— Вот когда, Геннадий, — здороваясь с ним, говорю, — пригодилась бы нам комиссия по правам человека!

— Если бы при руководящей и направляющей роли КПСС была бы диктатура прав и свобод человека, то мы, наверное, жили бы давно «при коммунизме». Но политические и гражданские права в СССР жестоко подавлялись. Я ведь утверждал, что свобода слова — это свобода говорить правду, выступал за гласность… Однако свободы слова и гласности в стране боялись, как огня.

— И тебе приклеили клеймо диссидента, чтобы за каждым твоим действием можно было на всякий случай разглядеть антисоветский подтекст. И всё же, коль судьба привела тебя к нынешней, скажем так, непростой должности, значит, тебе необходимо было пройти эти испытания? Правда, ведь нет такой у нас профессии — правозащитник. И твоя деятельность кое-кому, подозреваю, кажется, не вполне объяснимой.

— Профессии такой, действительно, нет, как нет у нас и властных полномочий. Но народ в комиссию идёт. И чаще по рекомендации тех, кто к нам уже обращался. В прошлом году мы получили около трёх тысяч обращений, что в пять раз больше, чем в 1997, в первый год нашей работы. Это значит, что наша работа востребована, мы пользуемся доверием, в нас нуждаются. За это время посетитель заметно помолодел, он хорошо одет, умеет слушать, старается следовать нашим рекомендациям. Правда, изредка приходят «обличители» всех и вся: те, за которыми якобы «гоняются» агенты КГБ или инопланетяне, «снимают» с них матрицу, облучают. Но мы и таких не «отфутболиваем». Они все граждане России и имеют право на внимание. Во всяком случае, мы обязаны принимать всех.

— Геннадий Константинович, как можно охарактеризовать вашу почту?

— Почта идёт со всех районов области; даже поступают письма из других регионов. Те, кто не знает наш адрес, просто указывают на конверте: «Иркутск, комиссия по правам», и почтальоны приносят нам такие письма. В первые годы большинство конвертов приходило из мест лишения свободы. Но сегодня они составляют четвёртую, а то и пятую часть всей почты. Обращения, направленные в комиссию, касаются всех прав, но большинство идёт по жилищным и трудовым правам, по гражданству, по процессуальным вопросам.

— Ну, пришло к вам письмо. Что вы с ним делаете?

— Сначала вся почта регистрируется и распределяется по секторам. Затем специалисты (а все имеют юридическое образование) дают по каждой жалобе заключение, и тогда письма отправляются по инстанциям. Наибольшее количество их направляется в прокуратуру, ГУФСИН, правозащитные организации, в паспортно-визовую службу, в суд. По заключениям проводится проверка — если нарушение подтверждается, права восстанавливаются.

— Эх, вашими бы устами да мёд пить… Ну хорошо, а как у вас поставлено взаимодействие с этими структурами?

— Множество примеров восстановления прав граждан говорят о том, что к нашим заключениям различные инстанции относятся серьёзно, а отношения с уголовно-исполнительной системой считаются одними из самых прогрессивных в России. Не случайно Ангарская воспитательная колония стала победительницей конкурса на лучшее учреждение УИС по взаимодействию с неправительственными организациями. Я бы отметил работу областной прокуратуры, куда направляется больше всего заключений по жалобам. Прокурорские проверки проводятся в срок и качественно. Не открою секрета, если скажу, что это следствие позиции прокурора области Анатолия Мерзлякова и начальника ГУФСИН по Иркутской области Павла Радченко. Мы намерены и впредь крепить сотрудничество: ведь региональные правозащитные комиссии — это мост между властью и обществом, а с другой стороны — это и голос общественного мнения. В перспективе, по мере просвещения нашего общества в области прав и свобод человека, деятельность комиссии будет направлена на улучшение работы всех государственных структур. Говоря объективно, мы уже и сейчас способствуем этому. Я помню, лет пять-семь назад в комиссию приходило множество жалоб на работу служб социальной защиты. Сейчас таких жалоб поступает значительно меньше.

— А с милицией?

— К сожалению, работа милиции часто вызывает нарекания в обществе. Недавно мы провели исследование среди самих сотрудников милиции и изучили мнение населения о соблюдении милиционерами прав и свобод человека. Тут есть над чем поразмышлять. Так, права человека как высшую ценность определили всего 4,5% сотрудников и 10% граждан! Ни один милиционер не назвал правильно ни единого правового акта в области прав человека. А 30 сотрудников вообще ни одного из них даже не вспомнили. Каждый десятый незнаком с документами о правах человека и попросту не видит в том никакой необходимости… Правда, 35% сотрудников заявили, что имеют достаточно знаний в области прав человека, но знания эти, как показал опрос, получены из СМИ (46,6%), а не из научных источников, не на курсах повышения квалификации. Только каждый третий (по опросам) использует эти знания в своей работе. Возможно, поэтому милиции полностью доверяют только 4,5% опрошенных. Пренебрежение правами человека — вот что характерно для нашего общества в целом и для сотрудников милиции в частности.

— Что же делать в этой ситуации?

— Нам нужен всеобщий ликбез, всеобщее правовое воспитание. Ну не должен носить милицейские погоны тот, кто, скажем, только понаслышке знаком с Европейской конвенцией о правах человека, не знает ни теории, ни истории этого вопроса… Впрочем, когда я начинал работу с сотрудниками службы исполнения наказаний, положение с правами человека там было не лучше. А теперь вот наша область даже в лидерах.

И вот что я ещё хотел бы сказать: права человека, уважительное к ним отношение — это то, что может объединить наше государство, общество и власть, бедных и богатых. Французы извлекли урок из своей кровавой революции и создали великий документ «Декларацию прав человека и гражданина». В её преамбуле записано: «Забвение, пренебрежение и нарушение прав человека — это единственная причина общественных бед и испорченности государства». Похоже, чтобы устранить эту «единственную причину», нужны годы и годы.

Но ведь обратной дороги нет…

Беседовал Борис АБКИН, «Восточно-Сибирская правда»

НА СНИМКЕ: Геннадий ХОРОШИХ и его команда