Восемь мощнейших отечественных структур занимаются такими
несовершеннолетними гражданами. Но дело не улучшается.
Иркутяне каждый день могут лицезреть этих современных
«гаврошей». За 15 лет существования новой России так
и не родилась единая, четкая концепция, как противостоять
подобному явлению. А раз нет эффективной идеи, то нет
и впечатляющих результатов.

Примерно в полдень в дежурной части Октябрьского РОВД
Иркутска раздался звонок. Взволнованный женский голос
сообщил:

— У нас тут в микрорайоне Нижняя Лисиха из люка теплотрассы
кто-то выбросил новорожденного ребенка… Лежит, завернутый
в лохмотья, плачет сильно.

Милицейский экипаж ГБР (группы быстрого реагирования)
тут же прибыл на место. Возле открытого теплового колодца,
находящегося по ул. Байкальской, недалеко от строймаркета
«Дока» (между троллейбусными остановками «Лисиха» и
«Байкальская»), стражи порядка действительно увидели
лежащего на земле младенца. А в люк старалась протиснуться
с огромным полиэтиленовым пакетом замурзанная девочка.
Увидев милицейский «уазик», она схватила ребенка на
руки и попыталась скрыться с ним под землей. «Украла
дитя, прячет в теплотрассе», — мелькнула мысль у старшего
группы задержания.

— Положи ребенка и вылазь! — скомандовал он.

Девчушка испуганно повиновалась. Выбралась наружу. Вид
у нее был бичевский. Старые стоптанные туфли. Короткая,
измазанная землей юбчонка. Затертая, большая, не по
размеру, явно с чужого плеча, дорогая кожаная куртка.
Волосы какого-то неопределенного цвета, взлохмаченные,
давно немытые. Зато губы были ярко накрашены.
Правда, совсем безвкусно. Милиционеры заглянули на всякий
случай в пакет. Но, кроме кучи грязных пеленок и других
тряпок непонятного предназначения, ничего там не увидели.
Спросили озадаченно:

— Чей ребенок?

— Мой. Я его мать… Это девочка, ей всего 7 дней.

— А тебе самой сколько?

— Пятнадцать.

Так молодая мама Оля Зарецкая (ее фамилию, равно как
других «героев» и «героинь» очерка, я слегка видоизменил
по этическим соображениям) опять засветилась в отделении
ПДН (по делам несовершеннолетних) Октябрьского РОВД
Иркутска, где ее хорошо знали. Девочка бродяжничала
в течение уже нескольких лет. С такими, как и сама,
подростками. Занималась попрошайничеством, мелким грабежом,
токсикоманила. Ночевала то в колодце теплотрассы около
«Доки», то в подвалах домов, то у знакомых. Милиция
не раз пыталась извлечь детей из подземелья, но они
ловко уходили от преследования по коммуникационным лабиринтам
в сторону соседних микрорайонов Солнечный и Лисиха.
Могли неожиданно вынырнуть на поверхность даже в самом
центре города.

Начальник отделения ПДН Октябрьского РОВД, майор милиции
Наталья Васильева вспомнила, что экипаж ГБР привез
в тот день Ольгу Зарецкую прямо к ней. Ольга была голодная,
ее дочь — тоже, отчего плакала не переставая. Молока
в груди малолетней мамочки не было.

Год назад Октябрьский районный суд приговорил Ольгу
к двум годам условно. За то, что вырвала у прохожей сумку.
Обязал ее трудоустроиться или учиться. Но та продолжала
вести прежний разгульный образ жизни. Да и кто, собственно,
возьмет ее на работу такую — без прописки, без специальности,
без жилья? Записать на бумаге, даже если это и постановление
суда, можно, конечно, что угодно. Ведь записывали же
мы в свое время в планах и коммунизм построить, и квартирой обеспечить
каждого гражданина, а толку никакого. К любой бумажке
нужно реальные усилия приложить. А их применительно
к Ольге Зарецкой не последовало.

— Меня поразило, что девочка не оставила ребенка в
роддоме, а забрала с собой, — сказала Наталья Васильева.
— Значит, материнские чувства у нее есть. Если ей помочь,
она, возможно, стала бы на путь исправления. Поборола
бы в себе дух бродяжничества… Я где-то читала о создании
специальных домов для несовершеннолетних мам. Они могут
там жить и работать, получать специальность. К сожалению,
у нас таких учреждений нет.

— Как она попала в роддом? Лежала, наверное, там на
сохранении ребенка?

— Нет, «скорая» привезла ее прямо с улицы. Шла с друзьями,
неожиданно начались схватки. Подростки и вызвали «скорую».

— Она что, беременная, с животом, залазила в коллектор
теплотрассы и там находилась?

— Да.

— И прямо из роддома потащила дитя сразу в подземелье?
Его ведь надо купать, надо пеленки стирать.

— Говорила, что нет. Сначала пожила у подружки на
улице Байкальской, которая тоже из неблагополучной семьи
и тоже стоит на учете в милиции.

— Кто отец ребенка?

— Какой-то мужик с Кавказа. Она, видимо, надеялась,
что он возьмет ее к себе жить, но тот отрекся и от ребенка,
и от нее самой.

Оля Зарецкая родом из Бурятии. Жила с матерью-пьянчужкой
в деревне. Мать повадилась одно время приезжать раз
за разом в Иркутск. Подолгу гостила у знакомых алкашей,
обитающих в лисихинских бараках. И Олю привозила с собой,
та постепенно тоже втянулась в разгульную, непутевую
жизнь, осела здесь. Жаловалась, что в их деревне работы
нет, заняться там ей нечем, вот и бродяжничает на территории
Октябрьского округа.

Из Иркутска в Бурятию милиция постоянно отсылала информацию
о ней, просила принять меры. Но, видно, у тамошних чиновников
отношение к безнадзорным детям такое же трепетное,
как у голубей к историческим памятникам. Да и у наших
зачастую не лучшее. Иногда сдается,
что у многих из них вместо сердца кошелек. У них, видите
ли, всегда в казне нет денег. Ни на что. Даже если речь
идет о будущем нации.

Спрашиваю Наталью Васильеву: Оля по-прежнему бродит
по улицам Иркутска со своей дочкой? Оказывается, уже
нет. По решению Октябрьского райсуда этапировали на
родину. Подлечили ее ребенка немного в Ивано-Матренинской
детской больнице и обеих отправили восвояси.
В отделении ПДН матери-бродяжке пригрозили,
что если не возьмется за ум и по-прежнему будет лазать
по коллекторам теплотрасс, то ее лишат родительских
прав и передадут дочь в дом ребенка.

— Пока в Иркутске она не появлялась, — сказала Наталья
Геннадиевна. — Может, одумалась.

— Много в Октябрьском округе таких безнадзорных
бродяжек?

— Двадцать. В основном мальчики. Но есть и три девочки.
Некоторые время от времени тоже в коллекторах теплотрасс
живут.

Длительное время рядом со зданием областной администрации
и Вечным огнем в коллекторе теплотрассы ночевали пять
безнадзорных девчушек в возрасте 12—15 лет. Нравы там
были жестокие. Шло ежедневное соперничество, даже драки
за еду, за лучшее место в «ночлежном подземном царстве»,
за право первой нанюхаться клея… Настоящая беспощадная
девчоночья стая.

Несомненным лидером у них была 15-летняя Лариса Молчанова,
которая стояла на учете в милиции с 12 лет. Отца у нее,
как и у Оли Зарецкой, не было. Мать, жившая с сожителем,
также пьянствовала, воспитанием дочери не занималась,
и та в конце концов совершенно отбилась от рук. Каждый
день ходила на Центральный рынок как на работу. Попрошайничала,
подворовывала, токсикоманила — тут же на скамейках.
Жила то с одним, то с другим парнем. Естественно, нигде
не училась.

Во время рейдов ее отлавливали вместе с подружками.
Доставляли в райотдел милиции. С педикулезом, часоткой,
венерическими болезнями. Оформив протокол, отвозили
на дезостанцию, где обрабатывали, отмывали, одевали
в чистую одежду и кормили. Потом — дорога домой, к
матери. Но Лариса тут же от нее убегала. Как и убегала,
не долечившись, из вендиспансера. Шесть раз за четыре
года ее «прорабатывали» на заседаниях комиссии по делам
несовершеннолетних и защите их прав Правобережного округа.
Призывали начать новую светлую жизнь. Предлагали учиться
в городском ЦОМе (центре образования молодежи), где
бы она могла получить специальность. Но все тщетно.

Ответственный секретарь комиссии Людмила Кукуруза сказала
мне с грустью:

— Жалко девочку. Она ведь неглупая, симпатичная, улыбчивая,
хорошо контактирует с людьми, могла бы устроить свою
личную жизнь. Но не хочет. Говорит: «Мне свобода нравится».
Мать ее в конце концов лишили родительских прав, а Ларису
поместили в социально-реабилитационный центр. Но она
и оттуда убегает. По слухам, подсела даже на наркотики.

— Случаи, когда безнадзорные дети исправляются, наверное,
редки?

— Да. К сожалению… В микрорайоне Зеленый живет одна
такая девочка. История ее падения обычная: семья неполная,
мать пьянствовала. Девочка бродяжничала. Но после того,
как родила в 15 лет, практически порвала с прошлой
непутевой жизнью. Воспитывает сейчас сына, с 1 сентября
пойдет учиться в ЦОМ. Документы мы уже оформили.

Мало кто задумывается над тем, что из уличных «гаврошей»,
если их вовремя не направить в нормальную жизнь, вырастут
насильники, грабители и убийцы. Вряд ли кому-то удастся
отсидеться от поднятой ими волны насилия за высокими
заборами своих чудо-коттеджей и дач-дворцов. Накроет
и там. Тревожные звонки-предвестники раздаются все
чаще и чаще. Так что думать об этой проблеме следует
всем — и бедным, и богатым, и чиновникам, и депутатам.

В начале этого года такой вот 17-летний подросток с
другом убили, не моргнув глазом, в доме на улице Глеба
Успенского, 20, сразу пятерых взрослых. Двух женщин,
двоих мужчин и пенсионерку. Порешили их просто так.
Даже не из-за денег или вещей. Пили-пили да и повздорили.
Психика-то у уличных бродяг подорванная. Они часто
становятся непредсказуемыми, неуправляемыми.

Мальчик, инициатор этого убийства, тоже долгое время
жил в подземелье. В подвале дома на улице Чехова.
Хотя у него была до последнего времени и мать, и свой
дом. Лучшим другом у матери была бутылка. А потом она
погибла при загадочных обстоятельствах.

Все, как видите, часто начинается с отцов-матерей…

Против окна моего дома на тополе вот уже много лет
вороны выводят потомство. Ветром гнездо дважды сбрасывало
на землю, но птицы упорно его восстанавливали и опять
откладывали яйца.

Нынче погода тоже не баловала. Однажды ночью поднялся
ураган. Тополь вместе с гнездом гнуло и раскачивало
со страшной силой. Однако ворона его не покидала. В
свете фонарей было видно, как она борется со стихией
за жизнь будущих птенцов. А ворон, который обычно улетал
на ночь куда-то, на сей раз был рядом. Упорно цеплялся
за сук чуть ниже гнезда. Несколько раз его сбивало вниз,
но он, преодолевая страшный ветер, возвращался на прежнее
место. Иногда, когда ветер ослабевал, полувзлетая подскоками,
садился на край гнезда. Наверное, о чем-то «говорил» с
вороной. Потом опять спускался вниз.

До самого утра, пока не утих ветер, он дежурил на тополе.

А через два дня все повторилось.
Ворон-отец ни на минуту не покинул ворону-мать, а та
— своих будущих птенцов. Вот я и подумал: куда мы,
люди, катимся? Может, нам поучиться у ворон, как надо
сражаться за свое потомство? Как надо его умножать и
беречь?

Кстати, эта воронья семья в течение двух лет утроилась.
Несколько раз другие вороны пытались территорию у нее
забрать, но все попытки чужаков были отбиты. Отстоим
ли мы, россияне, свою огромную территорию…