!I1!— В начале 90-х годов прошлого века, когда Советский Союз развалился,
общественных организаций вообще не существовало, — рассказывает Валерий
Владимирович. — Но с развалом СССР не отпала необходимость в военно-
патриотическом воспитании. Мы стали искать новые формы. У истоков «Наследия»
стоял Георгий Вадимович Куприянов, он работал заместителем директора школы N5 по
ОБЖ и допризывной работе.

Первая экспедиция состоялась в 1999 году, на Невский пятачок в Санкт-Петербург.
Потому что основная работа — это поисковые экспедиции. Мы ищем бойцов, которые
погибли в годы Великой Отечественной войны на местах сражений. Отряд «Наследие»
работал на трассе Аляска — Сибирь, по которой перегоняли самолеты из США в
Красноярск. В то время разбилось немало самолетов. Два года подряд наш отряд
участвовал в поисках погибших летчиков на территории Усть-Кутского района.
Нынешнее лето для отряда выдалось особенно удачным. Иркутскими поисковиками были
найдены три «медальона смертника». Случилось это на Невском пятачке под
Петербургом — там шли ожесточенные бои во время блокады.

— Как начинается подготовка? Наверняка это недешевое удовольствие — проехать
полстраны?

— Всего в отряд входит 30 человек. А в экспедицию выезжает 15 поисковиков.
Потому что не все могут отправиться в поисковую экспедицию — кто-то поступает в
вуз, кто-то находит работу летом… В «Наследие» входят в основном ученики,
возраст же, допустимый по уставу, — до 30 лет.

Организация у нас городская, поэтому мы тесно работаем с администрацией
Иркутска. В нынешнем году нам выделили 80 тысяч рублей на экспедицию. Еще 15
тысяч получили от областного комитета по делам молодежи, и 10 — от
департамента образования. Собираемся, проверяем материальную базу, обновляем ее.
Ведь жить приходится в полевых условиях — в палатках, пищу готовить на костре.
Кроме того, необходимо ребят научить первоначальным поисковым навыкам, провести
инструктаж, потому что на местах сражений можно найти все что угодно. И гранаты,
и снаряды, и мины…

— Валерий Владимирович, а вам это зачем? Выполняли бы свою директорскую и
учительскую работу, спокойно получали деньги…

— Делаю это по велению души. Я, во-первых, занимался военно-патриотической
работой еще в 32-й школе. И теперь мы ежегодно проводим встречи ветеранов. У
меня дед был ветеран. А другой дед, по линии мамы, числится пропавшим без вести.

— Особо вспоминается какая-либо поездка?

— Они все знаковые, — вступает в разговор Алексей Горячих, поисковик со
стажем, а ныне студент 3 курса ИрГТУ. — Но в нынешнем году результаты были
самые впечатляющие. Мы нашли три «медальона смерти». (Кстати, все три медальона
обнаружил именно Алексей. — Авт.) Два из них уже прочитаны. И один находится на
экспертизе. Медальон — это такая капсула, в нее делался вкладыш-листок. В листке
писали, откуда боец. Один оказался Анечков Арсений Андреевич, Марийская ССР.
Второй Науменко Владимир Петрович из Смоленска. И мы точно знаем, что третий
найденный нами боец был из Ленинграда. Неизвестна пока что его фамилия.

— Чтобы производить раскопки, необходимо зарегистрироваться в администрации,
милиции и ФСБ, — говорит Валерий Севрюк. — Вокруг Ленинграда во время блокады шли
бои, места, где они шли, известны, поэтому копаем именно там. У «Наследия»
сложились хорошие отношения с Кировским районом Ленинградской области. Нас там
знают и в РОВД, и в райадминистрации.

— Что можно из находок брать с собой, а что нельзя?

— Оружие нельзя брать, гранаты, мины, боеприпасы. Каждый поисковик
расписывается в специальной бумаге в том, что он предупрежден об уголовной
ответственности за незаконное хранение оружия. Ну а каски, противогазы, фляжки
мы привозим с собой и сдаем в музей. Кстати, такой богатой экспозиции о Великой
Отечественной войне, которая есть в нашей школе, нет даже в музее Иркутска. Но
все-таки наша главная задача — найти останки бойцов.

— Вы как-то отслеживаете судьбу находок?

— Да, в том же Ленинграде проходят конференции, и на них родственникам
вручаются медальоны. Я думаю, родным необходимо знать, где могилка их деда. У
нас есть, например, село Савватеевка под Ангарском. В 2000 году новосибирский
отряд вручал медальон племяннице одного из двух числящихся в Савватеевке
пропавшими без вести.

— Считалось плохой приметой — брать с собой медальоны в бой. Если взял с
собой, то обязательно погибнешь, — рассказывает Алексей Горячих. — Его так и
называли — «медальон смертника». Многие солдаты просто его выбрасывали.
Некоторые медальоны оставляли без вкладышей. Медальон находим, а вкладыша в нем
нет — искурили на цигарки.

Или еще вариант: если капсула была не герметично закрыта, то в нее попадала
влага, и бумажные вкладыши истлевали. Какое-то время медальоны делали из железа,
а оно очень быстро ржавеет и рассыпается. Еще какое-то время медальонов вообще
не выдавали, были обыкновенные бумажные карточки красноармейца, что-то типа
наших военных билетов, которые тоже очень быстро истлевали.

— Алексей, расскажи, как ты нашел медальоны?

— У нас такая традиции — копать там, где ходишь, то есть прямо на тропинках.
Мы еще в прошлом году подняли на этой тропинке бойца с медальоном. Вот и в этом
году решили копать там же. Технология такая: впереди идет человек с
металлическим щупом, следом — еще один. То есть поиск ведем парами. Бывает,
приходится работать перочинным ножиком и зубной щеткой… Нашли траншею, стали
ее разрабатывать и обнаружили кости. И буквально как только пошла тонкая работа,
прямо рядом с останками нашел медальон. В этом же месте позднее мы подняли
останки еще двоих людей…

— Кроме медальонов, как еще можно установить личность погибшего?

— Бывает, некоторые на котелках, на ложках подписывали свои имена и фамилии.
Но чтобы точно определить личность, нужно найти именно медальон.

— Что происходит с останками после того, как вы их откопали?

— Их перезахоронение происходит на мемориальном комплексе на Невском пятачке.
Дважды в год — 2 сентября (в день окончания второй мировой войны) и 9 Мая —
проходит эта акция. Имена тех, кого удалось установить совершенно точно, наносят
на мемориальную плиту. А про того, кого не удалось опознать, просто пишут:
неизвестный солдат.

— Валерий Владимирович, как долго могут продолжаться подобные экспедиции?

— По официальным данным, на Невском пятачке погибло 240 тысяч человек. Другие
сведения говорят, что погибло примерно 70 тысяч. На сегодня, когда мемориальный
комплекс создан и на нем идет перезахоронение, даже на цифру 70 тысяч еще не
вышли. Мы, например, в прошлом году нашли в траншее 13 бойцов, и нынче к ним еще
три добавилось. Плюс восемь из другой траншеи. Всего — 24 человека за два года.
Будем искать дальше…

— Кроме Невского пятачка где-то еще проводятся поисковые мероприятия?

— Везде, где были бои. Ездят в Нижний Новгород. В Смоленск… Но мы в следующем
году планируем ехать туда же, на Невский пятачок. Будем продолжать раскопки в
том же месте. Мы там нашли кабель, телефонные трубки, минометные снаряды. Скорее
всего, это был пункт по наведению. Судя по компасу и по характеру местности, это
все-таки был пункт корректировки связистов.

— Каков распорядок дня поисковиков?

— В семь часов подъем, — рассказывают уже сами ребята из «Наследия». —
Потом пробежка, отжимания, купание в Неве. Затем завтрак — и на работу. После
работы обед, заслуженный отдых после обеда и часов в пять вечера снова на
работу. Работаем часов до восьми. Хотя, если находим что-то стоящее, то копаем
уже до упора. А копать там можно совершенно спокойно и до 12 ночи — Полярный
круг рядом. Ну а после ужина свободное время.

— Предания, легенды среди поисковиков какие-нибудь существуют?

— Один раз рассказывали, что на закате видели, как бойцы воюют. А еще один
парень говорил, как ему приснилось, что он сам воюет. И вот во время боя ему
солдат и говорит, где нужно копать, чтобы останки обнаружить. И во сне подает
этому парню «медальон смертника»: «На, потом родне отдашь!..» Наутро парень
пошел копать на то место и действительно нашел медальон.

—… но нам ничего не привиделось, никто по палаткам у нас не ходил, — говорит
Валерий Севрюк.

— Валерий Владимирович, вы как-то отмечаете, что ваши воспитанники меняются,
побывав на этих полях?

— Конечно. Я сам дважды служил в армии — по срочной и по контракту. Для меня
армия и народ едины. Та поговорка, которая осталась у людей, что мужиком не
считается тот, который не служил в армии, я ее до сих пор придерживаюсь. У нас в
отряде, например, даже курящих-то нет. Нам это не надо. Вот такие парни.

— Ребята, о чем вы думаете, когда прикасаетесь к истлевшим костям и ржавым
каскам?

!I2!— Рассуждаем, как боец мог погибнуть. Ситуацию представляем.

— Я бы сказал, что у них внутренние качества меняются, — говорит Валерий
Севрюк. — Когда они видят, как человек защищал родину, как он до последнего стоял,
как он погиб… И вот когда ребята поднимают красноармейца, погибшего в годы
войны, естественно, они осознают значимость защиты Родины. И это не просто
слова. Они же по три года подряд ездят. Если бы у парней был просто праздный
интерес, скажем, на экскурсию съездить, по Питеру погулять, они бы на второй год
уже не поехали: мы уже там были, нам там делать нечего. Но они едут с интересом:
как бы нам еще найти, как бы нам еще поднять!.. Это работа, которая дает
осознание своей гражданской и жизненной позиции. Защитники Родины воевали и
погибали, а ребята копают и еще едут, чтобы найти пропавших без вести. А как об
этом много расскажешь? Очень сложно об этом говорить…

Защита отечества — это долг. Точно так же и у поисковиков, это определенный
долг, внутренняя потребность.

— У нас идет реформа армии, скоро все будут служить за деньги. То есть Родина
будет должна солдатам, а не они ей. Одни говорят, что если за деньги Родину
будут защищать, то это уже не армия будет. Другие считают, что наемная армия
будет профессиональной и боеспособной. Каково ваше мнение по этому поводу?

— В основе любой деятельности лежит понимание надобности этой деятельности.
Если человек осмысленно идет в армию, то он будет достойно исполнять свой долг.
А если он не осмысливает надобность, то будет служить только ради денег.

— Валерий Владимирович, зачем вам в школе музей, какая в нем необходимость?

— У нас не только патриотического плана музей, но и краеведческого. Музей дает
главное — сопричастность к истории, когда ее можно потрогать, ощутить, увидеть.
Представьте, по нынешней школьной программе на историю Великой Отечественной
войны уделяется всего лишь несколько часов!..