Жизнь наша такая: что ни программа, провозглашаемая
с самых высоких трибун, то химера. Люди старшего
возраста еще помнят многообещающий лозунг «реформатора»
Хрущева: мол, «нынешнее поколение будет жить при
коммунизме». С той поры, когда это обещание гремело
на всех углах, успело смениться несколько поколений,
а коммунизм как был, так и остался мечтой.
Промчалось какое-то время, и снова у всех на устах
посулы высоких властей: к двухтысячному году каждой
семье — отдельную квартиру. И что же? Не то что
отдельные квартиры каждой семье — бараки,
возведенные больше полувека назад, еще не везде
снесены, а в них по-прежнему ютятся люди. Так вот
получилось и с программой переселения с Севера, с
предоставлением тем, кто отдал силы суровым краям, из
которых ушла жизнь, субсидий на приобретение жилья
где-нибудь ближе к цивилизации.

Вот и я в мечтах о том, чтобы покинуть Мамско-Чуйский
район желательно еще при жизни, пришла в октябре
2000 года в районную администрацию, чтобы
встать на очередь за полагающейся мне по закону
субсидией на приобретение квартиры на юге Иркутской
области. Вскоре, получив официальную справку о том,
что моя очередь 293, подумала: возможно, мечта
станет явью. К сожалению, спустя несколько месяцев,
когда я пришла узнать, как продвинулся счет, мне
объявили: моя фамилия значится под номером 717. И я
поняла, что счет пошел «от обратного», а это самый
лукавый, самый неверный счет!

На севере Сибири я уже почти 33 года. Приехала, как
декабристка, вслед за мужем — поэтом и журналистом. Я
и сама имею прямое отношение к этой зыбкой
профессии. Тогда, по младости лет, я не
предполагала, что, отдав Маме столько лет, верно
прослужив районной прессе, останусь «на нуле». И не
найду на географическом пространстве места, где
еще могут пригодиться мой опыт и знания. Все, что
мне осталось, — так это счет «от обратного».
Наверное, и впрямь списали со счетов мое поколение…

Валентина Аксаментова, поселок Мама.

* * *

Мы жили и работали на лесоучастке Садки в
Мамско-Чуйском районе до тех пор, пока была работа.
В 1996 году участок закрыли, и мы вынуждены были
выехать в Жигаловский район — в деревню Орловка. На
следующий год собрали все документы, подтверждающие
право на получение жилищной субсидии. И нас
поставили на очередь. Она была вторая, льготная,
поскольку муж был ветераном тыла и труда, а я
являюсь ветераном труда. Хотя тоже могла бы быть
ветераном тыла, так как мое отрочество совпало с
военными годами и я с четвертого класса работала в
колхозе «Стахановец» Казачинско-Ленского района.
Только нигде это не записано, а свидетелей не найти.
Померли все. Но это я к слову. Главная же беда в
том, что я оставила в браке свою фамилию,
хотя мы расписаны были, все честь по чести. В 1999 году
муж умер, и с той поры я с комитетом по развитию
Севера веду переписку по поводу субсидии на жилье.
Мне долго отвечали, что денег на нее нет. А
когда деньги из Москвы все-таки пришли, оказалось,
что очередь со второй льготной передвинулась на
120-ю. Но и это еще не все. Оказалось, что после
смерти мужа меня и вовсе вычеркнули.

Между тем в соцзащите есть все документы,
удостоверяющие, что я — законная супруга умершего.
Как же можно меня вычеркивать из списка! Я
мать-героиня, вырастила семерых детей. Но они помочь
мне не могут, поскольку сами живут трудно, особых
сбережений не имеем. Сейчас купили старенький
домишко, скоро развалится, а живу я с двумя внуками,
с дочерью, у которой муж утонул, когда на тракторе
дорогу через Лену тянул. Это случилось в декабре. А еще со
мной живет сын-инвалид. Неужто я за всю свою жизнь не
заслужила помощи от государства?

Декабрина Ильинична Артеневская. Жигаловский район, деревня Орловка.