Все эксперты убеждены: среди нарушений трудового законодательства по-прежнему лидируют невыплаты зарплаты. Люди пока не готовы рисковать своим местом, споря с работодателем. Живы в памяти 90-е годы, когда зарплату приходилось ждать месяцами.

Зарплата — превыше всего

Начальник отдела оплаты труда комитета по труду администрации области Татьяна Дамбаева отметила, что три года назад в списках неплательщиков находилось 700 предприятий региона, сейчас — около 80. «Во внебюджетном секторе долги по-прежнему есть, — заявляет заместитель председателя Иркутского областного объединения организаций профсоюзов Валерий Лукин. — Причём с 1 января 2006 года наметилось их увеличение». Самая сложная проблема сейчас, по мнению Дамбаевой, зарплата в «серых конвертах». Но как раз это-то и устраивает и работников, и работодателей. Вместо трудового договора — «джентльменское соглашение».

За первый квартал 2006 года государственная инспекция труда по Иркутской области зафиксировала 10 тыс. 156 нарушений. Основная масса — около 8 тыс. — вопросы, связанные с заключением трудовых договоров и их неисполнением (остальные 2 тыс. — охрана труда). «Это самая сложная проблема, — заявляет заместитель руководителя Государственной инспекции труда по Иркутской области Любовь Бендер. — Нет договора — можно не платить, эксплуатировать по 12 часов в день, увольнять без объяснения».

На крупных предприятиях, где есть сильные профсоюзы, коллективный договор — это предмет торга. «Труд — это товар, — говорит Валерий Лукин. — Профсоюзам хочется подороже продать, а работодателю — купить подешевле.

Сейчас идёт работа над повышением зарплаты с учётом инфляции. Минимальный размер оплаты должен быть не менее суммы прожиточного минимума. Но на деле всё не так — за первый квартал 2006 года в регионе прожиточный минимум составил 3505 рублей для трудящихся, а МРОТ с 1 января — только 1100 рублей».

Там, где нет профсоюзов, царит хаос. Пример из практики госинспекции. Три месяца Сергей работал на испытательном сроке по 12 часов в день. Позже ему заявили, что он не прошёл испытание, и денег не заплатили. «Когда мы спросили, почему он не потребовал при приёме заключения трудового договора, он сказал: «За моей спиной стояли ещё два соискателя. Если бы я начал «выступать», взяли бы более покладистого».

«Джентльменский договор» с работодателем боком выходит только работнику. Мысль о том, что внеурочный труд с лихвой компенсируется из «серого конверта», является мифом, считает старший партнёр АБ «Легат» Вячеслав Плахотнюк. «Обычно если разделить итоговую зарплату на количество отработанных часов, получается не так много, — говорит он. — Иногда выходит, что один рабочий день равен двум, значит, и зарплата должна быть в два раза больше».

Но главное — работник выпадает из правовой сферы. «Если возникнут проблемы, отсудить можно только те деньги, которые официально прописаны в трудовом договоре», — говорит Вячеслав Плахотнюк. Более того, человек может узнать, что никогда не работал на предприятии. Придётся искать свидетелей. А они трудятся под начальством «рабовладельца». Часто на предприятиях принимают на одну штатную должность, а в трудовых книжках числится другая. АБ «Легат» участвует в процессе по делу журналиста. Его назначили приказом и.о. редактора газеты, но официально он числился наборщиком. Через год его уволили. Если он попытается восстановиться, то только на должность наборщика. «Защищать права в таком случае очень сложно», — говорит Вячеслав Плахотнюк.

Трудовая тирания

Все эксперты отмечают, что сверхнормативная работа стоит на втором месте по частоте нарушений. За 1 квартал 2006 года Госинспекция по труду приняла 1638 человек с жалобами. Основная доля обращений — невыплата заработной платы, отпускных, сверхурочных, расчётов при увольнении. Любовь Бендер сообщила, что отдельная статистика по переработке не ведётся, но таких жалоб «целые стопы». Однако люди приходят уже после того, как уволились. Говорят так: «Я на него пять месяцев по ночам работал, а он не заплатил». «Сначала люди соглашаются на рабство, а потом идут к нам», — говорит Любовь Бендер. С ней согласен Вячеслав Плахотнюк, который отмечает уникальность судебных обращений от людей работающих.

Почему люди занимаются сознательным трудовым «мазохизмом»? Зачастую переработка — единственный способ получить достойную оплату. «Учителя, врачи вынуждены работать на 1,5 — 2 ставки. А это неизбежно сказывается на качестве их труда, — говорит Валерий Лукин. — На крупных предприятиях эта проблема остро не стоит, так как там есть сильные профсоюзы. А вот отследить, что происходит в малом и среднем бизнесе, бывает сложно».

«Рынок труда у нас нецивилизованный, — добавляет Любовь Бендер. — Проверяешь торговую точку. Девочка-продавец с высшим экономическим образованием. Ни договора, ни условий труда, стоит за прилавком по 12 часов. Рынок перенасыщен экономистами, ей без опыта идти некуда, приходится принимать эти варварские условия».

Основная масса трудовых жалоб — в сфере торговли, общепита. То есть там, где действуют ЧП без образования юридического лица. «Часто от предпринимателей можно услышать: «Какой Трудовой кодекс? Я хозяин: что хочу, то и делаю», — рассказывает Любовь Бендер. Иногда фантазии «хозяев» поражают своей изощрённостью. Так, владелец одного ЧП по изготовлению полуфабрикатов запирал своих работниц в цехе сутками, чтобы быть спокойным за продукты.

Суперлобзик

Вячеслав Плахотнюк считает, что перерабатывать часто приходится не из-за «злобного тирана», а по банальной причине — нет хорошего оборудования и кадров. Это проблема актуальна даже для крупных фирм. Иркутский работодатель пытается перенести на отечественную почву западные темпы работы, оставив «родные» условия труда, комментирует директор Центра занятости населения Иркутска Вера Татарникова. «Многие работодатели располагают офисы в подвальных помещениях и хотят, чтобы в таких условиях была хорошая отдача», — говорит Вера Николаевна.

Между тем Трудовой кодекс гласит, что нормы труда должны устанавливаться в соответствии с «достигнутым уровнем техники, технологии, организации производства и труда». То есть если на шесть человек в офисе два компьютера, нормы должны быть низкими. Они могут быть повышены, если работодатель купит ещё четыре «машины». Но если сам работник внедрил новые приёмы труда или усовершенствовал своё рабочее место (к примеру, изобрел суперлобзик), это не является основанием для того, чтобы заставить его выпиливать этим лобзиком вдвое больше.

Вторая причина переработок — низкая квалификация трудящихся, особенно в новых отраслях: коммерческих, высокотехнологичных, убеждён Вячеслав Плахотнюк. Произвол же работодателя, по мнению старшего партнёра АБ «Легат», имеет место, но не является главным.

Между тем Вера Татарникова отмечает, что уже на стадии соискательства работодатели заявляют, что хотели бы получить в штат трудоголиков. И помогает этому маленький пунктик трудового договора: «ненормированный рабочий день». Работодатель понимает его буквально: «работать должны все и сутками». Татьяна Дамбаева подчёркивает: закон требует составления ограниченного списка работников, для которых вводится режим «копать от забора и до полуночи». С каждым из них заключается отдельный трудовой договор. На деле такие перечни практически нигде не существуют. На предприятии должен быть принят и нормативно-правовой акт, который определяет, сколько дней дополнительного отпуска имеет «ненормированный» работник. Обычно же «зажимают» даже стандартный отпуск. Трудовая тирания процветает, а в суды практически никто не идёт.

В суд не пойду: страшно

Статистики по обращениям в суды ни один из экспертов предоставить не смог. Но все отмечают: готовых к открытому конфликту с работодателем практически нет. Валерий Лукин убеждён, что людей пугают увольнение и долгое рассмотрение трудовых споров в судебных инстанциях.

Доходят до суда те, кому уже нечего терять, кроме цепей. То есть уволенные. Между тем правовые возможности для защиты своих трудовых интересов у людей есть, убеждён Валерий Лукин. Работник, являясь слабой стороной, имеет преимущество защиты государства. Два случая иллюстрируют разные подходы в отношениях с работодателем.

Фаина работала завхозчастью в одном из детских домов. Начальник обвинил её в пьянстве на работе, хотя сама женщина утверждала, что по рецепту врача принимала сильнодействующие лекарства. Работодатель не поверил и грозился уволить по статье. Фаина выбрала лёгкий для себя и начальника путь — уволиться самой, хотя могла бы настоять на увольнении по статье, а затем требовать восстановления и компенсации морального ущерба.

Анну уволили из одного из НИИ Иркутска с формулировкой «по сокращению штатов». Хотя сама она знала — начальник просто её невзлюбил. После этого она подала иск в суд. Женщина защищала свои права самостоятельно. Суд признал увольнение незаконным, хотя в выплате морального ущерба было отказано. После восстановления Анна проработала в НИИ два месяца и уволилась по собственному желанию. «Для меня было принципиальным восстановить справедливость, поэтому я и вернулась на какое-то время на работу», — подчеркнула она.

Любовь Бендер отмечает: по ТК человек может потребовать от государственных инспекторов не разглашать имя автора жалобы при проверке. А это означает, что можно не бояться увольнения и смело заявлять о проявлениях трудовой тирании.

Эксперты полагают, что если все «тихие» методы борьбы за свои права исчерпаны, нужно действовать более жёстко. «Работодатель должен знать, что люди способны выйти на митинг, и эта угроза должна быть у него в голове, иначе он никакие вопросы решать не будет», — говорит Валерий Лукин.

Загнанных лошадей пристреливают

Учёные Института медицины труда и экологии человека Научного центра медицинской экологии Восточно-Сибирского научного центра СО РАМН выдвинули гипотезу о синдромокомплексе «социальной усталости» у работающих. У трудоголиков происходит конверсия жизненных ценностей и мотиваций в сфере труда. Такой человек «зациклен» на работе. Учёные выдвинули идею, что появился новый тип «трудовой» социопатии, когда человек равнодушен ко всему, что не касается работы, и воспринимает окружающих как соперников в борьбе за трудовое место, карьеру и деньги.

Чем больше трудоголик работает, тем менее полезным становится своему работодателю, так как его работа становится всё хуже. Медики центра медицинской экологии называют это синдромом «эмоционального выгорания». У человека снижается активность мозговой деятельности, он быстро утомляется, его психологические реакции вялые. Далее следуют психосоматические явления — слабость, боли в мышцах, головные боли и т.д. Синдром чаще всего поражает высококвалифицированных работников. Самая уязвимая сфера — социальная. Когда врач равнодушно смотрит на страдания больных, учитель начинает испытывать безосновательную неприязнь к детям. На фоне хронической усталости человек болезненно реагирует на предложения отдохнуть. Боязнь «выпасть из обоймы» провоцирует истерики. Если человек сам не позаботится о себе, работодатель этого делать точно не станет. Он ничем не рискует — на место «выжатого лимона» всегда есть 2-3 кандидата.