Предпоследним перед подвалом пристанищем Гены Петрова и Сергея Борисова стал один
из частных домов поселка Игирма. В конце ноября 2003 года в деревянном доме у Игоря
Тюкавина по улице Красноармейской третий день заседала «теплая» компания. Кроме
хозяина, в небольшом доме жили-пили еще несколько таких же неприкаянных, как Игорь,
душ. На свои деньги всю братию поил родной брат Игоря — Володя Тюкавин, который
поссорился с женой. Вместо того, чтобы помириться, Володя отправился к своему
непутевому родственнику заливать горе этиловым спиртом низкого качества.

Петров и Борисов — оба прошедшие зону — были ребятами «конкретными». Они
чувствовали себя среди ровесников старше и опытнее: как же, повидали жизнь, прошли
тюремные университеты. 23-летний Сергей и 27-летний Гена лидировали в пьяной
«бригаде». Тимур Ахметов и Виктор Меринов никакими выдающимися заслугами не
отличались, кроме того, что были безработные и горькие пропойцы.
Больше всего Петрова раздражал и бесил Тимур Ахметов, который привыкшему к
зоновскому порядку Гене казался верхом нечистоплотности. У Тимура и кличка была
подходящая — Геморрой. У Геморроя и Петрова отношения на третий день совместной
пьянки обострились окончательно. В этот вечер 24 ноября Гена Петров отчетливо увидел,
что может одним махом разрешить зашедшие в тупик отношения.

— Замочу гада, — зло сплюнул Петров в сторону Ахметова.

Время приближалось к полуночи. Володя Тюкавин уже пребывал в сладком забытье.
Наверное, ему снилось, что он помирился с женой, жизнь наладилась. Игорь же, хозяин
дома, увидев, что назревают серьезные разборки, сказал:

— Если собрались драться, идите на улицу.

Хозяину не хотелось, чтобы к бардаку в его доме добавился еще и разгром.

В цепкий мороз улицы вышли вчетвером: Ахметов, Меринов и Борисов с Петровым.
Меринов решил поучаствовать в разрешении конфликта на стороне Ахметова. Ну а
Борисов пошел поддержать Петрова, с которым был знаком несколько лет.

Снег скрипел, свежий воздух ударил в ноздри. На кого-то морозная свежесть действует
отрезвляюще, ставит мозги на место. Трезвость ума Петрова заключалась в том, что он
решил вооружиться. Возле поленницы он подобрал топор.

— На хрена тебе топор? — спросил Борисов Гену.

— Мы сейчас зарубим мужиков! — услышал в ответ.

Четверка, матерясь и огрызаясь в четыре глотки, пьяно двинулась в сторону реки.

На берегу ожесточение Гены полезло наружу. Ахметов в очередной раз пробормотал
матерный эпитет в адрес Петрова. В ответ получил два удара по физиономии. Ахметов
повалился на скрипучий и мягкий снег.

— Я его хотел только припугнуть, — скажет на суде Гена Петров, — ну и решил ударить
рядом с шеей. Как-то так получилось, что топор попал по шее Ахметова. Ну а когда попал
ему по шее, то решил уже добить. Потому что испугался, что меня привлекут за нанесение
тяжких телесных повреждений. Ну, а… это… сидеть-то мне… неохота было.

Прежде Петров был осужден на год и шесть месяцев за незаконную порубку деревьев в
особо крупном размере. Так Гена пытался подрабатывать — рубил лес с подельниками и
недорого продавал на дрова. Тем более что спрос на дрова в лесных районах в последние
годы существенно превышает предложение. Ну а вырученные деньги пропивали.

…Виктора Меринова Борисов уложил на снег и придавил ногой его туловище. Витя
покорно вытянулся на ноябрьском снегу. Он не мог вмешаться в работу мясника, которую
размеренно выполнял Гена Петров. Пьяному Меринову было видно, как лезвие топора
методично и вязко входит в шею Ахметову. Борисов тоже обернулся на звук терзаемой
плоти.

— Я был сильно пьяный и не помню, сколько раз его ударил, — скажет Гена.

Восемь рубленых ран на шее и голове Ахметова насчитают эксперты.
Смерть Тимура, по заключению экспертизы, наступила от открытой черепно-мозговой
травмы с повреждением вещества головного мозга. Рубил Петров от души.

От головы Тимура Ахметова расползалось черное дымящееся пятно. Вспотевший и
вдохновленный своим «профессионализмом», Гена Петров ощущал какой-то необычный
прилив сил и дикой радости. Что это за порыв такой, Гена сам себе объяснить не мог. Но
его завораживал сам факт того, что он может вот так, запросто, недрогнувшей рукой
распоряжаться чьей-то жизнью.

— Все, Геморрою хана, — выдохнул вместе с алкогольными парами Петров, — держи
топор, вали второго.

— Слушай, Генка, ну его: пусть живет, все равно ничего не расскажет, морду ему
начистим, и хватит с него, — засомневался Борисов.

— Ты охренел! Руби!

Борисов размахнулся и попал по плечу Меринову.

— Ты не так рубишь! — возмутился небрежностью подельника уже опытный Петров.

Он взял топор и рубанул жертву по голове. Меринов дергался и кричал. Петров вновь
передал топор Борисову. Теперь Сергей бил уже по шее Меринова.

* * *

Порубленные трупы подельники затащили в лодочный гараж, черневший метрах в
тридцати. Там их и нашли оперативные работники.

— Надо Вовку тоже завалить, он свидетель, — рассуждал по дороге к дому Тюкавина
Петров, — классно будет, если он еще спит, завалим и на лыжи.

Видно было, что Гене Петрову убивать очень понравилось. Он уже предвкушал, как
станет рубить спящего Тюкавина. Но Борисов опередил, разбудил Володю. Еще не
проспавшийся с перепою хозяин ничего не понял и через десять минут, закрыв дверь за
«мясниками», допил остатки «катанки» и повалился спать снова.

Убийцы решили податься в бега. На нары все-таки не хотелось, но Петров и Борисов,
несмотря на весь свой деградировавший ум и больной мозг, понимали, что за содеянное
им придется сидеть, и сидеть крепко. До начала планировали добраться до
Железногорска, а оттуда отправиться в Кемерово. Но у двух безработных пропойц в
карманах завывал ноябрьский ветер. В шесть утра они постучались в дом к матери
Петрова.

— Здорово, мамка, — поприветствовал Генка женщину, которая его родила, — мы тут с
Серегой человека убили. Дай денег, нам надо сваливать…

Мамка поматерилась, но вытащила из какого-то загашника тысячу рублей. Вечером того
же дня убийцы уже в Железногорске сидели в квартире у Веры Каргиной, тетки
Борисова, пили чай и думали, что делать дальше. Для начала они остались у нее ночевать.
А утром вышли на улицу.

* * *

До обеда убийцы бродили по Железногорску. Устали. К Каргиной идти не хотелось, тетка
принимала Борисова скрепя сердце и не выгоняла только потому, что родственник.

— Серега, давай в подвал зайдем, там посидим, погреемся, отдохнем, — указал подельнику
Петров на одну из серых пятиэтажек.

Дверь, ведущая в подвал, легко подалась. Глаза вскоре привыкли к полутьме, и убийцы
осторожно спустились в душный и мокрый склеп. Открыв очередные двери, они
обнаружили компанию из трех бомжей, две панцирных кровати с грудами тряпья. Стены
подвала колыхались в блеклом огне свечи.

Юля Ромашова и Паша Черных обживали подвал этого дома уже около четырех лет.
Точно они и сами не помнили, когда поселились тут. Подвальные дни слились в
однообразную мутную лужу, наполненную тягучей, как похмелье, борьбой за выживание.
Тут всякий подсчет времени просто теряет смысл.

А пару месяцев назад к семейной чете присоединился Миша Евтушок, 25-летний парень.
Миша нигде не работал, пил горькую. Родной отец за пьянку и тунеядство выгнал Мишу
из дома. Пил Миша всегда. Выглядел, даже по подвальным стандартам, отвратительно и
мерзко. И потому получил от супругов меткую кличку — Тухлый.

Борисову и Петрову подвал понравился. Они решили здесь побыть какое-то время. Быстро
познакомились с его обитателями, и Гена предложил:

— Пашка, слетай-ка за бухлом, вот тебе на два пузыря.

Окрыленный предвкушением халявной выпивки, Паша обернулся в мгновение ока.
Вскоре на столе стояли две поллитровки «катанки» и пластмассовые, грязные и помятые,
стаканчики. Из закуски были только сигареты и рукав. Суррогат быстро ударил в голову,
Черных упал в груду тряпья и уснул. Сидеть просто так было скучно.

— Тухлый, — как-то вдруг обратился к Евтушку Петров, — чего-то мне твоя морда не
нравится, и воняет от тебя, как от дохлятины. У нас уже есть два трупа, может, и тебя
завалить?

Воспоминания вызвали у Петрова сладкую истому и непреодолимое желание вновь
испытать то «могущество», которое могло принести только убийство человека.

И тут Юля увидела, что у пьяного Евтушка из кармана торчит ее электрический фонарик,
вещь не просто ценная, но где-то даже священная для обитателей вечных сумерек.
Вспомнила Юля, как накануне она долго не могла найти фонарик, сильно переживала по
этому поводу, материла Пашу.

— Тухлый, ну ты скотина, — заорала она на Евтушка и с размаху ударила его по рукам, —
гони фонарик назад, западло у своих воровать!

Такой поворот дела был как нельзя кстати для Гены.

— Так он еще и крыса, — вдохновился Петров, — крыс надо наказывать!

И вот Тухлый уже валяется на полу. Тело его скрючилось, он втянул голову в плечи и
только пытается прикрыть ее руками. Ноги подтянул к животу и молча сопит. Он совсем
не сопротивляется. Петров пинает его ногами. Но скрюченная поза, которую принял
Тухлый, не позволяет Петрову как следует «припечатать крысу». Гена берет грубо
сколоченную скамейку и бьет ею по черепу Евтушка. Руки Тухлого опускаются, ноги
разгибаются, и весь он становится какой-то расслабленный. У Петрова хватает сил еще на
два удара скамейкой. Из Тухлого течет кровь, а Гена утомленно садится на скамейку и
выпивает водки. Закусывает сигаретой и отдыхает. Основательно «закусив», Гена
продолжает заниматься Евтушком. Он берет Мишу за ноги и вытаскивает в соседнее
помещение.

— Буду его убивать, — комментирует свои действия Петров.

Борисов и Ромашова слышат, как за соседней стеной хрипит Тухлый. Юле страшно, но
интересно: неужели убьет? С фонариком в руках к столу подбегает разгоряченный Гена,
хватает нож и быстро исчезает за дверью.

Ни на следствии, ни на суде Петров не скажет, что он делал с Евтушком в соседней
комнате. Левое ухо Тухлого сотрудники оперативной бригады найдут в трех метрах от
трупа, горло его будет перерезано, а вокруг размозженной головы Тухлого будут валяться
осколки кирпичей. Тут же обнаружатся черенок от сломанных граблей и рукоятка от
ножа.

* * *

Юля под предлогом того, что ей нужно сходить в туалет, незаметно выскользнула из
подвала. Она побежала к своей подружке, которая жила в этом же доме, только двумя
этажами выше. Света Макова мало чем отличалась от Юли, только что жила повыше, а
так была вполне оформившейся бичишкой. Не раз «девочки» сиживали за бутылкой
суррогата.

— Светка, там какие-то два парня к нам пришли, — выпучивая глаза, затараторила Юля, —
они Тухлого грохнули, а там Пашка пьяный валяется. Боюсь, как бы они и его не убили.
Сходи, посмотри…

Юля осталась ждать в квартире, а Светка быстро накинула пальто и спустилась вниз. В
подвал она заходить поначалу побоялась. Подошла к подвальному окну, наклонилась,
тщетно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь через грязные стекла.

В это время ее увидел Борисов. Света откликнулась на предложение убийцы и вошла в
подвал. Неудивительно — Макову с утра мучило похмелье, ей хотелось выпить. А у
этих двух парней была еще целая бутылка водки! Но вскоре бутылка опустела.

— Пойдеем, что-то покажу, — Борисов схватил Свету за руку и потащил в соседнюю
комнату, где лежал обезображенный труп Тухлого.

Сергей провел фонариком по куску окровавленного мяса. И задал вопрос Светке:

— Хочешь быть такой же?

Та в ответ отрицательно затрясла головой.

— Тогда раздевайся, а то рядом ляжешь.

Что было дальше, представить нетрудно. Выражаясь протокольным языком, с Маковой в
половую связь сначала вступил Борисов, после него Петров. Затем убийцы
поднялись в квартиру Маковой, привели в подвал Юлю. Доподлинно неизвестно, вступал
ли с ней кто-нибудь в половую связь. Известно только то, что была взята еще водка.
Распивали ее снова впятером — к этому времени проснулся Черных. За стенкой лежал
Тухлый.

Напившись, все повалились спать. Света Макова ночью, когда все спали, покинула
подвал. А наутро отправилась в милицию, где заявила, что ее изнасиловали двое
неизвестных. И что в подвале такого-то дома лежит труп. Все остальное было делом
техники. После обеда Борисов и Петров уже давали показания в качестве подозреваемых.

Изнасилование в ходе судебного разбирательства доказано не было. За все остальное
Петров получил 18, Борисов — 12 лет.