1944 год приближался к концу. Уборочную кампанию
колхоз имени Кагановича, что был в селе Горевка
Искитимского района Новосибирской области, завершил
достойно. Но от огромных физических перегрузок валились
с ног и люди, и колхозные кони. Наступила зима.
На правлении колхоза было решено спасти обессиленных
лошадей. Отобрали таких пятнадцать голов и
определили в пустующий дом, когда-то оставленный
раскулаченными. Обслуживать ослабевших животин
назначили старого да малого, но обоих очень
добросовестных колхозников. Пожилого Трофима
Афанасьевича Ершова и несовершеннолетнего Александра
Петровича Кузнецова. И вот на попечении этих двух
человек были оставлены колхозные лошади — главная
тягловая сила колхоза, лишиться которой крестьяне
позволить себе никак не могли. Так что
ответственность на пожилом Трофиме и подростке
Александре лежала большая. Но кроме чувства долга
было у этих двоих еще одно — любовь к лошадям,
понимание их нелегкой доли.

Начали с того, что пристроили к дому небольшой
сеновал и привозили туда наилучшее, какое только
было у колхоза сено. Поили лошадей только
теплой водой. А рабочий день у этих двоих начинался
затемно, часов в шесть утра они уже были возле своих
подопечных. Приступали к уборке, выскребали настил
под животными дочиста, потом уж кормили их и поили.
Самое трудное было обеспечить водой в достатке. Одна лошадь
зараз выпивала ведро, другая — больше. А морозы в ту
последнюю военную зиму стояли лютые. Пока Александр черпал
воду из речки,заполняя пустые бочки, пока потом из бочек
таскал ведрами воду через крутое неудобное крыльцо,
он всю свою обувку и брюки обливал так, что ноги
постоянно были в холоде, а портки, обледенев, стояли
колом. Зато лошадки были напоены и накормлены. А вот
после этого нужно было приступать к не менее важному
делу. Поначалу от истощения животные на ногах
не держались, они лежали. И нужно было их
поднимать. Но как? Для одной пары старых и
одной пары молодых рук задача сначала казалась
непосильной. Но выход все же нашелся: металлические
зубья от бороны вбили в потолочную балку, ремень
пропускали под живот лежащей лошадки и так старались
ее поднять. Обессиленное животное чувствовало, что
ему хотят помочь, само пыталось подниматься, но на первых
порах даже при поддержке человеческих рук это плохо
удавалось. Настолько истощены были колхозные лошади.
Но людская забота все-таки делала свое дело. И к
весне победного, сорок пятого, года спасенные
животные вышли в поле.

Ну а оба конюха была отмечены колхозным правлением.
Александр Кузнецов был премирован колхозом аж
трижды. Первый раз, так сказать, семейно: для всей
его семьи выделили стельную телку, которая через
полгода стала дойной коровой; второй раз выдали
овцу; а в третий — тонну сена. Тонна — это три
воза. Но Александр взял только один воз, потому что
колхоз нуждался в кормах.

Вот такой эпизод из военной поры, когда тыл и
фронт были едины и жили одной целью — победить
врага. Ничего героического последней военной зимой в
сибирском колхозе, конечно, не случилось. Да и кто
тогда в далеком сибирской тылу вообще думал о своей
работе как о чем-то достойном славы? Просто спасли
два человека пятнадцать колхозных лошадок, отдав им
свои силы и свою любовь. А уж они отплатили за
заботу сторицей, дав колхозу возможность достойно
провести посевную в год нашей Победы.

Ну а несовершеннолетним конюхом был я, нынешний ветеран
Великой Отечественной войны и ветеран труда, начавший свой
трудовой путь в десятилетнем возрасте еще в 1937
году. Могу сказать, что ни за один год моей трудовой
биографии мне не стыдно.

С уважением иркутянин
Александр Петрович Кузнецов.