На «Поминальную молитву» Г.Горина, которой
открывались гастроли иркутян, собрался полный зал.

Спектакль строгий, аскетичный. При
полупустой сцене тем не менее создается впечатление
подробного быта, и исходит оно от игры актеров.

Сценическая культура, художественный вкус и чувство
меры не позволяют исполнителям пользоваться щедрыми
репризами пьесы как легкой добычей. Конечно, зал отвечает
на них понимающим смехом, но главная прелесть спектакля
не в этом. Суть происходящего явлена через внутреннюю
жизнь персонажей. Она подана деликатно, по нашим южным
меркам, — со сдержанным темпераментом, когда все реакции
«перекладываются» на зал. И это в высшей степени
театрально: внутреннее напряжение актеров при минимуме
внешних средств вызывает сильнейшее волнение в зале.

Так играет Виталий Венгер. Его Тевье
разговаривает с Богом, сохраняя приличествующую для
верующего человека дистанцию. Все зная про мир и порядок
вещей, он не упорствует в этом знании, а пытается понять
новую жизнь, обрести истину, которую не найдешь даже в
Святом писании.

Необычайно обаятельна Наталья Королева в
роли матери семейства с «золотым имечком». Она играет
женщину, безропотно несущую свой крест. В море несчастий
ее поддерживает любовь к ближним, которой она щедро
одарена. Это непросто сыграть, но благодаря дару актрисы
мы чувствуем, что любовью переполнено все существо
Голды, и печалимся вместе с анатовцами о ее смерти.

Уходя из родной деревни, они оборачиваются к
нам и застывают на мгновение, глядя на нас через толщу
столетия. Восстановилась связь времен…

Восстанавливается она и в спектакле иркутян
«Не так? Живем, как хочется!» по пьесе А.Н.Островского «Не
было ни гроша, да вдруг алтын». Но восстанавливается под
другим знаком. Герои Островского прямиком шагнули в нашу
эпоху, абсурдностью своей жизни напоминая персонажей
Хармса.

Все ситуации и характеры в связи с логикой
жанра доведены до упора. Московская окраина укрупнена до
масштабов морской державы, на что указывают детали
костюмов, матрос-сигнальщик, солидная личность Разновесова
в амуниции для подводного плавания (блестящий эпизод
Виталия Венгера); водные глубины, из которых вылавливают
русалку для увеселения новых господ на бандитской хазе.
Никакого насилия над Островским в этом решении нет
(режиссер Геннадий Шапошников, сценограф Александр
Плинт).

Колоритные типы, населяющие пространство
между «большой трущобой и малым захолустьем», воплощены
артистами иркутского театра с фарсовым озорством и
куражом. Крепенькие, себе на уме Епишкин и Лютов (Николай
Дубаков и Владимир Орехов), которые с непроницаемыми
лицами пытаются обжулить друг друга. Дуболом Елеся
(Степан Догадин) и разбитная Лариса, затомившаяся в
девичестве, сыгранная Миленой Гуровой как гротесковая
фигура. Две завистницы и сплетницы: заполошная Фетинья
(Татьяна Двинская) и ушлая Домна, сыгранная Натальей
Королевой с легкой иронией по отношению к своему
персонажу. Хороша сцена явления Домны, безумно
принаряженной, рвущейся испортить чаепитие Насти с
женихом.

И среди этих людей — трагикомическая фигура
отставного чиновника Крутицкого. Это Акакий Акакиевич
навыворот, раб своей шинели, полы которой набиты
накопленными за всю жизнь деньгами. Геннадий
Шапошников, играющий Крутицкого, произносит свои
монологи прямо в зал, тихо жалуясь на судьбу. И так же, как
бедный Башмачкин, отставной подъячий не может больше
жить, потеряв свое богатство.

Забор же в своем саду Епишкин так и не
починил, хотя квартальный строго наказывал ему, дураку. И
рухнул забор, и осталось только замоскворецким обывателям в
тоске снова запеть про цыганку с картами и казенный дом.
Такова российская действительность.