6 ноября 1975 года вышел Указ председателя Президиума Верховного Совета СССР об образовании Осинского района. Вот его текст: «Образовать в Усть-Ордынском Бурятском автономном округе Осинский район с центром в селе Оса за счёт части Боханского района согласно представленной карте». И подпись: «М. Яснов, председатель Президиума Верховного Совета».

В то время государство заботилось о своих гражданах несколько больше, чем нынче. Поэтому почти сразу же вслед за Указом об образовании нового района на областном уровне рождается постановление, по которому новое образование закрепляется за Шелеховом. Точнее сказать, Шелехов с его мощным промышленным потенциалом становится шефом над сельскохозяйственным Осинским районом. Может быть, кто-то скажет, что всё это делалось в приказном порядке, но, как показала практика, выиграли от такого шефства (а где-то даже и партнёрства) обе территории.

Комбайнеры с ИркАЗа

Андрей Сергеевич Максимов в 1985 — 1988 годах работал заместителем директора ИркАЗа по кадрам и социальным вопросам. ИркАЗ в то время шефствовал над семью хозяйствами района. Прошло почти 20 лет с тех пор, но Андрей Сергеевич до сих пор помнит все хозяйства и их руководителей наперечёт: «Сибирь» — Валерий Иванович Спирин, «Усть-Алтан» — Юрий Дмитриевич Васильев, «Бильчир» — Николай Маркович Ефремов, «Улей» — Аполлон Логинович Павлов, «Обусинский» — Николай Александрович Башинов, «Бурят-Ингуты» — Юрий Борисович Бархоев, «60 лет Октября» — Виктор Александрович Богданов.

— В то время я курировал шефские связи со всеми этими хозяйствами, — вспоминает Андрей Максимов. — Первые шаги — это оказание помощи именно людьми. Ежегодно ИркАЗ отправлял на уборочную кампанию где-то полтораста человек. Начиная с августа и до конца уборки зерновых.

Категории работников, которых мы отправляли в командировки в Осинский район, чётко отслеживались. Были и разнорабочие, и специалисты-механизаторы. А механизаторы высшего класса в уборочную управляли комбайнами не хуже деревенских.

— Удивительно, на алюминиевом заводе были специалисты, которые могли работать на комбайнах?

— И не просто могли, а реально работали комбайнёрами на полях района.

ИркАЗ всегда был богат специалистами самого разного направления. Как-то искали педагогов, которых нужно было направить в училище преподавателями. Таких на заводе оказалось 150 человек. А вообще у нас получилось так, что наших спецов в подшефных хозяйствах знали буквально по именам. На завод приходил персональный вызов на такого-то или такого-то человека. Потому что они себя зарекомендовали как опытные специалисты. Конечно, просьбы подшефных хозяйств удовлетворялись.

Нужно сказать, в то время довольно тяжело было с кадрами: рабочих на заводе не хватало, особенно летом — в период отпусков. Поэтому следующий шаг в нашей шефской практике — это повышение эффективности работы в подшефных хозяйствах. Когда мы проанализировали состояние дел, получилось, что некоторые колхозы организационно слабы. Представляете, приезжают 30 человек, и руководителю нужно их где-то разместить, накормить, обеспечить работой… Начали мы с Усть-Алтана, с руководством хозяйства и района была составлена программа совместной работы.

Основной задачей, которую она решала, стало техническое перевооружение не только «Усть-Алтанского», но и остальных шести наших подшефных. За счёт этого мы сократили количество командируемых нами людей в период уборочной кампании. Начали с того, что установили семь напольных зерносушилок типа «Енисей». Сырое зерно на элеваторе принимали по цене вдвое меньшей против сухого. Да и хранить его стало проще.

Но «Усть-Алтанскому» помогли особенно. Построили кормоцех и оснастили его оборудованием, агрегат витаминно-травяной муки запустили. Яркий пример технической помощи селу — импортная зерносушилка, которая, в отличие от «Енисея», имела тепловые агрегаты с элементами электронного управления. На округ их было закуплено пять штук. Одну из таких зерносушилок установили под Усть-Ордой. Остальные округ уже не потянул — не было специалистов и средств. Это дорогое удовольствие — монтаж, обучение кадров для работы на ней, да и в самой эксплуатации много сложностей присутствовало. И тогда за эту проблему взялись мы. Потому что промышленное предприятие — это прежде всего, квалифицированные кадры, высокая степень организации трудового процесса, владение технической документацией. Специалистам ИркАЗа задача с импортной зерносушилкой оказалась по плечу. В Усть-Алтане она заработала и оказалась высокоэффективным устройством. Сельчане гордились тем, что во всем округе есть только две таких сушилки, и одна из них — в Усть-Алтане…

Мы настолько срослись и сроднились, что заботы, надежды и чаяния стали общими. Мы на заводе знали все тонкости и перипетии уборочной, следили за сводками с полей. Особенно радовались, когда наши хозяйства стали выходить на первые места по показателям урожайности зерновых. Как-то в Усть-Алтане взяли 17,5 центнера пшеницы с круга — это был лучший показатель в области!

— Андрей Сергеевич, насколько была оправданна система шефства? Присутствовала ли взаимная выгода в этих отношениях?

— Конечно, если подойти по нынешним меркантильным меркам, то, может быть, ярко ощутимой выгоды или какой-то прибыли для завода и не было. Однако если с нашей помощью было получено больше зерна, то в Иркутской области увеличивалась кормовая база. А больше кормов — больше молока и мяса.

Но я скажу и другое. Когда мы запустили молокозавод в Шелехове, то основная масса молока из Осинского района направилась в наш город. И молоко для Шелехова продавали без предоплаты. А большая часть продукции шла на спецпитание работников ИркАЗа. К тому же завод имел небольшой свинокомплекс на 700 голов. Конечно же, своих кормов мы не выращивали, но проблем с ними не было. Брали в Осинском районе зерно, дроблёнку, комбикорм. Дважды в году — весной и осенью — в Шелехове проводились ярмарки. Из Осинского района шли колоннами автомобили, на которых везли в город и мясо, и мёд, и зерноотходы… Всё это продавалось по невысокой цене горожанам.

За годы шефских связей был наработан громадный опыт таких вот взаимоотношений. Но, как показала практика, это был промежуточный этап. Теперь, уже в современных реалиях, эти отношения возрождаются и приобретают новое воплощение.

— Ваше отношение к объединению области и округа?

— Я говорю осмысленно: надо это делать…

Как родные!

Село Хокта находится в 20 километрах от районного центра, в Кахинской долине. В восьмидесятые годы теперь уже прошлого века Хокта вместе с двумя другими сёлами Кахинской долины входила в состав колхоза имени Карла Маркса. Наверное, где-то в архивах остались документы, записи, договоры, повествующие о тех временах, но ценнее свидетельства очевидцев. Они расскажут больше и понятнее о человеческих взаимоотношениях.

— В 1991 году отмечали 90-летие школы, — вспоминает Андрей Петрович Мижитдоржиев, директор Кахинской средней школы, что расположилась в Хокте. — У нас побывали директора всех шелеховских школ. А шефом нашего хозяйства был Шелеховский завод железобетонных изделий (ЗЖБИ). Только благодаря их шефской помощи стало возможным строительство нового трёх-этажного здания школы. Тогда же, на юбилей, наши шефы подарили магнитолу, которая до сих пор работает…

Кирпичное здание школы, построенное Шелеховским ЗЖБИ 20 лет назад, по сей день одно из лучших в Кахинской долине. Шелеховчане помогли тогда не только построить школу, но и оборудовать её всем необходимым.

— Вообще нам повезло, что основным шефом оказался ЗЖБИ, — говорит Василий Антонович Баиров, глава Хоктинской сельской администрации. — Производственные объекты и объекты соцкультбыта строились очень быстро, потому что всё это возводилось в крупнопанельном исполнении. Привозили типовые блоки с завода, закрепляли их, и потом оставалось только крышу соорудить. Тогда же, в 80-е годы, были построены и гаражи, производственные помещения, административное здание, в котором сегодня находится администрация. Гостиница была в то время построена на левом берегу Кахи. А уж мосты, сооружённые ЗЖБИ в то время, и по сей день стоят. У них даже специальная строительная бригада была из пяти человек, которая выезжала на село.

Тогда же с шефской помощью оснастили необходимым инвентарём Дом механизатора и Дом животновода…

С ностальгией в Кахинской долине вспоминают те времена. Кроме ЗЖБИ в шефах у селян числилась и Восточно-Сибирская зональная база, которая занималась снабжением огромной области. По словам Льва Павлова, тогдашнего парторга колхоза имени Карла Маркса, в хозяйстве не знали проблем с запчастями. Подошло время менять двигатель — брали машину, ехали в Шелехов за новым двигателем.

— Для предприятия, которое занималось снабжением всей Восточной Сибири, ничего не стоило обеспечить запчастями такой крупный колхоз, как наш, — вспоминает Лев Спиридонович Павлов. — Горя не знали с запчастями на комбайны, тракторы, автомашины. Даже никогда и не беспокоились о них. А самым большим подарком от Восточно-Сибирской зональной базы стали два автокрана. Надо сказать, что по тем временам и для районных организаций было нелегко выбить такой дефицит, а у нас были! Кстати, один из них до сих пор на ходу.

— Вы говорите — «подарок», но разве система шефской взаимопомощи строилась на совершенно бесплатной основе? Наверняка какая-то выгода и для ваших шефов была?

— Конечно! Потому что действовала система взаиморасчётов. Мы рассчитывались мясом. Выгодно было обеим сторонам. Мы отдавали мясо шефам по себестоимости, а они, в свою очередь, всю технику и стройматериалы продавали нам тоже по себестоимости. И за строительство тоже мясом рассчитывались. Осенью наши шефы передавали нам список, сколько и куда отвезти мяса. Для такой-то организации забить столько-то голов к такому-то сроку. И в определённый заранее день из Шелехова приходила машина и забирала уже готовое мясо. Вот и получается, что выгода была обоюдная.

А вообще, если говорить о человеческих отношениях, то, кроме железобетона и запчастей, в наше хозяйство ещё и людей присылали, — вспоминает Василий Баиров, работавший в 80-е главным агрономом колхоза им. Карла Маркса. — Постоянно трудились сварщики, высококвалифицированные токари, которых командировали специально в наш колхоз.

— Вот, скажем, приезжает к нам из Шелехова народ на уборку, — рассказывает Лев Павлов. — Такого не было, чтобы мотыжить от зари до зари. Приезжали целыми конторами, натягивали палатки. С утра планировали какой-то объём работ, который выполняли до обеда. А после обеда — отдых, культурная программа: концерты, дружеское общение, в общем, дружеский обмен. А на страду приезжали грузовики из двух шелеховских автобаз — 1 и 2.

— Действительно, обмен между городом и деревней в то время был самый серьёзный. Ну а интересные жизненные истории случались?

— У нас местное население соблюдало рамки морального кодекса, — улыбается Лев Спиридонович. — Ну, конечно, молодёжь не удержишь… Есть у нас и такой случай: один шофёр познакомился тут с нашей женщиной, женились, трое детей растут, скоро уже дедушкой и бабушкой станут.

— Горожане охотно к вам ездили?

— Ещё бы! Прямо как родные! — восклицает Василий Антонович. — С большой охотой. Ведь и мы постоянно ездили на праздники в Шелехов… Одно скажу: всё равно и внутри деревни, и среди наших детей бывают столкновения на разной почве. А вот сколько мы с шефами общались, никаких делений на городских или на местных не было.

— Представим такую ситуацию. Что, если не было бы шефства, вот этих взаимоотношений?

— Нам было бы во как туго, — резанул по горлу ребром ладони Лев Павлов. — Уборка, это во-первых. Машины, техника. Ведь пять тысяч гектаров зерновых сеяли! Во-вторых, специалисты: токари и сварщики. В-третьих, все серьёзные объекты построены только с помощью ЗЖБИ. Ведь привозили не просто бетонные блоки, приезжали специалисты и сами проектировали объекты.

— Сегодня идёт подготовка к объединению округа и области. Ваше отношение к этому?

— Положительное. Потому что мы всей пуповиной связаны с областью. С Иркутском, с Шелеховом, с другими городами. Когда города строились, многие крестьяне переселялись туда. В том же Шелехове много выходцев из Осинского района. Во-первых, это бытовые, родственные связи. Я всегда говорил, когда собирались журналисты, что мы всегда были и будем вместе. Делить нас — это как-то не по-человечески.

Во-вторых, при разделе, особенно поначалу, у нас очень плохо получалась дружба с областными поликлиниками и больницами. Округ всё время в долгах перед иркутскими медицинскими учреждениями, и наших пациентов там попросту не принимали. Получалось, что УОБАО — это чуть ли не другое государство.

В-третьих (это моё личное мнение), вузы улан-удэ ни в какое сравнение не идут с вузами Иркутска. Они образовались позже, Бурятскому госуниверситету всего 10 лет, а в округе только один филиал улан-удэнского вуза, в Бохане, в котором преподаватели работают вахтовым методом. О каком качестве образования можно говорить?

И когда у нас вдруг образовалось два региона, то выпускникам из того же Осинского района поступить в иркутские вузы стало значительно сложнее. Потому что они, получается, вроде как из другого региона.

С другой стороны, если посмотреть объективно, то фактически-то мы и не разъединялись. Ведь когда нас разъединяли, нас никто не спрашивал, взяли и разъединили. А всё хозяйство, вся реализация, экономика остались завязанными на Иркутскую область. Наше молоко и мясо также шло и идёт в Иркутск. Это и понятно, у области большой промышленный потенциал, а округ — это сельское хозяйство. Области надо помочь продуктами, людям нужно питаться.

— Наверное, область тоже в состоянии чем-то помочь?

— Нужно поднимать сельское хозяйство. Необходимо дать толчок для развития небольших крестьянских хозяйств. Для этого нужны небольшие трактора и другая малая экономичная техника. Самая выгодная отрасль сельского хозяйства в наших условиях — животноводство. Но и оно пришло в последнее время в упадок. Прежде всего из-за вырождения скота. Во всём округе нет ни одной станции искусственного осеменения.

Раньше тех же племенных быков специально завозили. Всем хозяйствам. Партиями. И колхозы по 900, по 1000 коров держали, тут быки и вольной зачисткой ходили, и специально коров осеменяли. А сейчас фермы ликвидировали. Обмена крови нет, близкородственные связи, а это ведёт к вырождению. Мелкий скот пошёл. То 600 килограммов корова, то 400. Быка в 700 кг сдавать или 420? Есть разница? Племенная работа нужна, селекционная.

Дороги делать надо. Вот от Хокты до Осы — 20 километров, так вместо дороги там уже просто земля осталась, весь гравий по сторонам раскидало. В дождь и в распутицу проехать невозможно.

Также в округе нет мощных банков, которые могли бы долго-срочные кредиты на развитие крестьянских хозяйств давать. На два года, а ещё лучше — на пять лет, это время, за которое крестьянское хозяйство реально может встать на ноги. А пока не объединимся, иркутские банки ни за что не выдадут долгосрочные кредиты для хозяйств округа.

Полезная водка из деревянной трубы

Кахинская средняя школа в Хокте по праву гордится своим историко-краеведческим музеем. Открылся музей в 1991 году, как раз накануне празднования 90-летнего юбилея школы. Создал его и долгое время руководил Николай Иванович Ханхакшинов, учитель географии. Под исторические экспозиции отдана целая классная комната. Экспонаты, собранные Николаем Ханхакшиновым, действительно уникальны в своём роде. Не всякий музей и более высокого уровня может похвастаться такими раритетами.

— Своё название Кахинская долина получила от природного явления, — рассказывает Николай Иванович. — Это было примерно четыреста лет назад, в то время, когда ещё люди здесь не обитали. В то время долина была богата лесом. И вот как-то в средней части долины в макушку высокой лиственницы ударила молния. Дерево загорелось. А лето было сухое, знойное. Начался большой лесной пожар, который продолжался всё лето. То, что не сгорело в пожаре, высохло от зноя. Стихийное бедствие прекратилось только осенью, когда начались проливные дожди. Люди, бывавшие тогда в долине, говорили про неё: «Сгоревшая в огне, высохшая под зноем долина». Отсюда и пошло название Каха, что в переводе на русский означает «рассохшаяся». С тех пор уже 16 поколений проживают на земле Кахинской долины.

— Николай Иванович, как вам пришла идея создать музей?

— Этой идеей — краеведением — меня заразила моя учительница географии Амшеева Зинаида Ивановна, ещё когда я учился в шестом классе. После 10 класса я стал работать учителем физкультуры и труда, но всё равно стремился стать географом. Мне предлагали учиться и на дефектолога, и на учителя начальных классов, но я отказался. Я люблю и больше знаю географию. Всё-таки поступил в Иркутский пед-институт на географический факультет. Заочно. И в 1967 году, когда я всего лишь год проучился в вузе, мне доверили вести пять часов географии в Кахинской средней школе. Дополнительно, как географу, дали задание вести краеведческий кружок. Так и стал заниматься своим любимым делом — краеведением.

Но с чего мне было начинать работу? Стал расспрашивать людей, бывал в других школах, смотрел. Больше всего мне помогла книга преподавателя пединститута Николая Александровича Морышева. Она рассказывала о краеведении как о науке. И обязательно каждый раз, как приезжал в Иркутск, я посещал самые разные музеи. Вот так — на практике и с теорией по книге Морышева, — я постигал краеведение.

Как собирать материалы для музея? Некоторые мне говорили: собирай всё, что на глаза попадётся. Но ведь это не всегда то, что нужно. Я начал с того, что оформил стенды, посвящённые знаменитым людям Кахинской долины. О них я узнал из книги «Земля Иркутская», где рассказывалось, что из Кахинской долины вышли большие учёные. Сегодня я знаю, что из Осинского района вышло 40 кандидатов и докторов наук.

Потом стал собирать экспонаты сам. Ходил с учениками по дворам и спрашивал, у кого что есть и кто что может отдать в музей. За что получил «заслуженное» звание «Плюшкин с протянутой рукой».

Вот ветродуйку, помню, мне подарил Михаил Данилович Сергеев. Говорит: «Я тебе подарю эту ветродуйку в музей, потому что твой прадед Ханхакшин такой ветродуйкой пользовался, для себя зерно очищал и для людей». Ветродуйка — такое устройство, которое позволяет очистить зерно от мякины и разделить на три сорта.

В то время, когда её у нас использовали, молотилок ещё не было.

— Николай Иванович, впервые вижу деревянный змеевик для самогонного аппарата. Кстати, он больше похож на русское коромысло. Неужто при его помощи можно было получать самогон?

— В каждой бурятской юрте есть очаг, где горит огонь. Очаг строится из трёх камней.

На три камня ставят котёл, в который наливают молочную брагу. На этот котёл ставят другой котёл, только вверх дном, а в дне проделывают дырку диаметром около двух сантиметров. К дырке приспосабливается одним концом деревянный змеевик. Сам змеевик изготавливают из лиственницы или корней берёзы. А второй конец опускали в деревянный чан. В чане была налита вода, и в этой воде стоял глиняный сосуд, в который и опускали змеевик. В нём пары от браги превращались в национальную бурятскую молочную водку — архи. Всё это сооружение плотно обматывали мокрыми тряпками, чтобы пары не уходили зазря. Молочная водка получалась полезная, потому что в её приготовлении не использовалось железо, которое вступает в контакт со спиртом. Вот жив-здоров буду, постараюсь восстановить юрту в натуральную величину с очагом и самогонным аппаратом. Потому что по поводу молочной водки есть много загадок, пожеланий, легенд. Хотелось бы всё это восстановить. Так, чтобы в юрте гостей встречали хозяйка и хозяин в национальной одежде…

А вот ещё редкий экспонат — грифельная доска начала прошлого века. Ей около ста лет. Писали на ней углеродным грифелем и использовали вместо черновиков. Тогда тяжело было с бумагой. Сначала ученики считали и решали задачи на грифельной доске, учитель проверял, и если решение было правильное, то его переписывали в тетрадь. Так экономили бумагу. Я пошёл в первый класс в 1941 году, и мы тоже пользовались грифельной доской, потому что иногда вообще приходилось писать на газетах между строк.

— Николай Иванович, как вы относитесь к исконно бурятскому вероисповеданию — шаманизму?

— Мы все были атеистами, изучали в институте научный атеизм. Конечно, на похоронах или каких-то других мероприятиях я видел древние обряды. Но в каких-то культовых местах не был, нам тогда это запрещалось.

— А вы по своим взглядам атеист?

— Вообще-то я атеист. Но сейчас, в последнее время, после выхода на пенсию в 1993 году, мне родственники-старики говорят: «Вот, дорогой племянник, ты сейчас состоишь в партии, собрания проводишь, выступаешь, взносы платишь, выговоры получаешь. Давай переходи-ка из компартии в шаманскую партию». Вроде как в шутку. Но как я могу резко переходить? Мне говорят: «У тебя дети растут, скоро внуки появятся, а ты, дедушка, не то что бурятскую религию знать не будешь, а вообще обряды никакие не сможешь совершать».

Вот теперь, конечно, придерживаюсь шаманского вероисповедания.

— Николай Иванович, сейчас идёт объединение Иркутской области с округом, у вас, как у краеведа, какое-то мнение есть на этот счёт?

— Всегда вместе жили, в одной упряжке. Сколько трудностей вместе вынесли. Не делили: русский, бурят, татарин, поляк… Из одной чашки ели. А потом стали делить! От незнания поделили. Не знали или забыли, что мы всегда вместе были.

Я помню, как-то нас отправили в Аларский район. Было время возрождения бурятской культуры. Я, как представитель Осинского района, поехал туда. В Кутулике ночевал у своего свата, участника войны. У него была книга о Великой Отечественной войне, и в ней написано, что в битве за Калининград участвовали 27 человек из Осинского района.

Наверное, когда в начале 90-х годов нас делили, окружное начальство хотело себе отломить кусок послаще. Наверное, думали, что, отделившись, администрация станет отдельным регионом и денег вроде побольше дадут. Но этих денег «побольше» мы, простые жители, не получили.

— Николай Иванович, среди определённых кругов существует мнение, что если область и округ объединятся, то якобы национальная бурятская культура окажется в загоне…

— Культура от этого не потеряется. Всё будет зависеть от того, как люди сами себя будут осознавать…

Действительно, тему упадка культуры при объединении области и округа кое-кто сегодня активно эксплуатирует. Но мне думается, что культура приходит в упадок от систематического недоедания и нищеты. Если в советское время в округ приезжали писатели, артисты, целые концертные коллективы, то по нынешним временам это редкость — дорого для окружного бюджета. Но и местные творческие коллективы сегодня тоже не могут себе позволить выехать хотя бы в область на гастроли. Сидят в округе и варятся в собственном соку. Этакая финансово-культурная самоизоляция, когда нет денег на элементарный рассказ о своей самобытности. А ведь в то время, когда между Осинским районом и Шелеховским существовали тесные связи, концерты, выставки, обмен культурными делегациями были обычным делом. Так, может быть, стоит вспомнить об этом? Потому что…

Новое — это хорошо забытое старое

19 января в Шелехов, как в старые добрые времена, из Осинского района приехала делегация. Был сделан первый шаг к возрождению прежних добрых традиций и отношений. Администрации Шелеховского и Осинского районов подписали соглашение о сотрудничестве.

— Новое — это хорошо забытое старое, — говорит Пётр Антонович Магданов, глава администрации Осинского района. — Шефские связи между нашими районами продолжались до 1992 года из чисто дружеских отношений. Но после затихли. В прошлом году, в декабре, когда мы отмечали 30-летний юбилей образования района, мы пригласили Шелеховскую администрацию на праздник. И откровенно были удивлены, что прибыла столь представительная делегация во главе с мэром района Юрием Сюсиным. И оказалось, что связи не утерялись, они просто заглохли.

— Пётр Антонович, можете назвать принципиальные пункты соглашения для Осинского района?

— Я считаю, что самый принципиальный момент — мы нашли точки соприкосновения уже в сегодняшних реалиях. Есть контакт, мы определили направления, по которым будут развиваться наши нынешние взаимоотношения. Это сотрудничество в социально-экономической сфере, в области образования, здравоохранения, молодёжной политики, культуры. Уже сегодня есть реальные планы встреч руководителей предприятий и хозяйств двух районов. А будут встречи — будут и совместные проекты и дела, от которых выиграют обе территории.

— Почему важно и нужно объединение?

— Думаю, что тогда станет возможным разработать программу по сохранению и развитию национального наследия коренного населения округа. А чтобы такая программа работала, необходимо её реальное финансирование. Полагаю, что с объединением эта программа обретёт плоть и кровь — реальное финансовое обеспечение.

На сегодняшний день у бурятских детей, у молодого поколения нет тяги к тому, чтобы изучать родной язык, если это нигде не поддерживается.

— Как это тяги нет? Если человек живёт в пространстве своей культуры?..

— Но мы руки не опускаем. В прошлом году объехали ряд малых деревень, в результате администрацией района был разработан план первоочередных мероприятий, которые позволят выжить малым деревням в нынешних условиях. Первым делом, чтобы их возродить, необходимо построить дороги и мосты, потому что в период распутицы до них можно добраться только на вертолёте или на хорошей лошади. Запланировали девять мостов, два из них уже сданы, ещё семь находятся в различной стадии готовности.

Сегодня, чтобы инвесторы пришли в наш район, нужно создать привлекательные условия для инвестирования. Создать привлекательный образ для долгосрочных кредитов, необходимых для развития района. Трудно, но, я думаю, безвыходных ситуаций не бывает. Тем более что с объединением и подписанием соглашения с Шелеховской районной администрацией у нас открываются реальные перспективы. Надо жить!

Пётр Антонович прав, жить надо. И стараться жить хорошо. В той же Хокте вот уже два года работает ООО «КахаСибЛесПром», возглавляет которое Алексей Григорьевич Романович. Предприятие не просто рубит лес и продаёт кругляк китайцам (как это принято у нас повсеместно), оно всерьёз обосновалось в Осинском районе. «КахаСибЛесПром» занимается так называемой глубокой переработкой древесины. Под базу фирма выкупила несколько гаражей бывшего машинного двора, что в двух километрах от Хокты. Отремонтировали своими руками, закупили две дисковые пилорамы …

— Начинается наше производство с деляны, на которой валим лес, — рассказывает Романович. — Потом привозим сюда, на пилорамы. Готовую сырую доску мы везём и продаём на Шелеховский ЗЖБИ. Из леса второго сорта колотим барабаны для кабельного завода, который тоже находится в Шелехове. Часть досок сушим, делаем из них половую рейку.

Коллектив «КахаСибЛесПрома» — 48 человек. Есть среди них и местные. Уже сегодня лесная фирма даёт реальные рабочие места для хоктинцев. Ну и, как в стародавние времена, мясо предприятие закупает здесь же, у сельчан. Директор ООО не отказывает в помощи, если хоктинцы обращаются с просьбой отремонтировать школу, обновить к Сурхарбану стадион. Из отходов производства сельчане огораживают палисадники перед своими жилищами.

А в скором времени в «КахаСибЛесПроме» появятся две сушильные камеры и четырёхсторонний лесоразделочный станок. А это значит, что предприятие значительно расширит ассортимент своей продукции. Потому как из сухого леса можно запросто изготавливать любые столярные изделия — плинтусы, двери, оконные рамы… А потребность в таких изделиях в районе, да и не только, всегда была, есть и будет. И, конечно же, новое производство — это новые рабочие места.

Вместо послесловия

Вот и получается, что объединение округа — не просто инициатива сверху, а жизненная необходимость. Действительно, если сравнить округ и область, это один организм, но сегодня он пока что с двумя головами, перекос налицо. Как бы это высокопарно ни звучало, но единая экономика, единое прошлое, взаимопроникновение культур, наконец, географическая близость округа к столице Восточной Сибири ещё раз подтверждают: округ и область — одно целое. Возрождающиеся сегодня шефские связи между Шелеховом и Осой — лишнее подтверждение того, что для людей, населяющих округ и область, нет границ. А границы на карте должны не разделять нас на «своих» и «чужих», а объединять.

Фото автора