и то, что формально не предусмотрено.
Помогала установить как-то телевизор, подметала пол,
готовила обед слепой бабушке, а другой, у которой
одна рука, мыла обои и люстру. Эта работа
дополнительная, она не входит в основной перечень, и
за нее пенсионеры должны центру платить. Но рука
зачастую не поднимается вносить ее в реестр
сделанного. Ну что скажу бабульке в таком случае? Я
тебе, дескать, мусорное ведро вынесла, так ты за это
заплати?

— Когда заболеют, наверное, тебе домой звонят?

— Что им остается делать. Болезнь ведь не
предупреждает о своем приходе. Иду, вызываю врача,
бегу за лекарствами.

Прощай, геология!

В последние годы все чаще встречаются люди, которые
вынуждены бросать свои основные профессии и
приобретать другие. Вот и чета Ступиных: Саша, в
прошлом горняк, занялся снабжением, а Оксана ушла из
геологии. Ее родители отдали всю жизнь геофизике,
работали в знаменитой Сосновской экспедиции.
Мотались между Сибирью и Монголией, полгода
проводили то в этой соседней стране, то на родине. И
Оксану возили с собой.

По натуре она романтик. Одно
время хотела заняться изучением океана. В конце
концов пошла по стопам родителей — выбрала
геологию. Закончила геолого-разведочный техникум, два
курса политеха и даже поработала по этой специальности в
Присаянье. А потом один за другим пошли дети и она
стала просто мамой. Говорит: «Это теперь моя главная
профессия. А социальная работа — вторая». И
смеется. Высокая, стройная, большеглазая, ироничная.
Совсем не похожа на многодетную мать.

Только вот в копне густых красивых волос
предательски поблескивают серебристые нити.
Пережить-то ей пришлось в свои 36 лет столько, что
иным на всю жизнь хватит. Говорит: седина появилась
сразу же после того, как ее захватил в заложники
полусумасшедший пенсионер и продержал взаперти в
своей квартире пять часов.

А случилось это вот как. Она только что устроилась
на свою нынешнюю должность. Проработала всего день.
В подопечные ей достался и этот глухой старик. Она
уже успела у него побывать, взяла заказ, рецепт на
лекарство. Принесла все, но достучаться не смогла.
Видно, хозяин квартиры снял в это время слуховой
аппарат. Или слушал в наушниках (он делал это часто)
музыку. Потом она пошла к нему еще. На этот раз
старик ее услышал и впустил.

Оксана прошла в квартиру, положила все, что купила,
на стол. Собралась уж было уходить, спросила: «Что
принести в следующий раз?»

— Ничего! — вдруг закричал старик. — Ничего! Я
беру тебя в заложники. Плохо вы все работаете. Зря
деньги получаете. Я с вами всеми разберусь. Не
отпущу, пока ко мне не приедет мэр. Я за
него голосовал, он обещал хорошую жизнь, а жизни
хорошей нет. Пенсия всего 800 рублей… Разве можно
жить на такую пенсию?!

Сначала Оксана подумала, что дед просто чудит,
насмотрелся телесюжетов о чеченских террористах. Но
тут же с ужасом поняла, что тот не шутит. Старик с
силой оттолкнул женщину от входной двери, закрыл ее
на оба замка, забаррикадировал мебелью, а ключи
демонстративно положил в карман.

— Позвонить-то можно? — в испуге спросила она.

— Звони, — разрешил дед.

Оксана первый сигнал подала своей непосредственной
начальнице, заведующей отделением центра Ольге
Литвинцевой, сообщила: ее взяли в заложники.

— Что он требует?

— Понять не могу, — сказала Оксана. — На жизнь
жалуется. Говорит, что с ним плохо обращаются. Мэра
требует… По-моему, он просто не в себе.

Мэр, конечно, не приехал. Зато приехали ОМОН и
журналисты. Ведущий одной телекомпании
кричал через дверь старику: «Откройте, расскажите о
своих требованиях. О своих проблемах…»
Обезумевший дед всех
посылал куда подальше и требовал только одного
градоначальника. Повторял: «Я за него голосовал, он
должен все для меня сделать».

Оксана боялась, что старик ударит ее чем-либо по
голове, потому что тот уже совсем начал терять
человеческий облик. Вспомнила: сегодня у мужа день
рождения, дочь с утра заболела, и она вовремя не
сможет приехать домой… О худшем старалась не
думать.

Кошмар этот длился бы, наверное, и больше пяти часов,
если бы омоновцы через пробитое в двери отверстие не
проникли внутрь прихожей. Со словами «Всех зарублю»
пенсионер схватил топор и ринулся на стражей
порядка. А Оксана бросилась мимо него на балкон
пятого этажа. Тем, наверное, и спаслась. Кто знает,
что было у деда на уме. Он ведь мог и на нее
накинуться.

Но все обошлось. Старика скрутили, надели наручники
и отвезли в милицию. Однако вскоре отпустили.
Правда, через несколько дней свой протест он
продолжил. На сей раз в одиночку — облил себя
бензином и поджег. Сгорел вместе с квартирой. Никто
толком так и не узнал, чего он все-таки хотел.

Все думали, что Оксана работать в центре больше не
захочет. Муж настаивал: «Уходи». Но она осталась.

— Нельзя по одному этому случаю судить обо всех
наших стариках, — сказала она мне при встрече. —
Может, он был психически больной, может,
действительно жизнь его «достала». Жил-то один.
Наверное, испытывал острый недостаток внимания к
себе… Накопились за долгие годы горечь и обида.
Вот и решился на такой странный протест. У меня,
правда, от пережитого долго болели ноги. Первое
время ходила с валерьянкой. До сих пор боюсь брать
на обслуживание одиноких стариков. А дверь, когда
захожу в квартиры, закрываю сама.

«Поговори со мною, дочка…»

До 80 процентов в общем объеме работы Оксаны
Ступиной занимает покупка продуктов.

— Я бы не сказала, что наши пенсионеры так уж
сильно голодают, — опровергла она избитый штамп
последних лет. — Заказывают практически все, что не
очень дорого. Они понимают: жизнь заканчивается — и не
хотят в оставшиеся годы очень уж себя ограничивать.
Многим дети помогают… Есть легендарные личности,
как, например, Цезарина Брониславовна Спирина — в
войну она сражалась на флоте. Шустрая бабуля, хотя
ей уже пошел 83-й. Сама ходит в поликлинику. Читает
газеты.

76-летняя Екатерина Тихоновна Малинец слепая и
глухая. Живет тоже одна. Говорит, что у нее есть два
сына, но где они, не знает. Ветеран тыла. Пенсию
получает небольшую и даже за квартиру не может
сполна рассчитаться. Долги переходят из месяца в
месяц. Когда Оксана оформляла ее на обслуживание в
центре, долг составлял около 7 тыс. руб. Сейчас за
счет жилищной субсидии, небольшой материальной
помощи со стороны городского департамента соцзащиты,
выплат в честь 60-летия Победы от губернатора и мэра
задолженность удалось сократить.

— Но меня волнует больше другое, — говорит Оксана.
— Как Екатерине Тихоновне вернуть хотя бы частично
зрение. В Иркутском филиале МНТК микрохирургии глаза
обещают помочь. Я уже поставила ее в очередь на
операцию, но нет денег.

— Операции в МНТК для тружеников тыла делают ведь
бесплатно.

— Да, но нужно заплатить как за хрусталики, так и
за пребывание в этом медицинском
учреждении. Деньги, кстати, не малые. Я пыталась
найти бабушке спонсоров, но пока безуспешно.

Оксана для Екатерины Тихоновны — свет в окошке.
Престарелая женщина ждет ее не как гонца за товарами
и лекарствами, а как родного и самого близкого
человека. Радуется приходу своей гостьи, говорит
проникновенно:

— Дочка, посиди со мной, поговори. Мне плохо одной.

— Вот такая у меня работа, — улыбается Оксана.
— Посидишь, поуспокаиваешь стариков — им ведь не
хватает общения! — а время бежит. Если подолгу
сидеть и вести задушевные разговоры, то ничего не
успеешь сделать. У пенсионеров свободного времени
много, а у меня мало. Постоянно думаешь, как в
магазин вовремя сходить и человека словом поддержать.

— Сложная у тебя получается ситуация.

— Я к ней уже привыкла. Хотя вот вчера одна
подопечная обиделась, что не захотела с ней
позастольничать. Сказала укоризненно: «Столько
ходишь, а ни разу чаю со мной не попила. Не уважаешь
меня».

«Вынужденная» профессия

Иркутский центр социального обслуживания граждан
пожилого возраста и инвалидов был создан в 1991 г.
Тогда-то и вошло в наш обиход модное
капиталистическое выражение «социальный работник».
Это не значит, что прежде такой профессии вовсе не
было. Была. Только называлась она иначе — няня по
уходу за больными, престарелыми при
домах-интернатах. Оксана Ступина говорит, что
некоторые старики, особенно инвалиды, до сих пор
иногда называют соцработников то нянями, то
молочницами, то домработницами.

А заместитель директора центра Наталья Милославцева
вспомнила любопытный случай. Когда она была еще
рядовым соцработником, то обслуживала одну бабушку,
у которой сын жил в Нью-Йорке. Работал там в
солидной фирме компьютерщиком. Жена, американка,
была социальным работником. Бабушка все время
изумлялась, что зарплата у невестки значительно
больше, чем у сына.

Вот как высоко оценивается в США этот труд.
Социальный работник здесь — почти национальный
герой. Его уважают, при выходе на пенсию
обеспечивают целым рядом льгот. Да и принимают на
работу далеко не всех подряд. Только по конкурсу и
по результатам строгого психологического
тестирования.

У нас же как всегда: профессия соцработника
«вынужденная». То есть когда обстоятельства
вынуждают человека идти в центр только потому, что
он не сумел пробиться на более престижное место в
той или иной благополучной отрасли. По причине
предпенсионного возраста, отсутствия работы по
специальности, которую получил в вузе, и т.д. Из 94
соцработников центра у 32 высшее образование, у 43
— среднеспециальное. Есть в их рядах врачи,
педагоги, инженеры. Есть даже двое мужчин.

— Мужчин нам как раз не хватает, — посетовала
директор центра Елена Гензер. — Работа ведь
физически тяжелая, порой даже опасная. Грабители
режут у соцработников сумки, крадут деньги, а то и
вовсе могут ударить в подъезде дома по голове. Вот у
Оксаны Ступиной тоже в сумку залезли.

— Она, кстати, рассказала мне, как купила однажды
своей подопечной лук. А та потом говорит, что лука
мало, дескать, обманула тебя продавец на рынке. Как
тут проверишь?! Оксана и выложила деньги из своего
кармана, — поведал я.

— Это для нас типичная ситуация, — грустно
вздохнула в ответ Наталья Милославцева. — Пеняют
иным нашим соцработникам: «Булка хлеба по весу стала
меньше, а цена выросла. Обманывают!» Одна бабуля
постоянно звонит, жалуется, что хлеб приносят ей…
отравленный. Комиссии создавали, проверяли, сдавали
хлеб на анализ… А что разбираться-то? Клиентка
просто больная. Однако официально душевнобольной
врачи признавать ее не хотят. Объясняют: «У нее от
старости помутнение рассудка».

— Откажитесь ее обслуживать, ведь это, по существу,
издевательство над соцработником.

— Отказывались. Месяц не обслуживали. Так бабушка
стала жаловаться теперь уже на руководителей центра
— вышестоящему начальству. Говорит: «Бросили меня,
не помогают». Соцработник стала снова ей носить хлеб.
А она опять за старое: «Отравленный».

Оксана Ступина заметила, в свою очередь, что
работать со стариками «без тормозов» очень и очень
тяжело. Но у нее, слава Богу, таких пока нет. Больше
хороших. Как, например, 73-летний Николай
Георгиевич Дедов и его жена Анна Григорьевна. Бывшие
строители Иркутской ГЭС, они на стройке и
познакомились. Николай Георгиевич тяжело болен,
инвалид II группы, еле ходит. Анна Григорьевна
дрожит над ним, оберегает от всех напастей. Большая
любовь друг к другу у этих полностью седых людей не
прошла и по сей день. «Моя Аннушка лучше всех! — с
гордостью говорит он Оксане. — Никто бы меня
никогда так не полюбил, как она. Я благодарен
судьбе, что встретил ее».

Николай Георгиевич охотно ремонтирует часы, чайники,
другую бытовую технику, которую приносит ему Оксана
от одиноких бабушек — своих подопечных. Сына у
бывшего строителя гидростанции убили, в
автокатастрофе погибла внучка, но веры в жизнь он
не потерял. В последний приход к нему соцработника
сказал:

— Ксюша, я тут стихи накропал про себя. Хочешь
прочитать?

— Хочу.

Родиться мне случилось на Алтае,

Два камня больших у крыльца…

Так начал свое стихотворное повествование
ветеран-сибиряк. Я с интересом его прочитал (с
разрешения автора) и много чего узнал для себя
любопытного.

На снимке: Оксана Ступина у своих подопечных —
супругов Николая Георгиевича и Анны Григорьевны
Дедовых.