Мой Иркутск лежит у меня на ладони. Книжка-малютка, изданная Иркутским
книжным издательством в 1962 году. Миниатюрный томик величиной со спичечный
коробок. Бисерный шрифт, черно-белые фотографии, над которыми изрядно потрудилось
время. Белый дом университетской научной библиотеки, памятник Ильичу, Дом
Советов… Город, в котором я родился, мой город. Нет, все-таки это уже не мой город… К
моему времени натура шестидесятых уже ушла безвозвратно. В прошлом остались
кинотеатр «Марат» и оградка вокруг сквера на площади Труда, сгорела гостиница
«Сибирь» и убежал на Вечный огонь памятник генералу Белобородову, что был возле
цирка. Время вымело с улиц «Победы» и «Волги», уютные округлые трамвайчики
Рижского вагоностроительного завода и симпатичные, будто из мультфильма,
троллейбусы первых выпусков завода имени Урицкого.

Мой Иркутск другой, конца восьмидесятых. Это праздник трехсотлетия города,
настоящий салют, с гаубицами, подпрыгивающими при выстреле, швыряющими в ночное
небо оранжево-красные сполохи. Фасады зданий, впервые выкрашенные в нормальные
теплые цвета. Первая стройотрядовская бойцовка, на которой, высунув язык, я намалевал
герб с бабром. Как гордились тогда мы, бойцы летних студенческих отрядов, проходя по
теплым улицам Астрахани и Волгограда, что мы — из Иркутска! И раздавали ребятам из
других городов овеществленную гордость — новенькие золотисто-латунные значки.

Сегодня я нередко бываю в других городах, но былой гордости уже нет. Я завидую
— завидую новым кварталам Новосибирска, чистоте патриархального Томска, широким
улицам Кемерова. И везде, как деревенщина, поражаюсь ровным асфальтовым дорогам.
Просто руками всплескиваю: какие, понимаешь, дороги! Особенно если сравнивать их с
иркутскими.

Мой город изменился — или он изменил мне? Иркутск стал блеклым, тусклым,
ненужным, превратился в механизм, с помощью которого зарабатывают деньги чужие дяди.
Наверное, считать деньги в их карманах не стоит, да и мне, по большому счету, не жалко:
пусть будут все эти бесчисленные залы с игровыми автоматами, кабаки, где нельзя найти
приличной кухни, зато есть спиртное со всего мира. Пусть будут, в конце концов, на
каждые двадцать-тридцать баров у нас есть театр, а на десяток игровых салонов —
библиотека. Но среди прохожих становится все меньше иркутян. Нас окружают люди,
живущие в городе Иркутске и не имеющие с ним ничего общего. Это люди, граждане
РФ, человеки, друзья, камрады и кореша — кто угодно, но только не иркутяне. И некому
крикнуть, что иркутян уже нет: в эфире телекомпаний крутится бесконечная череда из
вымученных улыбок, разрезанных ленточек и врученных грамот. Иркутск — нем?

Будут ли мои сыновья чувствовать, что они — иркутяне? Наверно, мои — будут. Я
научу их, я знаю как. Иркутянина нужно воспитать, ему нужно объяснять, что город — это
не машинка для отмывания денег на строительстве-ремонте дорог и согласовании
земельных отводов. Нужны идея и мечта, праздник и ежедневный труд. У меня есть масса
помощников: «Иркутск» Федора Кудрявцева и Генриха Вейндриха и «Иркутск в панораме
веков» Восточно-Сибирской издательской компании, замечательная брошюра Юрия
Березкина с длинным названием «К разработке концепции развития города Иркутска:
идея города» и зубодробительная двухтомная «История Сибири». Наконец, у меня есть
секретное оружие: маленькая бабушкина книжка и старые студенческие значки. У меня —
есть. А у Вас?