Так уж случилось, что эти строки я пишу в самолёте. Приятно, когда неделя начинается командировкой. Вдвойне приятно, когда это командировка в Москву. Накануне, на редакторской летучке, мы условились, что эта колонка непременно будет написана в самолёте. И дело даже не в том, что есть, есть в семитысячной высоте что-то экстремальное, что-то такое, что прочищает мозги, заставляет вспоминать первопроходцев аэронавтики, братьев Райт и чуть ли не Юрия Гагарина. А вдруг отрыв от земной поверхности заставит косное мышление оторваться и от привычных штампов, взглянуть по-новому не только на затянутые облачной дымкой ландшафты, но и на привычные политические конфигурации?

К сожалению, ничего нового в восприятии окружающей действительности полёт не добавил, несмотря на то, что авиакомпания даже перекрыла наши скромные ожидания, загнав самолёт на эшелон в девять тысяч метров. Увы, даже с девятикилометровой высоты Иркутск не стал походить на столицу, губернатор остался губернатором, объединение — объединением, а «Единая Россия», прости Господи, «Единой Россией». Наверное, это к лучшему: эксперимент лишь подтверждает, что данные ранее оценки не случайны, что они выверены опытом и самой жизнью.

Нет, конечно, соблазнительно навязчиво продолжить авиационную тему, представить, например, что Россия — тот же самолёт. В нём давно проданы все билеты в бизнес-класс, в котором и корм получше, и выпивка подороже, а нам только и остаётся, что дожидаться неизбежного окончания рейса. А можно, напротив, увлечь читателя мыслью, что вне зависимости от стоимости билета и ширины кресла, все мы — на борту одного самолёта, имя которому — Россия. И все мы, бизнесмены и не очень, зависим от профессионализма экипажа, потому что падать мы будем вместе. Правда, лётчики нашего самолёта, наверное, всё же получили специальное образование, — а наш экипаж — Думу и президента — мы выбирали сами из того, что было.

Впрочем, в отличие от реального авиарейса, у экипажа, управляющего Россией, есть парашюты. Им, как и у большей части пассажиров бизнес-класса, уже достались билеты на рейсы других авиакомпаний, а нам останется только липкая ириска Meller’s на прощание. Настоящий самолёт выгодно отличается и тем, что экипаж не имеет обыкновения продавать наше горючее другим авиакомпаниям, чтобы пополнить свои личные оффшорные счета, потому что заинтересован в благополучном окончании рейса и связан с пассажирами единой судьбой.

Но хватит блуждать в лабиринте далёких аналогий. Самолёт остаётся самолётом, Россия — Россией, они живут по разным законам, и нет смысла задумываться над совпадениями, многие из которых случайны, а некоторые — навязчиво нарочиты. Полёт продолжается, высота девять тысяч… Счастливого полёта нам всем!