— Нынче много разговоров о подготовке в России врачей
общей практики. И одновременно с этой дискуссией все
настойчивее слухи о том, что педиатрия как врачебная
специальность скоро окажется «ненужной»; мол,
«семейный врач» сможет заменить специально
обученного детского врача. Насколько оправданны такие
опасения, и как лично вы, Владимир Михайлович,
относитесь к подобной перспективе?

— К перспективе исчезновения в практическом
здравоохранении самой специальности «детский врач»
отношусь, разумеется, отрицательно. Но уверен: слухи об
ее оттеснении с поля битвы за здоровье подрастающего
поколения, как говорится, сильно преувеличены.
Мало кто знает, что сама мысль о подготовке в нашей
стране врачей общей практики совсем не нова. Она
буддировалась еще в восьмидесятых годах
прошлого века. И то, что почти за четверть века эта
идея не истаяла, а, наоборот, начинает обретать какие-то
реальные черты, свидетельствует о востребованности
жизнью таких специалистов широкого медико-профилактического
профиля. Конечно, не «семейных врачей», как их иногда для
красного словца величают. А именно врачей,
способных оказать своевременную первую, но высокопрофессиональную
помощь пациенту, в том числе и маленькому; умеющих
поставить первичный диагноз и, в конечном счете,
направить больного к узкому специалисту, если
имеется такая необходимость. По здравому
рассуждению, врач общей практики педиатру ни в
коей мере не может и не должен быть конкурентом.
Такой специалист сегодня остро востребован в
сельской местности, где медиков с высшим
образованием давно не хватает. Но ведь и педиатров тоже!
Мы здесь у себя, в лечебном учреждении
высшего, пятого, уровня, очень часто сталкиваемся с
тяжелыми случаями, когда больного ребенка доставляют
с периферии поздно, с запущенной патологией, потому что
изначально его заболевание не было правильно диагностировано.
Мы делаем все от нас возможное, вытягивая своих
пациентов, спасая их. В наших стенах в сравнении с
другими детскими лечебными учреждениями чуть ли не
самая маленькая внутрибольничная смертность. Но чего
стоят предпринимаемые усилия! Я имею в виду не только материальные
расходы больницы, необходимые для выхаживания
трудного маленького пациента. Мы не должны забывать
о том, как может аукнуться в будущем перенесенная в детстве
тяжелая болезнь.

— Но я помню, чем завершилась первая попытка
подготовки врачей общей практики Иркутским
институтом усовершенствования врачей: почти никто
не стал работать по полученной новой специальности.
Эти специалисты просто и незаметно переквалифицировались
в обычных участковых терапевтов. Сегодня же в
Иркутске врачей общей практики готовят и в институте
усовершенствования врачей, и в медицинском
университете. Гарантии, что эти специалисты
найдут свое место в практическом здравоохранении,
по-прежнему нет никакой.

— Да, в большом городе — никакой. Но я повторюсь:
врач общей практики предназначен для сельской
местности. И мы, педиатры областной больницы,
отлично представляющие себе «карту» детских
патологий, степень их накала, могли бы только
приветствовать появление таких специалистов в
глубинных районах Приангарья. Но, согласитесь, забота
о здоровье подрастающего поколения — прежде всего
прерогатива властей на местах, а потом уж нас,
медиков. В Тульской, к примеру, области врачей общей
практики готовят по разнарядке муниципальных
администраций, одновременно обустраивая для них
рабочие места. Вручить соответствующий диплом и выпустить
врача просто в никуда, в «чистое поле», не
озаботившись ни средством передвижения по району, ни
помещением и оснащением медицинского пункта, ни
жильем, — так мы никогда практическую медицину на
селе не поднимем. Что же касается конкретно
педиатрии, то отечественная высшая медицинская школа
всегда выгодно отличалась от зарубежной углубленной
подготовкой детских врачей. Сегодня в России более
ста тысяч практикующих педиатров и акушеров-гинекологов.
Расформировать такую армию защитников здоровья
подрастающего поколения — заведомо посягнуть на
завтрашний день государства.

— Но ведь и в сегодняшнем дне с ребячьим здоровьем
в стране далеко не все в порядке. Проведенная в
прошлом году диспансеризация детского населения
России показала: практически здоровых ребятишек
почти нет. Ясно, что выявление ранних детских
патологий — одна из насущных проблем
нашей практической медицины. Я понимаю, что спектр
тяжелых ребячьих болезней невозможно искусственно
разделить на «более опасные» и «менее опасные». Но
все же, Владимир Михайлович, что сейчас особенно
настораживает вас как руководителя детского
здравоохранения в области, какие тенденции детской
патологии?

— Вы знаете, в шестидесятые — семидесятые годы
если мы встречали хотя бы одного ребенка,
страдающего онкологическим заболеванием, то это
воспринималось врачами как некое ЧП.
Сегодня детская онкология, к сожалению, выходит чуть
ли не на первый план по уровню заболеваемости. Наше
онкологическое отделение буквально переполнено, и в
нем нет легких пациентов. Столь же часты
неврологические недуги. Я напрямую связываю подъем этих
патологий с неблагополучием экологии. Кстати, возвращаясь
к вопросу о том, нужны или нет детские врачи: сегодня
в России и, конечно, в нашей области катастрофически не
хватает неврологов-педиатров. Ни один врач общей практики
не сможет его заменить, как, впрочем, и детского окулиста,
детского пульмонолога, фтизиатра или кардиолога. Вовремя уловить
надвигающееся на ребенка неблагополучие и направить к узкому
специалисту — безусловное ДА врачу общей практики.
Самому браться за лечение, требующее специальных
знаний, — категорическое ему НЕТ.

— Владимир Михайлович, много сил ушло на реконструкцию,
фактически на создание нового комплекса областной детской
клинической больницы. Безусловно, это заслуга и ваша как
руководителя, и областной администрации, и
главного управления здравоохранения: средства
ведь затрачены немалые. К своему двадцатилетию главная
детская больница Приангарья справила доброе новоселье.
Можно сказать, с площадью, на которой, кстати,
размещено несколько кафедр нашего медицинского
университета, проблем больше нет?

— Куда от них уйти-то, от проблем! Наша больница рассчитана
на 450 коек. Так сказать, типовой стандарт для
подобного ранга детских лечебных учреждений. Беда
лишь в том, что вал детских патологий ни с каким
«стандартом» считаться не хочет. Наши палаты
по-прежнему переполнены. Каждый метр на счету.
Поэтому мы не можем мириться с тем, что
немалая часть больничной площади занята
судебно-медицинской экспертизой. Уже не говоря о
том, что подобного рода учреждение под одной крышей
с маленькими пациентами противоречит всем
общепринятым человеческим нормам, нам негде открыть
отделение новорожденных, потребность в котором давно
назрела. Пока сей парадокс разрешить не удается.
Как не удается создание при больнице пансионата для родителей, ухаживающих за своими детьми,
необходимость в котором сама по себе очевидна.
Представляете ситуацию, когда привозят тяжелого
ребенка из глубинки то ли на консультацию, то ли на
госпитализацию, а сразу малыша положить не удается и
родители вынуждены ночевать с ним на вокзале? Я
лично ребячью очередь в нашем приемном покое видеть без
душевной боли не могу. На свой страх и риск отвел под
«гостиницу» четыре комнаты чуть ли не под самой
крышей. Но разве этого достаточно!? Так что забот
хватает, почивать на лаврах не приходится. Времена для
отечественного здравоохранения сейчас не из легких. Но
это проблемы нашей взрослой непростой жизни. На
маленьких пациентах они отражаться не должны.