Маркелыч должен был вернуться еще два дня назад. Но
установилась июльская жара, дождей и туманов долго не
было, потому я предположил, что, как это обычно и бывает,
зверь на солонец не приходит. Охотник ждет там напрасно.
Разрешение на добычу изюбря — мяса для питания отряда —
у нас на двоих одно, и мы сидим на солонце по очереди
несколько ночей. Наш эпидемиологический отряд по изучению
природно-очаговых инфекций (клещевого энцефалита прежде
всего) стоит в заброшенном поселке лесозаготовителей
Сахире. Рядом шумит река Белая. В десятке километров
выше по течению на ее левом берегу высится грандиозный
утес с выразительным названием Балда. Балда он и есть,
поскольку намертво преградил путь человеческой тропе
вверх по реке. Правда, есть этому некоторое оправдание:
на реке возникло глубокое улово, в котором случаются
даже таймени. В конце июня я поймал тут на спиннинг почти
десятикилограммового хищника.

Неподалеку от Балды давным-давно Маркелыч устроил солонец.
Леса тут девственные, людей почти не бывает, и зверь
водится. Лесозаготовители разгромили долину Белой снизу
по течению только до Сахира.

… Ах, какая стоит жара! Гнус — разноплеменная лесная
банда ворья-кровопийц — безраздельный хозяин тайги.
У банды строгий порядок ежедневного вступления
«в дело»: утро и вечер — время в основном комара, мошки
и мокреца (этот самый гнусный, самый мелкий — пыль
едучая, пестренький, похож на москита). Дневная жара —
в распоряжении слепней и оводов. Попутно замечу, что
двух последних иногда даже в печати не различают. Но
слепень (его еще называют паутом) пьет кровь, овод —
нет. Его копытные животные боятся больше
кровососа. Овод вьется у носа или под брюхом и легким
касанием приклеивает яйца к волоскам. Из яиц вскоре
вылупляется потомство, которое
устраивается кто под кожей, кто в носоглотке
животного.

Как-то в детстве после работы с отцом в лесу на заготовке
березовых чурок для постройки телег и саней я, сидя
босиком на лошади, поехал поить ее к речке. И чуть не
слетел на землю — до того больно ужалил меня такой
вот «бомбовоз»-слепень. А каково лосям, которых они
«едят» весь день! К счастью, таких громил мало в тайге,
местное население называет их «лосиный паут». Слепни
даже нападают на самолет АН-2, приземлившийся
где-нибудь в Жигалове. Они присаживаются на борта, бегают
там, жалить пытаются.

… Вчера к ночи все же собрался небольшой дождик, и
появилась надежда, что изюбрь на солонец придет. Дождь
размягчает подсоленную землю, звери это знают и охотнее
приходят ее, мокрую, поесть. Решаю наутро идти на смену
Маркелычу, но вскоре у нас в Сахире он объявился сам.
Весь его вид говорил об удаче. Теперь наша забота — идти
за мясом. Там мы срубим плот и сплавим груз в Сахир.

Этой картины — прошло уже более сорока лет — мне не
забыть вовек. Вся туша несколько часов назад добытого
зверя была покрыта толщиною сантиметра в три слоем,
состоящим из бесчисленного множества копошащихся слепней-паутов!
Те, которые сели только что, энергично расталкивая прилетевших
ранее, лезли вниз, хотя крови напиться не могли, она
давно свернулась.

В этой банде были представители нескольких
видов: самый маленький — красивенький такой, разноцветный,
и самый большой — величиною со шмеля, зловеще-рыжей окраски,
с огромной блестящей головой-глазищами. Этот в полете
гудит тяжелым низким голосом и крови, коль доведется,
выпивает едва ли не с наперсток. Такой вот и укусил меня
в детстве. Только мы появились, кровопийцы решили заняться
нами. Вокруг каждого одновременно закружилось с сотню
их; многие летали навстречу друг другу и громко сталкивались
с «подельниками». Шум-жужжание от сотен насекомых стоял
такой, что мешал разговору! Ни одному из них вкусить
своей крови мы не дали, конечно, но каково сейчас
в тайге зверю…

Июль для крупных животных самый тяжелый
в этом смысле месяц. Энцефалитный клещ, правда, пошел
на убыль, но все остальные «участники банды» только
усилили активность. Более того, к осени, когда и эти
устанут зверствовать, объявляется
оленья кровососка. У этой мухи ну прямо осознанная
приспособленность: как только она сядет на шерсть животного
и попытается пролезть к коже, крылья, мешающие ей,
«отстреливаются». Кровососка эта будет жить на коже зверя
до весны.

Банду эту какой-то
абориген, наверное со зла, назвал исключительно выразительно:
гнус. Гнус — значит, это все вместе взятое: клещ, комар,
мошка, мокрец, слепень, овод, оленья кровососка, муха-жигалка.
С глубоким сочувствием, бывало, наблюдаешь в тайге за
зверем: быстро наклонится, схватит два-три пучочка травы
или лишайника в подгольцовье — и прыжками метров пятьдесят.
Там резкая остановка, два-три быстрых наклона головы,
и все бесконечно повторяется.

Как звери приспосабливаются? Лоси и отчасти изюбри в самые тяжелые часы
активности кровососов отлеживаются в воде озер или речных
стариц. Изюбри, те, которые на лето поднимаются в высокогорье,
дневную жару с ее слепнями проводят лежа на обдуваемых
возвышениях. Козули и кабарожки забиваются в густые
заросли, а таежные северные олени возлежат на снежниках,
там и комара-мошки меньше.

Но и на вершине какое уж
спасение… Поднимаюсь как-то на гольцевую вершину
— перевал через полуостров Святой Нос Байкала. Рядом
снежник, довольно свежий навстречу ветерок. Комаров
ни единого. Вот, думаю, отдохну тут на лишайниковом
валуне, комарье-то далеко внизу в тайге осталось. Только
снял котомку-панягу, сел на камень — туча комаров набросилась
на лицо и руки! Откуда взялись? А я их сам принес. Надену
панягу, тронусь — они плотно выстраиваются
от встречного ветра позади, а вскоре густо садятся на
мой груз и едут до следующей остановки. Ну, не досада
ли?

В научной экологической литературе описан случай гибели
многих десятков (!) взрослых лосей от гнуса-комара.
Случилось это на реке Печора в начале прошлого века.

Вот что такое «маленький комарик на воздушном шарике»,
когда его слишком много. Я припоминаю случай со мною:
однажды за три часа хода по тайге Хамар-Дабана снял
с себя 98 клещей. Не сними их вовремя — съедят! Жители
лесных поселений, охотники, геологи, таежные строители
знают по себе, что такое гнус, — он может приостановить
любое дело. При строительстве Братской ГЭС из-за
невообразимого количества мошки и мокреца работы в
некоторые дни почти прекращались.

Столетиями защитой от гнуса у людей
был дымокур, деготь и сетка на лицо. В середине прошлого
века у нас появился диметил/фталат, затем репудин, после
дэта. Но для мокреца например, противокомарная сетка,
это тьфу! Он же размером всего в один миллиметр.

Но ведь не просто же так существует в природе обилие
этих кровососов. Есть ли ему оправдание или хотя бы
объяснение? Да, есть. Не так давно ученые обнаружили,
что кровососы осуществляют в природе
миграцию микроэлементов и вирусов из крови одних
животных другим. Кроме того,
на разных этапах развития яиц, личинок, куколок,
имаго (взрослых форм) ими питаются водные и
сухопутные беспозвоночные, рыба, птицы, млекопитающие
(те же насекомоядные). Все в природе взаимосвязано, и
связи эти изучает наука.

В народе же июль назван «комар-пора». Образно и
справедливо.