Кишлак на фоне горы Альбарс

Вопреки общепринятому киношному образу (унылые пески да
неприветливые горы) Афганистан — красивая страна. Королевство это
столетиями дремало под боком у России, живя своей
размеренной жизнью небольшого мусульманского
государства. Никому не досаждало, соседей своих не
тревожило. До тех пор, пока в Кремле
не озаботились «светлым коммунистическим будущим»
афганского народа. Тут-то все и началось: свержение
короля, сбрасывание с пьедестала одного «настоящего»
революционера другим, еще «более настоящим»,
удушения, убийства и бесконечная череда войн.
Кровавых, жестоких, бессмысленных. Как друг с другом,
так и с «шурави» — советскими солдатами, которых
кто-то якобы позвал на помощь.

Жители тех стран, где мы
выполняли «интернациональный долг», буквально
толпами приезжали в Союз, спасаясь от разрухи и
войны. Многие горели желанием воочию увидеть,
как живут сами освободители, поучиться в наших вузах
и техникумах, получить современное образование и
нужную для жизни профессию.

Так случилось и с гражданином Афганистана, таджиком по
национальности, Гаусудином Маражудином. Надо сказать,
что эта горная страна, как и Россия,
многонациональна. Помимо пуштунов и таджиков здесь
живут узбеки, туркмены, хазарейцы. У каждой
народности — свой язык, свои многовековые обычаи, но
тем не менее все хорошо друг друга в разговоре
понимают. В стране два государственных языка —
пуштунский и дари.

Маленький Гаусудин, в семейном обиходе просто Гаус,
жил в кишлаке недалеко от северного города
Мазари-Шариф. Леса в Афганистане ничтожно мало, и дома
с надворными постройками возводят здесь
каменно-глиняные. В родной деревне — кишлаке Гауса
насчитывалось 400-450 человек. Семьи у всех по
афганской традиции большие. В том числе и у
Маражудинов — 8 детей. Гаус был очень
любознательным, подвижным ребенком. Купался в
небольшой реке, протекающей недалеко от кишлака,
бродил по долине, где буйно росли хлопок, груши,
яблоки, абрикосы, виноград, дыни и арбузы. Любовался
со сверстниками снежными шапками далекой горы
Альбарс.

Между кишлаком и Мазари-Шарифом русские построили
завод по производству азотных удобрений. Там в одном
из цехов работал отец Гауса. А мать водилась с
детьми, ходила по улицам в парандже, снимала ее
только дома. В заводском поселке жили советские
специалисты — инженеры, рабочие. У них был
свет, канализация, плавательный бассейн, спортивные
площадки. Гаусу все это было в диковинку. Ведь в
кишлаке энергоснабжение отсутствовало (вплоть до 1988 г.).
Гаус, как только выдавались свободные часы, мчался в
гости к «шурави». Играл с ними в волейбол и
баскетбол, занимался штангой, мылся в бане с
настоящей русской парилкой (В афганских банях их
нет).

Париться по-русски, с веником, он, кстати, не
перестает и сейчас, живя в Иркутске. Говорит:
«Хорошее это дело — парилка. После нее чувствуешь
себя помолодевшим, здоровым, бодрым».

Когда новоявленный афганский революционер Тараки
сверг короля Дауда, Гаусу было 13 лет. Он учился в 6
классе, мало что понимал в произошедшем, но волна
перемен, прокатившаяся тогда по Афганистану,
захватила впоследствии и его. Все ждали, что новая
власть покончит с нищетой, со всевластием чиновников,
раздаст землю простым людям по справедливости.

В 15 лет Гаусудина приняли в организацию
демократической молодежи Афганистана, аналог
советского комсомола, и вскоре он стал одним из самых
активных ее участников. После 8 класса учился в
лицее, закончил его и вступил в ряды
Народно-демократической партии Афганистана.
Выдержал в Кабуле большой конкурс среди желающих
продолжить образование дальше — за границей.

Так в 1983 г. он впервые приехал в СССР, в Воронеж,
где учился на электромеханика. Нашего языка не знал,
но сумел его быстро выучить, стал сносно говорить
по-русски, окончил техникум с красным дипломом.
Вернувшись домой, служил в афганской армии, потом
работал на заводе азотных удобрений. Толковый местный
парень, знающий два языка, освоивший сложное
производство, по-настоящему подружился с русскими
специалистами. Они настойчиво советовали ему учиться
дальше.

Назад, в СССР

И вот он опять в Кабуле, опять — жесткий отборочный
конкурс, и снова — СССР. На этот раз судьба
забросила его в Иркутск, на юрфак госуниверситета.
Молодому демократическому афганскому государству
не хватало специалистов именно в этой
области. К тому времени, когда Гаусудин начал
«грызть» гранит учебной науки, власть в Афганистане
снова поменялась, уже в который раз. На смену Бабраку
Кармалю, дорогу которому в бывший королевский дворец
расчистил русский спецназ, пришел Наджибула. Соратник
Кармаля и член одной и той же коммунистической
партии НДПА, он просто-напросто сверг своего
предшественника. Но прежний ориентир афганской
революции — построение нового демократического
общества — оставался и при нем.

Закончив ИГУ, Гаусудин Маражудин рванулся
было послужить родной стране, но там опять вовсю
полыхала война. Против правительства Наджибулы и
советских войск яростно сражались поддерживаемые
американцами и их союзниками моджахеды. «Духи» не
щадили никого, вырезали целые семьи таджиков,
узбеков, хазарейцев, сотрудничавших с просоветской
властью… Кончилась эта кровавая каша тем, что
русские из Афгана ушли. Правительство Наджибулы пало,
и почти всю территорию горной страны надолго накрыла
зловещая тень талибов. Вопрос о возвращении домой сам
собой ушел с повестки дня: коммунистов талибы
расстреливали без суда и следствия. Они даже президента
Наджибулу не пощадили — казнили.

Гаусудин к тому же влюбился в русскую студентку Олю
Циркунову, учившуюся тоже в ИГУ, но на другом
факультете. Математическом.

— Близко мы познакомились только на 5 курсе, хотя
изредка видели друг друга и раньше, — вспоминает
Оля. — Гаус красиво ухаживал. Целый год. Дарил
цветы. На свидания без цветов почти никогда не
приходил. Он и сейчас остался таким же галантным и
внимательным.

Оля — красивая, строгая, с короткой модной прической и
в таких же строгих и модных очках — говорит, что
работает в средней школе в Ново-Ленино
учителем математики. Вздыхает, показывая на очки:

— Приходится много читать, проверять большое количество
тетрадей, вот и посадила зрение.

Мы беседуем в гостиной их уютной квартиры. Младший
сын, 4-летний Андрей, неугомонный и подвижный, как
ртуть, самостоятельно включает в электросеть
компьютер, залезает на еще высокое для него кресло и
играет, не обращая на нас никакого внимания, в
какую-то компьютерную игру. Кричит радостно:
«Загружается»… «Выиграл!»… «А сейчас проиграл».

8-летняя дочь Полина ведет себя, наоборот, сдержанно,
даже степенно. Поглаживая длинную, до пояса,
косу, сообщает мне по секрету, что очень любит
бальные танцы. Занимается
танцами с первого класса. Готовить различные
кулинарные блюда ей тоже нравится. Еще до прихода с
работы родителей она ежедневно забирает из садика
брата и кормит его. Говорит: «Пока мамы нет, я дома
за нее». Хочет стать школьным учителем иностранных
языков. Похвасталась: «По английскому у меня одни
пятерки… А еще — я в классе самая высокая».

Спрашиваю, знает ли она, кто ее отец по
национальности.

— Афганец, — отвечает она.

— А ты кем себя больше считаешь — афганкой или русской?

— Конечно, русской. Я по-ихнему
(кивает в сторону отца) всего несколько фраз понимаю.
Но если поедем в гости в Афганистан, придется язык
подучить.

— Ты черненькая, как и папа, больше на афганку походишь.

— Я на мамину маму похожу. Правда ведь, бабушка?

Мать Оли Александра Архиповна Циркунова, работница одного
из промышленных предприятий Братска, приехала
в областной центр на несколько дней по делам.
Сидит тут же, с интересом слушает наш разговор.

— Истинная правда: ты у нас вылитая бабушка. То есть
я, — смеется она. Смеется от того, что особого
внешнего сходства между ними нет. И продолжает,
кивнув на сидящего рядом Гаусудина: — Я своим зятем
довольна. Он добрый, заботливый, надежный. В политике
хорошо разбирается. Когда встретятся с Олиным отцом,
никак не наговорятся. У них много общих и любимых тем
для обсуждения… Правда, когда дочь сказала, что
хочет выйти замуж за афганца, мы с мужем сильно
насторожились. Не скрою… Все-таки разные религии,
разный уклад жизни — мусульманский и православный. А
теперь видим: разные религии — это не препятствие.
Главное, чтобы любили друг друга, терпимо относились
друг к другу, уважали чужие обычаи и традиции.

— Теща у меня — мудрый человек, — философски
откомментировал Гаусудин.

Спрашиваю Олю: если жизнь в Афганистане наладится,
сможет ли она поехать жить туда насовсем? И даже
намекнул ей что-то про ношение паранджи.

— Нет. Это исключено. В Афган не поеду. В гости —
да, с радостью, а насовсем — нет… Я Гаусу сразу, еще
до свадьбы, твердо сказала об этом.

«Русские девушки — самые красивые»

— Гаусудин, а почему ты выбрал себе в жены именно
русскую девушку? — спрашиваю я. — Ведь в Иркутске
много татарок, буряток…

— Не знаю, — озадаченно разводит он руками. Думает
долго. Наконец серьезно замечает: — Русские — самые
общительные, открытые, душевные и красивые. На мой
взгляд… Русский народ вообще очень добрый и
отзывчивый. В Иркутске живут сегодня 40 афганцев, 35
из них женаты. Почти у всех супруги русские. Раньше нас
было 96. Но в последние годы, когда талибов изгнали,
многие афганцы-холостяки вернулись на свою
историческую родину. Иные отправились в Европу и Америку
в поисках лучшей доли. Они ведь не обременены семьями,
им легче и проще начать все с нуля. А женатые
остались.

— Сколько лет ты уже в России?

— В общей сложности четверть века. В Иркутске у меня
трехкомнатная квартира, неплохая работа менеджера по
правовым вопросам… Как говорится, от добра добра не
ищут. Да и жизнь в России намного легче, чем в
Афганистане… Получил российское гражданство. Часто
ловлю себя на мысли, что думаю по-русски, живу
по-русски. Катаюсь вот зимой на лыжах.

— Стал сибиряком?

— Ну да. Сибиряк ведь не тот, кто не мерзнет в
30-градусный мороз, а тот, кто тепло одевается, — пошутил
он.

Байкал, как визитная карточка

В прошлом году Гаусудин побывал в Афганистане. Один, без
семьи. Съездил, как он выразился, на разведку. Нет, письма,
видеокассеты он домой отправлял через друзей. Получал
и ответные весточки. Но вот вживую увидел своих родителей
впервые за последние 15 лет. Вспоминает, что уже начиная
с Мазари-Шарифа начал сильно волноваться. Нанял такси,
всю дорогу ехал, высунувшись из окна автомобиля, — вдыхал
почти забытый афганский горячий воздух, подмечал изменения.
Их было много. В том числе и в семье Маражудинов. Отец
с матерью перебрались из кишлака в рабочий поселок завода
по выпуску азотных удобрений. Жили в пятиэтажке, где
были все признаки цивилизации.

С дрожью в руках он позвонил в дверь.

— Ой, сынок приехал! — громко вскрикнула 66-летняя
седая мать. Ноги у нее подкосились, она буквально упала
на грудь Гаусудину. Тот успел лишь сказать: «Здравствуй,
мама!», как из гостиной пулей выскочил отец, тоже весь
седой, как лунь. Обхватил своими крепкими натруженными
руками и, плача от радости, повторял раз за разом всего
лишь два слова: «Сынок приехал!»

Весть о приезде Гаусудина разлетелась окрест мгновенно.
На следующий день в доме собралось не менее трех
десятков родственников. Братья и сестры, которых
он не видел с 4—6 лет, племянники и племянницы, дяди и тетки
не хотели отпускать его от себя, ловили каждое слово о жизни в
далекой России, с тревогой спрашивали, не мерзнет ли он.
Ведь в России, говорят, морозы бывают до 50 градусов.

— Неправда, — отмахнулся Гаусудин. — Не более 30.
Да и то в Сибири. Это не страшно. У нас на севере Афганистана
тоже ведь морозы доходят до -15 градусов. И снег идет.
Правда, как я помню, быстро тает. А в Сибири он лежит
очень долго. Пять месяцев в году.

Что такое Сибирь, мало кто из родственников знал. Но
когда он говорил, что она простирается вокруг Байкала,
самого большого и самого глубокого пресноводного озера
на планете, все оживлялись:

— О, Байкал!.. Байкал знаем.

Потом в кишлаке, в других населенных пунктах Афгана
его так и представляли при знакомстве:

— Это Гаусудин, который живет в России на Байкале.

Через месяц он вернулся в Иркутск. Надо было помочь жене
подготовить дочь-второклассницу к школе, купить обувь
и одежду сыну для садика. А отцу с матерью пообещал,
что через год обязательно приедет в гости вместе с семьей.

Хотя кто знает, какая будет в Афганистане обстановка
к тому времени. Политическая ситуация там нестабильная.
Неровен час, до власти опять дорвутся талибы. Или другие
реакционеры-догматы, блюстители «чистого ислама». Тогда
о светском пути развития горной страны придется снова
забыть на долгие годы.

— Я больше всего боюсь именно этого, — вздохнул мой
собеседник.

«Соотечественники, объединяйтесь»!

Такой клич Гаусудин Маражудин бросил своим землякам и
создал в 1999 г. общество по защите лиц афганской национальности,
проживающих в Иркутске. Чтобы сохранить культуру, традиции,
обычаи. Чтобы помогать с регистрацией, приобретением вида
на жительство, российского гражданства, а также в налаживании
отношений с местной властью и изучении законодательства.
В общем, помогать адаптироваться к новой жизни, в корне
отличной от их прежней.

А это ой как нелегко. Все нынешние 40 афганцев — вчерашние
студенты, которые приехали к нам учиться в 80-х по соглашению
между демократическим правительством Афганистана и СССР
да так и остались здесь навсегда, являясь по существу
политическими эмигрантами. Это люди очень
грамотные. Все имеют высшее образование: медики, химики,
юристы, историки, строители. Однако устроиться на хорошую
работу по специальности могут не все и не всегда. Причин
много, они общеизвестны: сильная конкуренция на рынке
труда, отсутствие у некоторых российского гражданства,
иностранный акцент, выдающий «чужака».

Но все же благодаря упорству и трудолюбию
многие афганцы сумели устроиться врачами в
больницы, прорабами и начальниками участков в строительные
фирмы, в другие престижные организации. Торговым бизнесом
занимаются всего пятеро.

Гаусудин Маражудин и сам первое время после окончания
университета не мог найти приличную работу. Торговал
на рынке разными товарами. Зарабатывал немного,
хватало лишь на самое необходимое.

— Было стыдно стоять за торговым уличным прилавком,
имея высшее образование, — вспоминает он. — Но иного
выхода я тогда не видел.

— В мечеть ходишь? — меняю я тему разговора.

— Хожу. Отмечаем с друзьями мусульманские праздники
Курбан-Байрам, Навруз и другие.

— А русские?

— Русские праздники тоже отмечаем, — смеется он. —
В моей семье очень любят Новый год, 8 Марта, Рождество,
Пасху.

Не мог я не спросить Гаусудина Маражудина о наркотиках.
Афганистан, как всем известно, сегодня главный поставщик
героина в Россию.

— Нет, что вы, к наркотикам, к их доставке наши люди
не имеют никакого отношения. Ни одного такого случая
соответствующими силовыми органами зафиксировано не
было. Мы далеки от криминала, потому, наверное, и нет
среди иркутян-афганцев очень богатых людей. Живем скромно,
достаток тоже скромный. Преступности в нашей среде замечено
не было.

— Прямо-таки ангелы, — пошутил я.

— Ну, может, и не ангелы, но жить и работать стараемся
по-честному. Мы рады, что Россия приняла нас, стала
нам второй родиной, а не мачехой. За добро надо платить
добром.