— Однако, цифры, характеризующие порог опасности ВИЧ
для новорожденных и малышей первых лет
земного существования в Иркутской области, даруют
относительный оптимизм — разве не так, Елена
Константиновна? Отчего же такая острая тревога за их
судьбу?

— Да, цифры в какой-то степени обнадеживают. Если в
1999 году от ВИЧ-инфицированных женщин появилась
на свет почти половина малышей, еще в материнской
утробе или при родах травмированных вирусом ВИЧ, то
сейчас число этих маленьких бедолаг снизилось до 10
процентов. Но разве можно в практической медицине
вообще и особенно в такой ее своевольной отрасли, как
инфекционные заболевания, тем более вирусной
природы, да еще, если нет пока средства
противостояния им, полагаться на цифры?! Сегодня они
«благодушны», а завтра — жестоки и безжалостны.
Проблема-то не изжита: вертикаль заражения «материнство —
детство» — объективная реальность сегодняшнего дня, тем
более аморальная, что бьет по самым слабым, в грехах
родителей не повинным, — по детям.

— Если не касаться специальных, медицинских
аспектов вашего выступления, то как можно
сформулировать его главный тезис, чтобы он был
понятен любому обыкновенному человеку?

— Каждый здравомыслящий человек должен сегодня
отчетливо понимать: от ВИЧ никто не застрахован.
Эта инфекция давно вырвалась из фиксированного круга
наркоманов, «освоила» половой путь заражения и стала
фактически неуправляемой. Запретить рожать
ВИЧ-инфицированным женщинам никто не имеет права. Но
прервать путь передачи вируса ВИЧ от матери к ее
дитяти — это в наших силах. Мы, медики, можем
помочь женщине родить здорового ребенка. Но для
этого нужно соблюсти как минимум одно условие:
ВИЧ-инфицированная беременная женщина должна прийти к нам,
врачам, вовремя.

— Но насильно ведь не заставишь…

— Вот в этом-то и беда! Я уже не говорю про
алкоголичек, про женщин асоциального поведения,
которым на судьбу своих детей наплевать. Это вообще
особая женская категория, постоянно подпитывающая
эпидемию. Я имею в виду, казалось бы, вполне
нормальных женщин, но ведущих себя безответственно и
перед своей личной судьбой, и перед судьбой детей.
Как будто никогда не слыхали они о службе
планирования семьи. Между прочим, при областном
перинатальном центре такая служба есть, и туда может
обратиться каждая супружеская пара, мечтающая о
потомстве. Как будто неведомо нашим женщинам, что ранняя
диагностика любого недуга, ВИЧ-инфекции в том числе,
намного облегчает все дальнейшее существование,
спасая от многих трагедий. Да, «цепочку», о которой
мы ведем с вами речь, можно разбить только по
вертикали. Но у нас, россиян, особый менталитет.
Мне, моим коллегам часто приходится выступать перед
молодежью. Я рассказываю о том, что в странах,
считающих себя цивилизованными, давно заведен порядок:
перед вступлением в брак будущие супруги
всесторонне обследуются у врачей. Представляете,
именно эта информация вызывает в молодежных
аудиториях самый беззаботный смех: мол, это нам ни к
чему…

— Вы говорите сейчас о контакте медиков с
молодежью. Фактически о просветительской функции
врачей. Но до недавнего времени, и это лично мне
хорошо известно, появление доктора в школе, его
стремление поговорить со старшеклассниками на
трудную тему полового воспитания вызывало
настороженность педагогов и откровенный протест
родителей. Мол, развращают детей. Как будто «уличные
университеты» не развращают куда больше и бесстыднее.

— Если вас интересует мое мнение о половом
воспитании, то я вам скажу: уверена, что начинать
его нужно с детского садика, с того «молочного» возраста,
когда малыши впервые обращают внимание на разницу в
своем анатомическом строении. Я не утверждаю, что с малышней
нужно говорить откровенно на «запретные» темы, — это успеется.
Но прививать самые элементарные навыки личной гигиены, но,
сообразуясь с возрастом, стараться честно отвечать на
бесконечные «почему» маленьких человечков —
почему нет? Ведь в таких беседах — тоже проявление
родительской заботы о будущем детей. В двадцать лет
воспитывать уже поздно. Начинать половое воспитание
с трех, четырех, пяти лет — в самый раз. Не нужно
бояться, не нужно родителям стыдиться говорить со
своими детьми ПРО ЭТО. Такой стыд потом боком
выходит. Я — педиатр. Мне бы хотелось иметь дело
только с малышами, болеющими обычными детскими
хворями. И мне виднее, как зарождаются несчастья и
трагедии еще до беременности, ну и потом на стадии
акушерско-гинекологической помощи. Приди в
женскую консультацию женщина, как и положено, в
ранний срок беременности…

— Это какой?

— До 12 недель; и в случае диагностирования ВИЧ мы
сможем провести такую медикаментозную профилактику,
что риск заражения плода резко упадет. Увы, многие
не приходят. Но в связи с этим мне бы хотелось
сейчас коснуться еще одного аспекта — отношения
общества к ВИЧ-инфицированным вообще, к беременным
женщинам — в частности. Ведь не секрет, что часто
именно они оказываются за «линией отчуждения» —
даже в женских поликлиниках к ним отношение, мягко
говоря, настороженное, если не сказать —
брезгливое. А при таком отношении о каком доверии
к нам, медикам, можно говорить? ВИЧ-профилактика
беременной женщины — это путь взаимного доверия,
который мы, медики, и они, будущие мамы, должны
пройти навстречу друг другу.

— Кстати, Елена Константиновна, если мы говорим о
профилактике ВИЧ на стадии беременности,
значит, появились какие-то особо эффективные
средства, о которых человечество давно мечтает?

— Нет, изжить вирус ВИЧ из человеческого организма
пока не удается. Ни один из известных
медикаментозных препаратов не излечивает. Если уж вирус
попал в клетку, изгнать его оттуда невозможно.
Но вирус ВИЧ «функционирует» и в межклеточном
пространстве организма. Для человеческого зародыша
именно такой «свободный» вирус особенно опасен. И
используемые для профилактики беременных медикаменты
именно «свободный» вирус угнетают, не давая ему
проникнуть в клетки зарождающегося организма. Вот
откуда сравнительно неплохие нынешние цифры, с
которых мы начали наш разговор. Профилактика ВИЧ
при беременности — не миф, а реальные
возможности современной медицины. Женщина, знающая о
том, что она ВИЧ-инфицирована, и пренебрегающая
возможностью спасти свое дитя, берет на душу большой
грех.

— Что же тогда говорить о грехе отказа от своего
больного ребенка!

— Ну, это вообще горькая нравственно-социальная
проблема нашего общества. Сейчас в отделении для
малышей, «потерянных» на улице, подброшенных в
подворотнях, «забытых» в роддомах, — в том самом
«Аистенке», что расположен на втором этаже центра СПИД,
живут 52 ребенка. Половине из них уже выставлен неутешительный
диагноз, половину Бог миловал. Я как врач ежедневно
наблюдаю этих ребятишек, в одинаковой степени
изначально лишенных родительской заботы. Еще не было
случая, даже когда малыш оказывается
вполне здоровым, чтобы его забрали назад в родную
семью. Или усыновили бы наши с вами сограждане.
Иностранные граждане — да, нескольким малышам
повезло; россияне же — нет. Что ждет этих ребят за
стенами «Аистенка», представлять очень тяжко.
ВИЧ-инфицированные малыши находятся по сути в
больничных стенах; разговоры о предоставлении
«Аистенку» своего «жилья» пока остаются только
разговорами. По достижении определенного возраста и
здоровых и ВИЧ-инфицированных ребятишек одинаково
раскидают по детским домам и приютам. Если честно, я
боюсь, что в обычных детских коллективах к
ВИЧ-инфицированным начнут относиться приблизительно
так, как сейчас порой относятся в женских
консультациях к ВИЧ-инфицированным будущим мамам.
Как видите, проблема лечения и профилактики ВИЧ —
обоюдоострая и выходит она далеко за границы сугубо
врачебные. Медицинская наука не стоит на месте —
над созданием все более действенных вакцин против
вируса ВИЧ бьются ученые всего мира. Но сотворить
вакцину против темного сознания, примитивного и
грубого менталитета, наконец, против гигиенической
безграмотности невозможно. Тут само общество
должно выступать в роли врача. А, как ведется
исстари, врач должен исцелиться сам…