Так вот, одной из задач было выйти к верховьям этой речушки и на «резинке» сплавиться до места дислокации отряда. Вертолётом — дорого, да и нереально — уж больно склоны крутые. Вот и решили по тропе подняться на лошадях, а обратно пойти сплавом. Отыскался проводник, который заверил, что хорошо знает дорогу и без проблем выведет куда надо. С собой Писарский прихватил помощника из студентов. За два-три дня они рассчитывали вернуться на базу, собрав необходимый материал.

Всё бы хорошо, не ошибись проводник и не выведи их на точку, расположенную намного, километров на тридцать, выше намеченной. Наш сусанин с лошадьми уехал, а изыскатели начали сплав. Каково же было их удивление, когда километров этак через 5 — 10 путь им преградил непроходимый залом. На карте это препятствие значилось намного выше по течению. Подвёл их проводник, но делать нечего. Выгрузили пожитки, перетащили судёнышко по суше, вновь загрузили. И началось. На третьем заломе произошло непоправимое: «резинка» напоролась на одно из остро торчащих брёвен. Приуныли сплавщики. Кроме топора, у них под рукой ничего не оказалось. Стали мастерить плот из разбросанных по заболоченному берегу брёвен. Но не учли по оплошности, что древесина-то насквозь пропитана влагой. Не успели отчалить — плот затонул. Проклятье! Развели костёр, стали думать. Шёл уже четвёртый день, еда на исходе. Рассчитывали на рыбу, но остановки делали не там, где можно порыбачить, а вынужденно, когда что-то ломалось. К тому же соли почти не оставалось.

Принялись рубить сухие деревья, сволакивать их с косогора в реку, свивать — без единого гвоздя. Нужда научит чему угодно. Ещё бесконечных три дня гнали они свой плот по реке, название которой до сих пор ассоциируется у Писарского с невероятной усталостью. Каждый новый залом — это очередная остановка. Плот расплетали, разбирали по брёвнышку, обходили препятствие, снова собирали. Писарский стал всерьёз беспокоиться за своего помощника, как оказалось, студента музыкального училища. Не в себе был парень. Что делать? Палить из ракетницы — пустая затея: ближе сотни километров ни одного населённого пункта.

Когда вышли к Киренге, донельзя измотанные, голодные, даже радости особой не испытали. Отряд Писарского разбил лагерь на противоположном берегу. Надо переплавляться, но как? Кроме неказистого плотика да шеста, ничего не было. Рискнули — и перебрались-таки через этот неистовый свинцово-жёлтый поток, правда, несколько в стороне от отряда. Выбрались на берег, а сил идти нет. Стали кричать. Услыхали ребята, подоспели, помогли добраться до лагеря.

С

егодня об этом эпизоде, как, впрочем, и о многих других неординарных ситуациях, неизбежных на изыскательской тропе, доктор геолого-минералогических наук, профессор Борис Писарский вспоминает с улыбкой. «Попадёшь, бывало, в такую вот переделку, думаешь про себя: всё, дескать, хватит с меня приключений. Но пройдёт неделя, другая, и ты уже с какой-то ностальгией думаешь о выпавших на твою долю испытаниях, мечтаешь о новых маршрутах». А сколько их было в жизни Бориса Иосифовича — не счесть! Шутка сказать, в этом году исполнится ровно 50 лет с того дня, как бывший выпускник Днепропетровского госуниверситета попросил распределение в Иркутск.

— Почему именно в Иркутск? — удивляюсь я. — Из тёплых-то краёв да в наши морозы…

— Эти морозы и моими стали, — смеётся Борис Иосифович. — А тогда, в 1956 году, когда подоспела пора распределяться, мы с женой (я на третьем курсе женился) выбрали город на Ангаре. Не кто-нибудь, а именно выпускники Днепропетровского университета, в первую очередь, закладывали основы сибирской гидрогеологии. В значительной мере их отзывы о крае, природе, перспективах сыграли свою решающую роль. Хотя, признаться, города я почти не знал…

Ещё на студенческой скамье Борис подумывал о научной карьере, да и университетские профессора поддерживали этого смышлёного неугомонного крепыша. В те годы будущий изыскатель не без успеха занимался гимнастикой, даже выступал на соревнованиях всесоюзного масштаба. Кто знает, может быть, именно эта страсть помешала получить красный диплом («четвёрок нахватал»), но мысль о науке не отпускала. Он не исключает, что эта его мечта и позвала на сибирские просторы.

Институт Гипролестранс, куда он вначале попал, хоть и не был предметом мечтаний, но с точки зрения геологической практики дал очень много. Довелось вплотную столкнуться с топографией, геодезией, со сметами. Совмещение профессий в небольшом тогда филиале считалось вполне нормальным. Свою пользу это принесло, и немалую.

К

ак бы там ни было, гидрогеология манила к себе, интерес к самому драгоценному минералу — воде — возрастал всё более и более. Это и заставило Писарского в первый и последний раз за всю жизнь сменить место работы. В 1959 году он поступил в аспирантуру при Восточно-Сибирском геологическом институте (ныне Институт земной коры СО РАН). Ему посчастливилось, по собственным словам, попасть под начало выдающегося организатора науки доктора геолого-минералогических наук В.Г. Ткачук. Главное, что отличало Валентину Георгиевну, — её умение подбирать кадры, замечать и поддерживать таланты, убеждение, что в науке мало быть просто исполнителем, даже самым добросовестным. Науке нужны лидеры, люди увлечённые, инициативные, способные не просто выдвигать идеи, загораться, но и принимать решения, действовать. Именно ей, Валентине Георгиевне, удалось сколотить команду. Она справедливо считала, что замыкаться в своей скорлупе негоже. Завязывала контакты с различными организациями, так что жилось аспирантам достаточно вольготно, да и хлебно. Все они были пристроены — кто-то главным геологом, кто-то начальником партии. Будучи заведующей отделом гидрогеологии и инженерной геологии, Ткачук создала свою научную школу. Из её гнезда выпорхнули и прославили иркутскую науку такие асы, как Евгений Пиннекер, Игорь Ломоносов, Светлана Лысак и, конечно же, он, Борис Писарский.

К сожалению, обстоятельства сложились так, что Ткачук уехала из Иркутска незадолго до того, как Борис Иосифович закончил аспирантуру. Но она сумела-таки заронить в нём, как, впрочем, и в других своих учениках и молодых коллегах, трепетное отношение к научному знанию, к божеству по имени гидрогеология. Она была убеждена и это своё убеждение передала им, что понятие периферийности науки заключает в себе что ни на есть положительный смысл, т.к. даёт возможность наиболее полно реализовать свой научный потенциал, не замыкаться на какой-то микроскопически узкой проблеме из-за боязни вторгнуться на «чужую» территорию. По мнению Писарского, масштаб и глубина исследований иркутских гидрогеологов могли претендовать на создание не отдела даже, а института. Что любопытно, кандидатские диссертации молодые сотрудники защитили на заре своей жизни в науке, в тридцатилетнем, примерно, возрасте. Все восемь аспирантов стали докторами наук, трое, включая Бориса Писарского, получили звание лауреатов Государственной премии. И это всё первый выпуск!

Ярким свидетельством лидерства иркутской школы стало и создание межрегиональной комиссии по изучению подземных вод Сибири и Дальнего Востока при Сибирском отделении Академии наук. Опять же по инициативе В.Г. Ткачук. Долгое время комиссию возглавлял выдающийся учёный Е.В. Пиннекер, а в последние годы — Борис Писарский. Каждые три года, несмотря на различного рода трудности, в разных городах Сибири и Дальнего Востока проходят совещания этого авторитетного научного сообщества. Его участникам есть о чём поговорить, обменяться мнениями, поспорить. Вот и нынче, в середине июня, в Иркутске вновь соберутся единоверцы-гидрогеологи из Улан-Удэ и Якутска, Читы и Хабаровска, Владивостока и Южно-Сахалинска.

Если же говорить о научных пристрастиях самого Бориса Писарского, то наиболее серьёзной для себя он считает проблему оценки гидроминеральных ресурсов подземных вод. Не запасов конкретных месторождений, а именно ресурсов, с перспективой их дальнейшего использования. Начал с изучения естественных ресурсов подземных вод Прибайкалья. Со временем его научным полигоном стал весь бассейн озера Байкал. Любопытная деталь. Лет этак 35 назад Борис Иосифович написал отчёт по результатам изучения подземного стока Байкала о роли подземных вод в питании озера. Выводы учёного настолько заинтересовали специалистов, что в отзыве на его объёмистый труд они резюмировали: работа Писарского может служить основой для написания докторской диссертации.

Но Борис Иосифович, как он сам признаётся, не представлял, как он возьмётся за работу, если, скажем, добрая половина реки Селенги находится в Монголии. Именно тогда, в начале 70-х, и начиналась совместно с Г.М. Шпейзером, ныне профессором ИГУ, который тогда был руководителем Хубсугульской экспедиции, его монгольская эпопея — на одиннадцать с лишним лет он, считай, «прописался» в стране бескрайних степей. Разумеется, дел хватало и «дома», но, сказав «а», учёный не мог не сказать «б». Затем он становится не только главой, но и душой гидрогеологического отряда, к работе в котором привлекаются курортологи, специалисты Института химии Монгольской академии наук.

— Мы прошли всю Монголию, — рассказывает учёный. — Побывали в самых отдалённых аймаках. Для того, чтобы добраться до источников, совершали маршруты на машинах, на лошадях, шли пешком. Практически каждая точка давалась с огромным трудом.

Действительно, чего-чего, а трудностей хватало. Это монголы — прирождённые всадники, а каково им, россиянам, для которых езда на лошадях отнюдь не удовольствие. Писарский вспоминает, как ему довелось однажды добираться до какого-то места, расположенного от аймака километров за 70. Туда с сопровождающим добрались с божьей, как говорится, помощью. А вот обратно… Это же мучение какое-то! Со временем пообвыкся. Но вот тем, кто нечасто садился на лошадь, не позавидуешь. Уж на что был битый-перебитый в походах незабвенный профессор Евгений Викторович Пиннекер, а вот здесь поди же… Но ни разу, ни одним словом он не пожаловался на то, как ему трудно. Он ехал, буквально стиснув зубы, а когда слезал с лошади, вспоминает Писарский, даже пришлось отвернуться, чтобы не видеть, насколько тяжко этому закалённому в походах учёному.

Предметом гордости и удовлетворения Бориса Иосифовича является то, что все исследования гидроминеральных ресурсов Монголии были проведены по единой методике. Уникальность заключалась и в том, что значительная часть аналитических работ выполнена непосредственно на обследуемых объектах. А геофизические приборы позволили составить комплексный анализ — химия, тектоника, сейсмичность. Впервые удалось описать типы минеральных вод МНР.

Научный отряд Писарского включал в себя российских специалистов, монгольских химиков и бальнеологов. По результатам этих исследований были выпущены десятки научных статей, установлены контакты с институтами.

— Мы побывали в самых отдалённых районах Монголии, — вспоминает Борис Иосифович. — Очень ценным для нас было общение с простыми людьми. Приходили к старику-монголу, он рассказывал нам рецепты, которые использовали ещё его предки. Данные просто бесценны. Приходилось изучать и тибетское наследие. Тогда я понял, что тибетские ламы — это большие подвижники. Учёные Тибета без специальных приборов проводили серьёзные исследования. Удивительно, когда мы с трудом добирались до какого-нибудь далёкого источника, то видели табличку «Лама Ринчин». А внизу — перечень болезней, которые лечатся водой.

А пофеозом монгольской эпопеи стал уникальный труд «Карта минеральных вод Монголии». Её авторы — профессор Борис Писарский, он же и ответственный редактор, учёный из Института химии АН МНР Б. Арьядагава и заслуженный врач Монголии Б. Намбар. Их детище выпущено в 2003 году на английском и монгольском языках в двух вариантах — научном и рекреационно-туристическим (второй вариант «облегчённый» — для нужд экологического туризма).

— Эта работа объединила все научные знания о минеральных источниках Монголии, — рассказывает учёный. — Разумеется, не только нам троим принадлежит заслуга составления этой карты. Это усилия многих людей, участвовавших в монгольских экспедициях разных лет.

Карта имеет огромное практическое значение. Она отражает бальнеологическую классификацию минеральных вод. На базе собранной учёными информации осуществляется курортное строительство Монголии, освоен ряд новых месторождений.

Вместе с тем, полагает Борис Писарский, минеральные воды имеют не только лечебное значение. В некоторых источниках обнаружены высокие содержания солей и микроэлементов, которые близки к промышленным концентрациям. Это так называемая «жидкая руда». Здесь ещё нужны исследования, новая аналитическая база. Работа обязательно будет продолжена на территории как Монголии, так и Забайкалья.

Учёный отмечает ещё одно многообещающее направление, которое родилось в процессе работы над картой. Речь идёт о возможности промышленного использования газов, которыми насыщены минеральные воды. По инициативе россиян в Монголии при Институте химии была создана лаборатория газового хромотографического анализа.

Карта минеральных вод МНР стала заметным событием в научном мире. Она демонстрировалась в Японии, Китае, на Тайване, а её ответственный редактор Борис Писарский награждён орденом Полярной звезды. Это самая высокая награда МНР, вручаемая иностранцам. В Иркутске ею отмечены не многие учёные, среди них — такие выдающиеся исследователи, как Михаил Воронков, Николай Логачёв.

Общаться с Борисом Иосифовичем легко и просто. Собеседник он прямо-таки блестящий. О самых сложных материях говорит убедительно и доступно. И в этом нет ничего удивительного. За плечами огромный опыт лекторской работы, в своё время Писарский руководил советом по пропаганде естественно-научных знаний при областной организации «Знание», объездил буквально всю область. А его педагогическая деятельность! На лекциях профессора Писарского вряд ли задремлешь, и это могут подтвердить его многочисленные ученики — студенты государственного и политехнического университетов, аспиранты. В одной из бесед Борис Иосифович посетовал на пренебрежительное отношение кое-кого из молодёжи к русскому языку. Неграмотность просто удручает. Нетрудно понять Писарского — сам превосходный стилист, он является автором более 300 публикаций и в центральной печати, и за рубежом, к тому же он дотошный и требовательный редактор, у которого есть чему поучиться. И прежде всего, уважительному отношению к коллегам, к тем, кто только вступает на этот путь — тернистый, благодарный и бесконечно увлекательный. Путь в науку.

НА СНИМКЕ автора: профессор Борис Иосифович Писарский