100 лет назад, в августе 1905 года, император
Николай II издал манифест, провозгласивший создание
в России Государственной Думы как
«законосовещательного представительного органа».
Собственноручно учинив под этим документом свою
подпись, монарх дал знать всем просвещенным слоям
Российской империи и всему цивилизованному миру, что
он согласен с идеей создания в стране парламента.

В Высочайшем манифесте об учреждении Государственной
Думы объявлялось «всем верным подданным»: «Ныне
настало время, следуя благим начинаниям, призвать
выборных людей от всей земли Русской к постоянному и
деятельному участию в составлении законов, включив
для сего в состав высших государственных учреждений
особое законосовещательное установление, коему
предваряется предварительная разработка и обсуждение
законодательных предположений и рассмотрение Росписи
государственных доходов и расходов». Это было
знаковое событие в политической истории России, ведь
после упразднения Петром I земских соборов страна
очень долгое время жила вообще без общенационального
представительного учреждения.

Николай II не отличался волевым характером и не
придерживался прогрессивных политико-правовых
взглядов. Он решился встать на путь конституционной
реформы не по зову реформаторства, которого у него
просто не было, а под напором революционных событий.
Царское правительство не смогло устоять перед
«воспалением страстей и крайними обстоятельствами» и
в спешном порядке разработало правовые акты о
создании Государственной Думы. Это стало возможным
благодаря русской революции 1905 года. Одна из газет
того времени назвала учреждение Думы «великим даром
революции». Этот «дар» предназначался не царю с его
властвующей бюрократией и, разумеется, не народу, а
повзрослевшей российской элите. Именно она давно
желала заполучить реальные политические права для
участия в управлении государственными делами.
Российская элита, которая «была воспитана на
европейском Просвещении, говорила по-французски,
получила образование в немецких университетах и
обожествляла английский парламентаризм», хотела
играть в российском государстве такую же роль,
которую давно играли в своих странах
западноевропейские политические элиты.

Само название будущего парламента — «Государственная
Дума» — было взято у М.М. Сперанского. Еще в 1809
году великий реформатор предложил создать в России
стройную и единую по вертикали и горизонтали
представительную систему власти от волостных дум
вплоть до Государственной Думы. Но этому предложению
не суждено было сбыться. Государственная Дума
образца августа 1905 года выглядела «как древо без
корней, ибо не имела, в отличие от проекта
Сперанского, соответствующих структур в губерниях,
уездах, волостях».

В России в начале XX века исполнительная и
законодательная власти не обособлялись: император
возглавлял правительственную власть, он же сохранял
высшую законодательную власть. В этом отношении
возникновение совещательных государственных структур
(Государственного Совета, Кабинета Министров,
Сената, а потом и Государственной Думы) означало
начало внедрения в государственную жизнь империи
принципа разделения властей.

Застарелым русским недугом было «размывание
законов». Граница между законами и подзаконными
актами была неопределенной и зависела от
административного усмотрения. Лучшие юридические умы
России того времени не могли в условиях отсутствия
парламента выработать отличительные признаки между
законом и просто повелением императора. В Западной
Европе эта проблема была решена давно и очень
просто: закон — это правовой акт, принимаемый
парламентом. Если в стране нет парламента, то любые
повеления и прихоти, исходящие от власти, будут
всегда считаться законами.

Историческое значение утвержденных сто лет назад
правовых актов об учреждении и избрании
Государственной Думы заключалось в том, что в
систему верховного управления, наряду с
единодержавием, была введена новая представительная
структура власти, которая опиралась на избрание.
Несмотря на свой совещательный характер,
Государственная Дума наделялась правом отклонения
законопроектов большинством в две трети голосов. А
это уже было, пусть и умеренным, но ограничением
абсолютной власти монарха в области
законодательства. Это был самый первый шаг к
установлению в России конституционной монархии.
Именно за ним последовало издание манифеста 17
октября 1905 года, принятие новых более
прогрессивных актов о формировании Государственной
Думы, преобразование Государственного Совета,
утверждение новой редакции Основных законов
Российской империи.

Восхищенный изданием царского манифеста об
учреждении Государственной Думы, известный русский
публицист А.С. Суворин писал 20 августа 1905 года в
«Новом времени»: «Зажглась заря нового дня, когда
голос русского народа будет слышен не только во всей
России, но и во всем мире. Русский народ выстрадал
этот призыв к законодательной работе множеством лет
своего роста и своей работы в поте лица, в
напряжении всех сил, физических и нравственных».
Однако «заря нового дня» светила недолго. Благодаря
революции 1905 года Государственная Дума появилась
на свет, но в результате февральской революции 1917
года она была упразднена. В «революционном» 1993
году состоялось второе рождение Государственной
Думы. Правда, этому предшествовал расстрел из танков
последнего советского парламента. Всем этим событиям
суждено было вместиться в одно столетие, ставшее
суровым веком для российского парламентаризма.