Эти воспоминания детства Павел Науменко, скульптор по дереву, несёт с собой через всю жизнь. Он отсекает от дерева то, что мешает увидеть историю, которая заключена в сучке, куске бересты, обрезке, коряге… Тогда и возникает скульптура. Сюжеты, лица, люди, звери — всё это, до поры скрытое в глубине дерева, мастер находит и проявляет вовне…

В шестилетнем возрасте Павел оказался в Туркмении, стране, бедной на леса. Может, с тех пор у него осталось трепетное отношение к дереву как к живому существу, а над любым живым существом насилие недопустимо. В годы распада Советского Союза, когда к русским в союзных республиках отношение стало резко отрицательным, Павел вернулся на свою родину — в Зиму. Сегодня Павел Валентинович работает в локомотивном депо станции Зима художником-оформителем, учит маленьких зиминцев в школе народных ремёсел читать мудрую книгу природы, понимать её.

— Я всегда тянулся к дереву, — рассказывает Павел Науменко. — От него излучение идёт. У каждого дерева своя энергия. Вот берёза. Она холодная; я её сторонюсь, побаиваюсь даже. Когда с ней работаю, отчуждение возникает. Лиственница? Она «упирается», по характеру напоминает железо: суровая. Сосна — тёплая, это моё любимое дерево. В ней солнце заключено — смола. Я всегда ребятишкам говорю: «Когда начинаешь работать, ты — первооткрыватель. Вот ты взял дерево и забудь, что это деревяшка. Это уже зверь, человек, птица; выпусти их из дерева на волю».

А вообще моего собеседника интересует не сам материал, а его история; то, что он может рассказать о себе.

— Вот растёт дерево, на нём гриб — заболевание какое-то. А я вижу не гриб, а гневное человеческое лицо. И я его делаю так, как природа закрутила, ничего не нарушая. А вот птица в неприличной позе ногу задрала, как будто в туалет сходить собралась. Эту скульптуру я назвал «Бесстыжая птица». Как-то у меня были неприятности на работе. Тогда «гневного человека», который орёт, я приставил к птице, которая задрала ногу. Получилась композиция из «бесстыжей птицы», которая задрала ногу на начальство. После этого мне стало легче. Вот так деревянная скульптура помогает снять стресс.

— Как вы слышите историю, которую хочет рассказать дерево? Чтобы делать такие скульптуры, думаю, надо понимать его.

— Для меня дерево — не палка, не сучок; это многожилистая живая артерия. Оно растёт ввысь, в ширину и все события своей жизни фиксирует. Вот ветром сильно дунуло — появился изгиб, а вот зима была суровая, а вот кто-то топором рубанул, а вот ещё какая-то внешняя энергия оставила след. Все жизненные невзгоды отражаются на этом живом организме. Дерево растёт наперекор всему. И в каждой веточке заключена история.

Вот я беру любую невзрачную деревяшку и начинаю смотреть. Сначала мне что-то должно показаться, открыться. Потом выковыряешь грязь оттуда, кору лишнюю уберёшь. И вот уже из дерева начинает проступать что-то живое: лицо человека, тело животного, в общем, история, которую хочет мне рассказать сама природа.

Однажды шёл по улице и увидел: мужики ведут санитарную рубку. Напилили сучков, свалили в кучу. Я остановился и стал спасать то, что смог. И теперь, когда иду по городу, всегда смотрю под ноги. Идёшь и видишь — где-то из земли сучок вылез. Ковырнёшь его — «улитка выползла», «человечек выпрыгнул». Подобрал — и в карман.

Вот и получается, что я — соавтор природы. У меня так и выставка называлась: «В соавторстве с природой». Очень хочется помочь природе рассказать о себе.

… Особое место в коллекции мастера занимает береста, превращённая мастером в картины. Павел и тут остаётся верен своему принципу — не резать, не строгать бездумно. Он просто берёт кусок берёзовой коры и заключает его в рамку. Несколько неуловимых штрихов, почти не отличимых от фактуры бересты, и приклеенная палочка превращают обыкновенный кусок коры в живописное полотно. Вот летят два дракона. Вот тундра с болотами и карликовыми ёлками. А вот берег какого-то сибирского озера со скалами-берегами, поросшими хвойным лесом. Некоторые пейзажи и вовсе фантастичны. Главная особенность столь необычных полотен — каждый зритель может в них увидеть что-то своё, близкое и родное только ему одному. Возле картин Павла Науменко можно долго простоять, разглядывая изломы, шероховатости и наросты берёзовой коры. Природа языком мастера открывает свои тайны…

— Павел Валентинович, у вас раньше была мастерская в клубе «Железнодорожник». Два года назад клуб сгорел. Вам удалось спасти свои скульптуры?

— Тут своя история. Года за полтора до пожара девчонки привезли мне восьмисотграммовую банку со святой водой. Только банку не помыли, в воде плавали какие-то хлопья, на дно выпал осадок. Так и стояла она у меня — и выливать жалко, и никуда не используешь. А тут пожар среди ночи. Мастерская у меня — второй этаж, угловая комната. Я полез спасать самое ценное. Пожарные меня прогоняли, но я не обращал на них внимания.

Смотрю, банка со святой водой. Меня осенило, открыл её, плеснул на дверь и сказал: «Господи, спаси и сохрани!». Утром вернулся на пожарище: перегородка в мастерскую сгорела, потолок упал, косяк сгорел, а дверь как стояла, так и стоит, хотя сделана из дерева.

— Вы какой-то религии придерживаетесь?

— Никакой. Я бы из всех религий, которые есть, взял доброту. И всё.

У меня такая религия — меньше пакости в жизни, больше добра, и всё будет хорошо.

— У вас есть мечта?

— Хочется заниматься только творчеством. Мастерскую я себе отстроил. Занимался с деревом, и больше ничего не надо. Но нужно зарабатывать на жизнь. У меня двое сыновей, старший в армии, дочь в выпускном классе учится. Надо её дальше учить.

— Скульптуры плохо продаются?

— Зима — маленький город, люди особой заинтересованности не проявляют. Хотя я мог бы оформлять целые интерьеры деревом.

…Павел Валентинович много рассказывал про свои скульптуры. Каждая имеет название, историю и, хочется надеяться, будущее. Я уверен: произведения Павла Науменко должны идти к нам, аборигенам асфальтовых джунглей. Нам необходимо не просто помнить, что мы всего лишь часть природы, но чувствовать это так, как чувствует Мастер. Тогда возникнет и первобытная радость жизни, свободы, полноты бытия. Природа — вот настоящий храм, в котором вся шелуха религий и порождаемого ими насилия отслаивается. Искусство Павла Науменко ведёт (не буду говорить — к гармонии, она на земле недостижима) к душевному равновесию, которого недостаёт современному человеку.

Фото автора